Голубой огонь

— Когда мы приедем домой, дорогая, напомни мне сказать тебе, как хорошо ты сегодня выглядишь.

Его слова удивили ее, она попыталась ободриться и успокоиться, но напрасно. Она пошла к отцу, который в одиночестве сидел в своем кресле.

Когда она подошла, он сказал ей:

— Расскажи мне, как проходит вечер, Сюзанна. Помоги мне увидеть его.

— Я попробую, — ответила она. — Но сначала объясните мне, как вы узнали, что это я?

— По духам, конечно, — сказал он. — Они легкие, пахнут цветами и не слишком приторные. Я могу различить их везде. Я запомнил их с твоего первого визита.

«Яблоневый цвет»? — Она должна запомнить и не менять их, чтобы он мог всегда отличать ее. Она достаточно вольно описала вечер, в несколько более радужных тонах, чем это было на самом деле. Он слушая внимательно, но со слегка недоверчивым выражением лица.

— Ты описала все с фотографической точностью, — сказал он ей, когда она закончила, — но я сомневаюсь, что все идет так гладко, как ты говоришь.

Было ясно, что он не настолько оторван от жизни, как утверждал Дэрк.

Какая-то женщина подошла поговорить с ним, и Сюзанна не успела ответить. Позднее, выйдя в холл с одним из гостей, а затем вернувшись в столовую, она остановилась в нерешительности возле двери, взглядом, ища Дэрка, Наполовину скрытая большой вазой с цветами, стоявшей на серванте. В последнее время она всегда терялась, когда он был рядом с ней, но когда его не было, ее необъяснимо снова тянуло к нему, до нее донеслись голоса двух женщин, скрытых цветами.

— Мой муж говорят, что это все еще продолжается, несмотря на усилия службы безопасности. Утечка из Кейптауна идет непрерывно.

Слова другой женщины прозвучали слегка насмешливо:

— Наверное, Никлас Ван Пелт возвращается к своим прежним делишкам?

— Жестоко и недостойно говорить такие вещи, — резко сказала первая,

Вторая женщина засмеялась, и они вместе ушли, держа в руках чашки с чаем.

Сюзанна быстро пошла по направлению к окну, откуда она могла бы наблюдать этот пасмурный день.

Волна гнева, нахлынувшая на нее, вызвала удивление. Она не думала, что что-нибудь, связанное с ее отцом может так рассердить ее. Ей нужно было только мгновение сдержать себя, чтобы не броситься с негодованием на его защиту. Не стоило позволять втянуть себя в это дело и устраивать сцену.

Когда вечер наконец подошел к концу и гости начали разъезжаться, она почувствовала облегчение, как после закончившегося тяжелого испытания. Когда последний гость уехал, Дэрк подошел сказать ей, что возник вопрос о новых запасах серебряных ювелирных изделий и что он должен ненадолго задержаться с ее отцом. Он будет дома к ужину, а пока Томас может отвезти ее домой. Но Сюзанна ответила, что моросящий дождь, кажется, кончился и ей будет приятно пройтись пешком.

Дэрк пошел в кабинет ее отца, а она направилась в холл, где висел ее плащ-дождевик. Когда она застегивала пуговицы, раздался звонок у двери, и вошедшая горничная получила сверток от человека за дверью.

— Это сигары для мистера Ван Пелта, — сказала горничная. Она положила сверток на столик в холле рядом с китайской вазой и принялась за уборку.

Сюзанна подумала, почему бы ей самой не отнести коробку с сигарами отцу в кабинет? Дэрк в суете слишком поспешно выпроводил ее, и у нее не было возможности поблагодарить отца и сказать ему что-нибудь помимо тривиального «до свидания». Случайно подслушанные сплетни все еще оставляли неприятный осадок, и ей показалось, что какой-нибудь небольшой знак внимания к нему поможет ей избавиться от этого неприятного чувства.

