Гончаров и криминальная милиция

– И не это страшно, - оглядев кресты и памятники, поддержал я, старики всегда умирают. Таков закон небес. Хуже другое. Возрастной ценз этого города здорово помолодел. Ты посмотри, какого года рождения покойники - и молодые, и вовсе малявки. О чем это говорит? Похоже, вымираем...

– За что боролись, на то и напоролись, - проворчал Макс.
– Так дядя Сэм захотел, а наши правители его с удовольствием поддержали, потому как выкладывал он зеленые - правда, в долг да под бешеные проценты. А сколько ребят положили в Чечне, а сколько на иглу подсадили, а кто просто пустился во все тяжкие, захотев кайфовой житухи. Раскудахтался мир, только перья летят. Кому от этого прок! А наши дебильные демократы, слизав пенку реформ, скоро и сами лягут на похожем погосте. Деткам ихним тоже наследство весьма сомнительное досталось. Не грохнут сегодня, так завтра обязательно. Полный маразм.

– Ладно, философ хренов, вытряхивайся, - выходя из машины, прервал я мрачные рассуждения Ухова.
– Где тут твоя бабка покоится?

– А вона могилка, на самом взгорке, полста метров не будет, - показал он рукой на самый дальний ряд.
– Да ты, Иваныч, не суетись, я эту железяку и сам допру, просто помянуть Нину Петровну надо, а одному негоже. Я тут поминальное все приготовил, все-таки девять дней.

За время последней оттепели снег стаял, съежился, и идти по проторенной тропинке, даже с памятником, было нетрудно, да и путь короток. Только хлопотливые белки да гортанный крик воронья вспарывали кладбищенскую тишину и безлюдье. Расковыряв обледеневший наст, мы установили последнюю веху человеческой жизни. На соседней могилке, за столиком, Макс разложил традиционную поминальную закуску и все, что к ней положено. Пока я протирал стаканы и лущил яйца, он по трафарету на обелиске обозначал имя хозяйки суматохи - Нина Петровна Скороходова, вывел даты рождения и смерти.

– Ну как? Годится?
– вполне довольный своим творчеством, спросил Макс, оттирая с пальцев черный лак.
– Заслужила старуха, она мне Чейза читать носила. А впрочем, дело не в Чейзе, просто хорошая была бабуля. Наливай!

Я исполнил его приказание, он бережно повел стакан к ротовому отверстию и вдруг замер по непонятной мне причине.

– Ты что? Лом проглотил или Нина Петровна из гроба восстала?
– неудачно пошутил я.

Мы стояли на возвышении, могилка Нины Петровны находилась ниже нас, а в двух метрах далее следовало еще три захоронения и заготовленная кому-то свежая могила. Именно туда и смотрел Макс. Причем смотрел так, что и я, невольно загипнотизированный его взглядом, привстал.

Аккуратно вырытая яма была чиста и невинна, скорее всего, ее выкопали вчера вечером под какого-то вновь преставившегося раба Божьего. Но дело было совсем не в этом. На отвале свежевыротого грунта виднелась вполне реальная человеческая кисть. Белая, скрюченная, тем не менее она была совершенно материальной.

– Хорошо в стране живется, когда правит сатана!
– пробормотал я, приближаясь к яме.
– Максушка, замкни челюсть, мне кажется противоестественным, когда покойники выползают из разверстых могил и протягивают к нам руки.

– Согласен.

Отставив стакан, Ухов последовал за мной. Мертвый мужик лет сорока пяти и довольно приятной наружности лежал за могильным бруствером, и потому-то с самого начала мы его не заметили. Вопреки всем нормам и добрым кладбищенским традициям, его тело покоилось не в гробу, а просто так лежало на земле. "Деревянный костюм" ему заменяла добротная меховая куртка, отличные сапоги и нутриевая шапка. Прямо под ней, чуть выше переносицы виднелось черное пятнышко, из которого в открытый глаз стекла и застыла струйка крови. Похожая дырочка находилась и на левой стороне груди. Очевидно, выстрел в голову был контрольным, и это позволяло предположить заказное убийство. Однако место, где оно было совершено, показалось мне менее всего подходящим и более того - несуразным.

