Гомункулус Зуммингера. Рецепт Парацельса

Желание Айко выйти из зеркала беспокоило Зуммингера. Перед его глазами иногда появлялись образы страшных бесконтрольных монстров, уничтожающих все живое, но Айко чувствовал тревоги своего создателя и всячески пытался его успокоить.

– Не бойся, Зумми, ничего плохого не случится. Мне кажется, Айко, – отвечал ему Зумм, – что настоящее нападает на меня, иногда мне страшно. Ты единственное существо, с которым я могу быть откровенным, Айко.

– Да, Зумми, только так и никак иначе, ты не сможешь вырастить меня таким, как надо. Ты на верном пути. Твое бессилие и страхи от того, что я еще расту и развиваюсь. Потерпи, мой создатель, а сейчас отдыхай, не думай ни о чем, – успокаивал его гомункул.

– Даже о Канти? – спрашивал его Зумм.

– Нет, о ней тебе просто необходимо сейчас думать, иначе, я перестану расти, Зумми. Из-за твоих направленных чувств, Зумми, мне самому невероятно трудно общаться с Эллиной, поверь, не просто. Всем своим существом я с твоими желаниями, Зумми и так же хочу встретить нашу Канти.

– Это осадок от твоей пищи, Зумм, у нас пока что нет выбора.

Всякий раз Зумм внимательно всматривался в глаза своему созданию. Он боялся увидеть в них дикий блеск неконтролируемой страсти и жестокости, но животного блеска не было. В его глазах была любовь, терпение и забота, которую он продолжал проявлять в отношении Зуммингера, втайне, как и Зумми, желая встретить Канти, истинного объекта чувств и желаний. Вот так они действовали наперекор со своими истинными желаниями. Еще немного потерпеть, – думали они и продолжали начатое грязное дело.

Новая Эллина.

Этим утром Эллина, впервые за долгое время проснулась в отличном настроении, хоть уснула довольно поздно. Обычно, сколько бы она не спала, никак не могла почувствовать бодрость и прилив сил. А в этот раз, как ни удивительно, бодрость переполняла ее! Эта ночь была чудесной: ей снился сон с князем – чутким, внимательным, сильным и нежным. Казалось, за одну ночь, в ее сердце проснулась ее любовь к князю и как и раньше, она вдруг, почувствовала острую тоску по супругу.

Канти увидела утром Эллину и от удивления не могла ничего сказать. Она открыла от удивления рот, но ничего не прозвучало. Эллине пришлось самой ее спрашивать.

– В чем дело, Канти, за тобой будет закрывать рот? – Эллина рассмеялась, – открыть открыла, а закрыть забыла!

Канти рассматривала преображенную госпожу – свежая кожа лица, яркие глаза. Даже волосы стали ярче и стали виться на кончиках, а голос… Голос стал звонким и радостным.

– Что с вами, госпожа? – только и смогла выговорить Канти.

– Мне сегодня так хорошо, Канти! Ты себе не представляешь! Впервые мне так сильно хочется увидеть моего любимого Альберта. Даже в первые месяцы нашей совместной жизни такого не было, а сейчас, что-то произошло со мною или с миром, не знаю что, но меня переполняют желания!

– А вчера не было ничего необычного, госпожа? Вспомните, после того, как я ушла, пропев вам вашу любимую песню, что случилось?

Эллина начала вспоминать.

– После того, как ты ушла, Канти, я стала готовиться спать и перед тем как лечь в постель, я подошла к своему зеркалу. Помню, как слегка начали потрескивать свечи, и чем ближе я подходила к зеркалу, тем громче начинал трещать их огонь. Я даже попробовала отойти.

– И что было, когда вы отходили? – насторожилась Канти.

– Когда я начинала отходить от зеркала, то свечи переставали трещать.

– Ваше зеркало заколдовано, Эллина. Если так происходит, то наверняка в вашем зеркале кто-то поселился, а раньше вы не замечали этого треска?

