Гончаров и дама в черном

– Сможете, если будете меньше болтать, - выходя из тоннеля, раздраженно ответила она. - Все, поднимайтесь наверх и ждите меня там. Только ни в коем случае не включайте освещение и вообще не подходите к пульту.

Ровным счетом ничего не понимая, мы поднялись на второй этаж и очутились в уже знакомом нам стеклянном фонаре. Сейчас он был слабо освещен, и я сразу же заметил сидящую на диване испуганную Милку.

– Что у вас произошло? - кидаясь к дочери, спросил полковник.

– Не знаю, - с плохо скрытой дрожью ответила она. - Минут десять тому назад ваша Светлана вдруг выскочила из калитки, вытащила меня из машины и силой заволокла сюда. Усадила на диван и побежала за вами. А чуть раньше подъехала какая-то машина. Из нее вышли четыре человека и стали требовать, чтобы им открыли ворота. Они и сейчас находятся там.

Не сговариваясь, мы кинулись к окну, выходящему на центральный вход.

Белая "девятка" с раскрытыми дверцами стояла возле ворот, а ее пассажиры, сгрудившись возле домофона, что-то кричали и настойчиво требовали от хозяев дома.

– Ну, друзья, попали вы в переплет! - переводя дыхание, хохотнула Светлана.

– А что случилось? - уже все понимая, на всякий случай спросил я.

– Случилось то, что и должно было случиться. Сейчас послушаем их требования и ультиматум. - Забравшись на операторское кресло, она нажала несколько клавиш.

– ... Вам десятый раз говорю, не знаю я никакого Пломбира, - с едва уловимой дрожью отбрехивался Геннадий Арбузов. - Никогда о нем не слышал и слышать не желаю.

– Что ты мне лапшу на уши вешаешь? - насмешливо спросил нагловатый голос. - Когда я сам лично привез его к вам двадцать четвертого июня, и с той поры он как в воду канул. Где он? Куда вы дели его труп? Не знаешь?

– Откуда мне знать? Никуда мы его не девали, - стоял на своем Арбузов. - И знакомого такого у меня никогда не было.

– А я не говорю, что это твой знакомый, - закипал голос за воротами. Он корешился с твоим батей еще на зоне, понял, козел? Твой предок ему задолжал кучу бабок. Так что давай сюда своего дедка, я с ним побеседую.

– Опоздал ты, парень, уже почти месяц, как мы отца схоронили, так что ищите своего Пломбира и спрашивайте с него, а меня оставьте в покое. Или я вызову милицию, и мы будем разговаривать в другом месте.

– Фраер, не держи меня за лоха, - рассмеялся голос. - Никакую милицию ты не вызовешь, потому что для тебя самого это плохо кончится. Нам про твои дела кое-что известно. Так что давай разойдемся тихо. Или ты добровольно отдаешь нам "лимон", или от твоей голубятни останутся только перья, а сам ты вместе со своим предком закончишь свои дни в зоне. Как тебе больше нравится?

– Какие лимоны? Какая зона? О чем вы говорите? Отец давно умер и похоронен...

– О том, кто похоронен, давай лучше помолчим... Или спросим об этом одного знакомого санитара. Милиция его выслушает с большим интересом и даже проведет эксгумацию. Ты этого хочешь, козел? В общем, так, даю тебе на раздумье две минуты, после чего мы будем разговаривать уже внутри твоего, а точнее, моего дома.

Трое парней, отойдя к машине, не торопясь и с удовольствием закурили, а четвертый вскарабкался на забор, видимо собираясь сообщить нам нечто важное.

Неожиданно, как гром среди ясного неба, треснул выстрел. Вмиг его лицо окрасилось кровью, и незадачливый парламентарий шлепнулся по ту сторону ограды. Троим оставшимся парням потребовались считаные секунды, чтобы забраться в машину и резко вылететь из опасной зоны.

– Это не я! Погодите, это не я, - запоздало охнул Арбузов. - Подождите!

