Голубой Лабиринт

– Ну и ну!
– воскликнул он.
– Плантация Пенумбра!

– Так и есть, - пробормотал Пендергаст, пока подходил; женщина, последовала за ним.

– Я всегда считал его самым красивым поместьем в Луизиане, - отметил Бартлетт, ожидая, что его представят прекрасной молодой леди. Но его не представили. Пендергаст просто склонил голову.

Бартлетт сильно ударил рукой по своему лбу.
– Мне любопытно. Моя фирма пыталась упросить вас продать это место в течение многих лет. И мы были не единственными, кто так его желал. Что заставило вас передумать?
– внезапное чувство тревоги возникло на пухлом лице разработчика – хотя предварительные документы уже были подписаны – как будто сам вопрос мог бросить тень сомнения на сделку.
– Конечно, мы рады, что вы так поступили, без сомнения, очень рады. Мне просто... ну, любопытно, вот и все.

Пендергаст медленно огляделся вокруг, как будто пытался запечатлеть увиденное в памяти: греческие колонны; крытая веранда; кипарисовые рощи и обширные сады. Затем он повернулся к Бартлетту.
– Позвольте нам просто сказать, что недвижимость стала... доставлять неприятности.

– Без сомнений! Подобные старые дома плантаторов - это же черная дыра обслуживания! Ну, все мы в фирме «Южная Недвижимость» благодарны за ваше доверие к нам, - пробубнил довольно неуверенно Бартлетт. Из кармана он достал платок и вытер влажное лицо.
– У нас есть замечательные планы на эту местность – прекрасные планы! В течение двадцати четырех месяцев или около того, все это будет преобразовано в поместье «Кипарисовая аллея». Шестьдесят пять больших, элегантных домов традиционной постройки – мы их называем мезонеты – каждый расположенный на собственном акре земли. Только представьте!

– Думая об этом, - сказал Пендергаст, – я могу представить это все довольно живо.

– Я надеюсь, что вам придет в голову рассмотреть возможность приобретения для себя мезонета в «Кипарисовой аллее» – гораздо более беззаботного и удобного, чем этот старый дом. С ним вместе вам будет предоставлено членство в гольф клубе. Мы подарим вам отличное предложение!
– Бо Бартлетт нанес Пендергасту дружественный толчок в плечо.

– Как великодушно, - согласился Пендергаст.

– Конечно, конечно, - сказал Бартлетт.
– Мы окажемся хорошими распорядителями земли, я обещаю вам. Сам старый дом неприкасаем – будучи занесенным в Национальный Реестр Исторических Мест и все такое. Он станет чертовски славным клубом, рестораном, баром и офисами. Поместье «Кипарисовая аллея» будет возведено экологически безопасным способом – зеленый сертификат строительства во всем! И, конечно, в соответствии с вашими пожеланиями, кипарисовое болото будет сохранено, как заповедник дикой природы. По закону определенный процент от строительства – ах, поместья - должен быть, так или иначе, районирован в экологических целях в качестве меры защиты для поверхностных стоков. Болото очень хорошо удовлетворяет этим требованиям зонирования. И конечно, не менее чем тридцать шесть лунок гольф клуба только добавят привлекательности «Кипарисовой аллее».

– Без сомнения.

– Вы будете моим почетным гостем на связи в любое время. Так что... вы начнете перемещать фамильное кладбище на следующей неделе?
– спросил Бартлетт.

– Да. Я буду следить за всеми деталями. И расходами.

– Очень хорошо, что вы... уважаете мертвых. Похвально. Христианин.

– И потом, здесь есть еще Морис, - напомнил Пендергаст.

При упоминании Мориса – пожилого лакея, который поддерживал Пенумбра в течение бесчисленных лет – назойливое счастливое настроение Бартлетта немного упало. Этот Морис был древним, как сам мир, совершенно дряхлым, не говоря уже о суровости и молчаливости. Но Пендергаст оказался достаточно настойчивым в этом вопросе.

– Да. Морис.

– Он будет числиться здесь в должности официанта, так долго, как только он сам пожелает остаться.

– На этом мы и договорились, - разработчик снова посмотрел на массивный фасад.
– Наши адвокаты свяжутся с вами обговорить окончательные детали даты завершения сделки.

Пендергаст кивнул.