– Нет, Канти, не смеши меня. Кто поселится в зеркале? Кроме отражения Альберта в зеркале никого нет! Зато, он в этом отражении, словно живой! Когда я подходила к самому стеклу, то у меня появлялось чувство, будто Альберт начинает выходить из своего отражения мне навстречу.

Эллина вспоминала, что происходило рядом с самым стеклом. Она улыбалась, но Канти ничего не говорила. Слишком интимные моменты эллина оставила для себя самой, чтобы потом, как она думала, можно было вспоминать снова и снова эти странные ощущения, эту неизвестную ранее атмосферу спокойствия и сладкой тишины. Эллина на минуту позволила себе вернуться назад в прошедшую ночь. Там, где от ее дыхания начинало туманиться стекло, он чувствовала прикосновение к своему телу рук Альберта. Он был, как никогда нежен и осторожен.

– Это на меня что-то нашло сегодня с утра, Канти, – пояснила она свою долгую паузу и неконтролируемую расслабленную улыбку во время воспоминаний этой ночи.

– Да, Эллина, конечно, но вы сегодня прекрасны! Я просто влюблена в вас!

– Да, Канти, спасибо тебе за комплимент. Дай Бог, чтобы таких дней было у меня как можно больше!

Весь день они гуляли с Канти в маленьком внутреннем саду замка вместе с детьми, веселились и играли с ними в веселые игры, а вечером Эллина попрощалась с Канти раньше обычного, чтобы как следует подготовиться к встречи с князем в отражении зеркала. Княгиня не особенно задумывалась, как такое вообще было возможно, но отлично осознавала, что все зеркала волшебные, каждое по-своему.

Она спрашивала себя, почему князь раньше не мог повесить в ее комнату свой большой портрет? Если бы он сделал это раньше, то многое сейчас было бы совсем другим. Эллина была убеждена в этом совершенно искренне.

Когда совсем наступила ночь, Эллина зажгла все свечи, что были в комнате, и подошла к зеркалу так, чтобы не видеть себя, и заглянула за толстое стекло. Там в черной щели между стеной и стеклом Эллина могла увидеть только пыль, да паутину, и больше ничего. Надо будет приказать завтра как следует убраться тут, подумала она. Надо же, ничего нет, а мне показалось, – улыбнулась Эллина, – надо идти спать, а то покажется Бог весть что, – она тихо рассмеялась и направилась к кровати, но потом остановилась, оглянулась на волшебное стекло. Оттуда на нее смотрел князь…

– Милый, – прошептала она, – где ты сейчас, чувствую, как ты тоскуешь, когда же ты вернешься? Даже твой потрет, стал медленно оживать, Альберт, – она умоляюще смотрела в отражение зеркала.

Буд-то кто-то невидимый подталкивал Эллину к волшебному стеклу. Он действительно оживает в этом волшебном зеркале, думала Эллина и медленно подходила к зеркалу.

Когда она оказалась совсем рядом, свечи опять начали трещать. Эллина отошла, и свечи успокоились. Эллина собрала все свои силы и бесстрашно маленькими шажками пошла вперед, к отражению князя в волшебном зеркале. Она решила не отвлекаться ни на что и наблюдать за всем, что произойдет, но как она ни старалась, не смогла этого сделать. Как только она почувствовала снова нежное прикосновение зеркала, то от страха или от невыразимого блаженства погрузилась в сладкое сновидение.

Она узнавала прикосновение рук Альберта на своей груди, животе, бедрах, потом его губы стали скользить по ней – тихо и нежно прикасаясь и согревая ее своей настойчивой смелостью.

Ей казалось, что она уже спит, когда подошла вплотную к зеркалу и почувствовала, как кто-то обнял ее. Руки князя обнимали ее. Эллина не могла поднять веки, чтобы убедиться во всем происходящем. Ей совершенно не хотелось искать доказательства своим сладким фантазиям. Она только слушала свое шумное дыхание, что становилось все сильнее и сильнее, и удивлялась, невероятно реальным ощущениям. Это не могут быть только мои фантазии, на секунду вспыхнула мысль в ее голове, но затем, она погрузилась в горячий туман и пришла в себя уже на кровати.