Голубой Ютон
Шрифт:
Ну а чтобы Лизе «лучше думалось», ей ежедневно сообщали о всем, что было сделано и что будет делаться завтра, на этой неделе или в следующем месяце. И что не сделано и делаться не будет и почему. Хотя последнее сама Лиза чаще всего считала «информационным шумом»: основной причиной невыполнения чего-либо давно уже стала банальная нехватка рабочих рук…
– Интересно, почему на торге девочек гораздо меньше чем парней? – спросила Марина, правда вопрос не адресовался кому-либо, и был, скорее, выражением некоторого недоумения. Потому что и разговор был тоже очень "неконкретным": Лиза прикидывала потребности в дополнительной рабочей силе и бормотала себе под нос различные выражения, связанные с неудовлетворенностью обозримыми возможностями обеспечения этих потребностей.
– Да
– А парень – это еда в доме и… и тяжести таскать. Кстати, а ты не знаешь почему тяжести мужики на руках носят? Ведь лошадей-то у них тут много, и лошадники у них имеются – а грузы или на руках, или в крайнем случае во вьюках. Ладно в лесу, но ведь и на торгах так.
– А это потому что хомут еще не изобрели. Его китайцы лет через триста только изобретут, а в Европах он хорошо если лет через девятьсот появится. А без него лошадь на спине больше перевезет чем в телеге.
– Что ты говоришь? – Лиза оторвалась от своих расчетов, – хомут нужно изобрести?
– Хорошо бы, а то если трактор у нас сдохнет, то пахать… Хотя чего его изобретать-то, Женька Сорокина в детстве конным спортом вроде занималась, должна знать. Кстати, как там она?
– Скажу мальчикам, чтобы завтра же ее сюда привезли. А лошадей… Лида вроде говорила, что у муромы лошади куда как больше чем в Рязани или в Вырке, а значит и сильнее… вопрос лишь в том, готовы ли муромцы лошадей продавать.
– Это не вопрос, вопрос в том, что нам их не на что покупать. Даже на мужиков не хватает…
– Тогда зачем Женьку сюда тащить? Или ты думаешь что она лесных лошадей приручить сможет?
– Может и лесных… посоветоваться надо.
Почти всю зиму Лера, Ира, Брунн и Анна Ярославна систематизировали полученные в ходе экспедиции за солью, при общении с "соседями" и выцарапанные из новых жителей поселка данные. Именно поселка: вокруг старых построек поднялось еще несколько домов. Когда появляются лишние руки (и когда есть чем эти "руки" кормить), то со строительством все становится довольно просто. Три крепких мужика – это почти пять тысяч кирпичей в день, шесть парней помоложе – это тонны три извести. А после того, как Света с Леной сделали второй «кирпичный пресс», со стройматериалом стало уже совсем хорошо.
Вдобавок Маркус где-то вычитал, что выходящий из пресса кирпич можно и не обжигать (ну, если его на наружную часть стены под дожди с туманами не класть), так что «решение жилищного вопроса» лимитировалось лишь скоростью укладки этих кирпичей в стены. А после того, как Вовка экспериментально выяснил, что при добавлении к известковому раствору процентов пяти "быстрого" цемента он затвердевает через пару часов (не очень сильно, но уже не плывет от веса новых рядов кирпичей), строительство новых домов много времени не занимало – то есть «коробку» стало возможно поднять не за пару месяцев, а за пару недель. Так что появился и задуманный Вовкой "детский дом", и отдельный дом-общежитие для закупленных "школьников", два дома (правда, тоже казарменного типа) для взрослых работников, новое овощехранилище (полсотни тонн одной картошки конечно навсегда развеяли пугавший всех ранее "призрак голода", но и потребовали существенных усилий для сохранения "развеивателя"). И даже был выстроен отдельный ангар для "Ютона", в котором по-прежнему производилось "первоначальное обучения русскому языку". Предыдущей зимой автобус стоял в наспех сколоченном дощатом сарае, отопить который было той еще проблемой, так что новый ангар все сочли "абсолютно необходимым".