Она потянулась за свертком, но, когда она брала коробку, настольная дорожка из индийской парчи заскользила по столику. Большая китайская ваза с цветами плоти угрожающе наклонилась. Охваченная страхом что-нибудь разбить, Сюзанна бросила сигары и схватилась за вазу в тот момент, когда та наклонилась в ее сторону. Вода залила ей руки, а коробка, которую она бросила на углу стола, свалилась на пол, с треском лопнула, и содержимое ее рассыпалось по полу. Она спасла вазу ценой сигар потому что они значили меньше.

Трясущимися руками она установила на место вазу и стала искать свою сумочку с носовым платком, чтобы вытереть руки. Затем она опустилась на колени и стала неловко складывать сигары обратно в коробку. Одна из них вылетела из целлофановой обертки, и табак рассыпался по полу. Она схватила сломанную сигару, собрала листья табака и быстро спрятала улику в карман плаща с виноватым видом, подобно ребенку, пытающемуся скрыть следы проказ. Теперь ей следовало рассказать отцу о том, что случилось. Она подумала об этом с беспричинным страхом. Быть может, он разрешит ей купить ему другую коробку.

Вдруг она почувствовала, что кто-то наблюдает за ней, и, подняв глаза, увидела Томаса, вошедшего в холл. Он подошел, чтобы помочь ей, и она, бормоча и оправдываясь, рассказывала ему о случившемся, когда сверху спустилась Мара.

Мара сразу же увидела, что случилось.

— Не беспокойтесь, — сказала она Сюзанне, раздраженная такой неповоротливостью — Идите, мы приведем все в порядок. Томас, принеси щетку. Вы уверены, миссис Гогенфильд, что доберетесь домой без помощи Томаса? — Она едва скрывала злобу.

— Да, Сейчас нет дождя. Я пойду коротким путем, — ответила. Сюзанна поспешно. — Но, если вы не возражаете, я вначале скажу отцу о том, что случилось. Это целиком моя вина,

— В этом нет необходимости, но не смею вам мешать, — резко сказана Мара и начала складывать сигары в коробку.

В тот момент, когда Сюзанна переступила порог кабинета, она поняла, что прерывает обсуждение какого-то серьезного вопроса отцом и Дэрком. Никлас, казалось, не мог сразу вникнуть в ее объяснения по поводу падения коробки с сигарами, а Дэрк выглядел явно недовольным ее вторжением. Она ожидала, что отец будет упрекать ее за неаккуратность, как он делал это во времена ее детства но он сказал только, что ничего страшного не случилось и очень быстро отпустил ее.

Когда она вернулась в холл, Мара и Томас ушли, унеся с собой коробку с сигарами. Она заставила себя выйти за дверь и пошла через сад под стекавшими с листьев каплями, чувствуя еще большую неловкость и взволнованность. Она почувствовала некую общность интересов у отца и Дэрка и желала знать, в чем она заключается.

На улице она на минуту остановилась в нерешительности, небо над головой было тяжелым, и в любую минуту мог пойти дождь. Может быть, стоит вернуться в дом и попросить Томаса подвезти ее? Но она не хотела возвращаться. Лучше попытаться опередить дождь, возвратившись домой пешком по короткой дороге.

Тропинка была мокрой и местами грязной, и она, где это было возможно, шла по траве с краю от тропинки. Когда она начала спускаться в ущелье, пришлось замедлить шаги из-за туфель на высоких каблуках, заменивших ей сегодня прогулочные ботинки. Ветер быстро гнал облака, заставлял дрожать сосны и пытался оторвать у нее за спиною капюшон плаща. Она отрастила волосы, чтобы сделать приятное Дэрку, и теперь чувствовала, как длинные пряди развеваются, освободившись от заколок.

Гора с видимой стороны стояла черная и мокрая, с серебристыми струями стекавшей воды. Сосновая роща в ущелье шелестела каплями дождя, падавшими с ветвей в бурую, усыпанную иголками землю. Над головой, там, где начинался подъем к дому, высокие камни блестели подобно черному мрамору, что выглядело немного жутковато в сумерках. Ущелье было пустынно, и было глупо бояться этой группы камней. Возможно, именно их форма всегда так сильно волновала ее, как будто они были поставлены на свои места древними силами, придававшими этому месту зловещее очарование.