– Очень хорошо. Теперь, я покину вас и... леди..., чтобы вы могли отдать последнюю дань, и, пожалуйста, не торопитесь!
– Бартлетт сделал деликатный шаг от дома.
– Или может вас нужно отвезти в город? Вы, должно быть, приехали на такси – я не вижу машины.

– В этом нет необходимости, спасибо, - сказал ему Пендергаст.

– Ах. Понимаю. В таком случае, хорошего дня, - и Бартлетт в свою очередь пожал руку Пендергасту и молодой женщине.
– Еще раз спасибо, - потом он снова промокнув лоб платком, вернулся к своей машине, завел мотор и уехал.

*

Пендергаст и Констанс Грин поднялись по старым порожкам на панорамную веранду, и вошла внутрь. Достав небольшой брелок из кармана, Пендергаст открыл входную дверь особняка и пропустил Констанс перед собой. Интерьер пах мебельным лаком, старым деревом и пылью. Молча, они обошли разные комнаты первого этажа – гостиную, салон, столовую – рассматривая здесь и там различные атрибуты. Все они были помечены на видном месте именами торговцев антиквариатом, агентов по недвижимости, и аукционных домов - готовые к отправке.

Они остановились в библиотеке. Здесь Констанс подошла к книжному шкафу со стеклянными дверцами. В нем содержалась огромная сокровищница: Первое Фолио Шекспира; ранняя копия «Роскошного часослова герцога Беррийского»; первое издание «Дон Кихота». Но то, что больше всего заинтересовало Констанс - это четыре огромных тома в дальнем конце шкафа. Благоговейно, она извлекла один из них, открыла, и начала медленно переворачивать страницы, любуясь невероятно яркими и правдоподобными изображениями птиц, которые содержались в нем.

– Широкоформатное издание «Птиц Америки» Одюбона - пробормотала она.
– Все четыре тома. Которые ваш собственный прапрапрадед выписывал у самого Одюбона.

– Отец Иезекии, - сказал Пендергаст ровным голосом.
– Как таковое, то есть именно это издание книг, я могу оставить, наряду с Библией Гуттенберга, которая находилась в семье со времен Генри Пендергаста де Мушкетона. Оба эти раритета предшествуют позору Иезекии. Все остальное отсюда должно уйти.

Они возобновили свой путь, перешли в приемную и поднялись по широкой лестнице на верхнюю площадку. Наверху, прямо перед ними раскинулась гостиная, и они вошли в нее, пройдя мимо пары слоновых бивней, обрамляющих дверной проем. Внутри, вместе с ковриком из зебры и полудюжиной навесных голов животных, находился оружейный шкаф полный редких и чрезвычайно дорогих охотничьих ружей. Как и в случае с имуществом на нижнем этаже, бирки о продаже были зафиксированы на каждом ружье.

Констанс подошла к шкафу. – Которое из них принадлежало Хэлен?
– спросила она.

Пендергаст полез в карман и снова достать брелок со связкой ключей. Он открыл шкаф и достал двустволку, с боковыми пластинами, украшенными замысловатой гравировкой и инкрустированными драгоценными металлами.
– Кригхофф - сказал он. Агент смотрел на нее в течение некоторого времени, а его взгляд стал далеким. Затем он сделал глубокий вдох.
– Это был мой свадебный подарок ей. Он протянул ее Констанс.

– Я бы не хотела этого делать, если ты не против, - сказала она.

Пендергаст вернул оружие на место и запер шкаф.
– Это прошлое, и я расстаюсь с этой винтовкой и всем, что с ней связано, - сказал он тихо, как бы только себя.

Они заняли места в гостиной за центральным столом.
– Так ты действительно продаешь все это - заключила Констанс.

– Все, что прямо или косвенно, приобретено на деньги от эликсира Иезекии.

– Ты же не хочешь сказать, что веришь в правоту Барбо?

Пендергаст помедлил, прежде чем ответить.
– До моей, хм, болезни, я никогда не сталкивался с вопросом о богатстве Иезекии. Барбо или нет, но мне кажется, что отказ от всех моих Луизианских владений, избавление от самих плодов работы Иезекии, является правильным решением. Все эти вещи теперь как яд для меня. Как ты знаешь, я вкладываю средства в новый благотворительный фонд.

– Вита Брэвис, Инк, («Жизнь коротка» - лат.). Меткое название, я полагаю?

– Да довольно меткое – фонд обладает самой необычной, если можно так выразиться, целью.