Ну а так как сарай стал больше не нужен, то его разобрали, Михалыч сколотил из его деталей щиты, которые очень быстро собирались в новую "коробку" (или даже две), внутри которых и зимой можно было строить дома – по крайней мере, стены поднимать. Так что постройка новых жилых домов даже
зимой не прекращалась. А новый дом – это и двери, и окна, и много всякого другого, так что работы всем хватало и в "зимний стойловый период". Всем, кроме тех, конечно, кому "можно есть всё кроме того что нельзя". Ирина как-то резко решила "ментально отдохнуть" после экспедиции, Лариса в очередной раз пояснила Михалычу, что чем больше у него будет детей, тем меньше времени останется на разные болячки. Ярославна, сообщив, что "не люблю блондинов, они слишком смазливые и вызывают недоверие", взяла себе в мужья Тимона – которому, как оказалось, всего-то было сорок лет, а Брунн еще на торге специально в качестве "цветочка аленького" купила себе парня – "типичного представителя германской расы" по имени Эурих. Вообще-то он "не продавался", служил (в качестве холопа, конечно) охранником у какого-то заезжего купца, но тот перед ножом из подшипниковой стали не устоял…Лера весьма своеобразно печалилась о том, что "вернуться" не получится:
– Если бы обратно перенестись, я бы уже докторскую защитила, а то и в член-корры бы выбилась! Столько новой исторической информации!
– Ты про то, что все эти степняки – голубоглазые блондины? – поинтересовалась Бруннхильда.
– Нет, это и так известно, только далекий от истории народ не в курсе. И даже не про языки, хотя и то, что тут практически один используется на огромной территории… Впрочем, если верить брату Гримм, то отсюда и, по крайней мере, до средней Волги, языки примерно одинаковые и в той или иной степени праславянские, точнее сильно постсанскритовские. Те же ерси – они по языку даже близко на эрзя не похожи, мокси нынешние тоже с финно-угорской группой не вяжутся. Надо бы в Финляндию сгонять, проверить – но я практически уверена, что и там сейчас ничего еще особо финского нет. Венгры-то еще из-за Урала не выползли… только вот Кати расстроится.
– А что, давай сгоняем. Вот родим, детей вырастим и сгоняем: мне Эрих говорил, что можно за пару месяцев туда добраться, он со своим прежним хозяином много раз ходил на Балтику. Венгры-то всяко за это время не успеют, а Кати… возьмем ее с собой, она там быстро туземцев финскому языку обучит. Парочка компьютеров, мультики под финский адаптировать… правда там и мужской голос потребуется, но Вовка-то финский у нее учил, поможет если что.
– Ей только такой фигней и заниматься… а твой Эрих сказки рассказывать мастер.
– Не, у него фантазии не хватит. Парень силен, и даже в чем-то красив – но туповат. Ну и черт с ним, мне с ним детей не растить… только делать, – Брунн рассмеялась собственной шутке. – Ну а чем ты бы в академики дорогу себе прокладывала? В смысле что не так как в ваших учебниках?
– Железо. Тут его уже делают в каждой деревне, а историки были убеждены что железо на Руси стали делать только в девятом веке.
– Ага, а до этого каменными топорами работали, и ими выстроили… сколько там городов было в Гардарике? Четыре тысячи?
– Пиши больше, чего его, супостата, жалеть-то? Кстати, я теперь знаю куда народ из покинутого города делся. У них на охоте погиб сразу их вождь и трое, скажем так, потенциальных преемников – а по местным понятиям это локальные боги не одобрили их правление. У них даже две гибели вождей на охоте за год является причиной для ухода, а тут сразу четверо… Так что народ собрался – и на пять лет свалил в другое место. Считается, что за пять лет местные боги забудут кто тут насвинячил, да и новые вожди подрастут – тогда можно и вернуться. Идиотский обычай, я даже понять не могу почему он зародился, но в результате нам досталась временно свободная территория.
– Сразу видно что охотой ты не проживешь тут. Обычай умный. Ты же сама говорила, что за вождя у них тут главный охотник, так?
– Да. А жизнью внутри этих костр и торгов руководят женщины – условно назову их посадницами, причем чаще всего совсем не жены этих охотничьих вождей, поэтому зачем они уходят вообще непонятно.
– Руководят тетки, но едят-то они что охотники наловят. А если главные охотники на охоте погибли то что?
– То охотникам сильно не повезло, а нынешние считают что на них боги обиделись.