– Подождем, - внушительно пообещал старший банды. - Подождем, пока братки подъедут, а там и примемся с вами культурно беседовать.

– Кажется, сейчас начнется, - равнодушно отметила Светлана. - И почему я не заперла старого-маразматика назад в камеру? У него в гараже всегда припрятано оружие. Это он стрелял. У Генки бы на такое пороху не хватило. Ну, теперь держись! Пальба начнется как в добром вестерне. Надо думать, что прибудет не меньше десяти человек. И приедут они не позже чем через десять минут. Времени на подготовку более чем достаточно.

– Говорите, что нам делать? - храбро выступил Макс. - Где лучше занять оборону?

– На диване, - лаконично ответила Светлана, включая экраны мониторов. И пожалуйста, ничего не предпринимайте. Просто смотрите на экраны.

Картинки на четырех мониторах представляли собой четыре участка двора у каждой стороны дома. На данный период времени все они были пусты и безлюдны. Но не прошло и минуты, как в северной, фронтальной, части открылась дверь и из дома выскочил Геннадий Арбузов. Метнувшись к воротам, он хотел их открыть, но в самый последний момент почему-то передумал и, взявшись за голову, зашагал из угла в угол, что-то монотонно бубня себе под нос.

Приоткрывшаяся дверь среднего гаража выпустила во двор совершенно обезумевшего полуголого старика, в руках которого был ружейный обрез.

– Здорово, сынок! - преграждая Геннадию путь, весело поздоровался он. Что-то ты не радуешься нашей встрече? Столько дней не виделись, а ты мне не рад.

– Отстань, старый, не до тебя мне, - не замечая обреза, отмахнулся от него сын. - Уйди, пока я тебя чем-нибудь не пристукнул... Хотя подожди... Ты меня в эту историю втянул, тебе и разбираться, а я уж как-нибудь со стороны понаблюдаю.

– Не получится, сынок, - хрипло расхохотался старик и, приставив ствол обреза к Генкиной груди, выстрелил. - Так-то оно будет лучше, - перевернув ногой тело с развороченным месивом груди, торжествующе заключил он. - Спи спокойно, сынок, а я покуда разберусь с твоими подельничками.

– Можешь считать, что уже разобрался, - выскакивая навстречу деду с поднятым топором, захлебываясь яростью, заорал Олег.

– Олеженька, не надо! - откуда-то сверху завизжала Ольга, но было поздно.

Перезарядить обрез старик не успел. Смешивая кровь и мозги, он лег рядом с сыном. Умер он мгновенно, но Олег, не имея силы остановиться, продолжал рубить и рвать уже безжизненное стариковское тело.

– Ну и семейка... - сплюнув, грязно выругалась Светлана. - Но кажется, приближается последний акт этой кровавой драмы, - кивнула она на окно, где по дороге в нашу сторону двигались две пары автомобильных фар.

– Через минуту вся банда будет здесь, - угрюмо подтвердил полковник. Долго они с нами разбираться не станут. Перещелкают как цыплят.

– Ну это мы еще посмотрим, - задумчиво перебирая клавиатуру, заметила Светлана. - Понятно, что просить у них пощады бессмысленно. Значит, нам остается только одно. Копейка, Двойка, Тройка, Четверка и Пятерка, быстро на северный двор, - громко и четко заговорила она в микрофон, и почти тотчас на экран пушистыми шариками вылетели пять маленьких разномастных собачонок. Пробежав по кругу, они уверенно заняли свои места в высокой траве и кустарниках.

– Что это? - невольно рассмеялся я. - Вы надеетесь, что эта собачья армия способна спасти нас от десятка вооруженных автоматами рэкетиров?

– Поживем - увидим, - уклончиво ответила Светлана. - Шестерка, Семерка, Восьмерка, Девятка, на позицию.

Еще четыре болонки в темных попонках выскочили на свет и послушно улеглись вокруг фонтана, опасливо поглядывая на окровавленные тела и обезумевшего Олега, который, услышав шум приближающихся двигателей, занял место у ворот, видимо надеясь одним видом окровавленного топора остановить банду.