Того же мнения придерживался и Макс.

– Если б оно было заказным, то его замочили бы прямо в подъезде. За каким чертом тащить его сюда?
– задумчиво разглядывая пустую бутылку, резонно спросил он.
– Да и водку киллер со своей жертвой не распивает

– А почему ты решил, что они распивали?
– возразил я.
– Скорее всего, ее еще вчера вечером употребили гробокопатели.

– Может быть, и так, - нехотя согласился Ухов, присев на корточки. Стреляли из пистолета. Гляди, Костя, две гильзы.

– Не две, а три, - поправил я его, показывая на третий, утопленный в снегу цилиндр.
– Знаешь, Макс, у меня такое ощущение, что нам с тобой надо срочно отсюда линять, если не хотим вляпаться в очередную неприятную историю.

– Я с тобой полностью солидарен, - ответил он, отходя от вакантной могилы.
– Нам с тобой бездомные покойники совершенно ни к чему.

Слишком поздно мы приняли это разумное решение. Не успели мы дойти до установленного нами памятника, как напротив нас остановился милицейский "уазик", а следом за ним и две "девятки".|

– Кажется, мы немного задержались, - подавая мне стакан, невозмутимо заметил Ухов.

– Вроде того, - равнодушно глядя, как из машин вытряхиваются блюстители порядка, согласился я.
– Попробуем отбрехаться.

– Вы кто такие и что здесь делаете?
– отделяясь от свиты, сурово спросил молоденький капитан.
– Ваши документы.

– Пожалуйста.
– Протягивая удостоверение, я вежливо объяснил: Памятник мы соседке, одинокой старушке, приехали поставить. Девять дней сегодня, а если вы интересуетесь трупом, то он лежит немного ниже, за три могилы отсюда.

– Вы его видели?! Почему сразу не сообщили?

– Мы его только что обнаружили и уже собирались вам звонить. Вы нас опередили, - забирая документ, почтительно доложил Макс.
– Но мы там ничего не трогали. Прошу сообщить об этом своему начальству.

– Петр Васильевич, тут какой-то Ухов с Гончаровым памятник соседке устанавливают, - доложил он подошедшему к нам начальнику.
– Кажется, не врут.

– Сам вижу, что памятник устанавливали, - протягивая Максу руку, чуть усмехнулся начальник.
– Доброе утро, Макс. Хотя какое оно к черту доброе. С утра уже второй труп. Вы его видели?

– Да, Петр Васильевич, недавно заметили руку. Она и сейчас из-за насыпи видна, - с удовольствием отвечая на рукопожатие, ответил Ухов.
– Но близко мы не подходили, чтобы не затоптать следы. Судя по гильзам, стреляли из пистолета. И еще там лежит порожняя бутылка. То ли киллер ее на радостях высосал, то ли гробокопатели по окончании работы.

– А может быть, те и другие в одном лице, - вслух подумал начальник и повернулся к стоящему рядом товарищу.
– Геннадий Васильевич, отправляйся в их кладбищенскую канцелярию и узнай, кто из рабочих вчера рыл эту могилу, и по возможности доставь их ко мне в кабинет. А заодно и их бригадира, того, кто нам звонил. Также было бы невредно узнать, кто заказывал могилу и кто в ней должен быть захоронен. Я буду на месте не позже чем через час. И еще проследи, чтобы все они были во вчерашней обуви. Как это сделать, придумай сам. Не мне тебя учить. И еще желательно, чтоб они поменьше друг с другом общались.

– Запросто. Не вижу проблем.

– Ну вот и отлично, - резюмировал начальник и, посмотрев на нас, добавил: - Макс, я бы вас попросил немного задержаться. Надеюсь, вы не торопитесь?

– Нет, Петр Васильевич, помочь следствию наша святая обязанность.

– Рад, что ты это помнишь, - похлопал начальник Ухова по плечу, загадочно улыбнулся и отправился к криминалистам.

– Кто такой? Почему не знаю?
– спросил я, когда он отошел достаточно далеко.

– А ты его и не должен знать. Полковник Требунских Петр Васильевич, приехал к нам из Прибалтики после того, как ты уже ушел из органов. В Латвии-то он заместителем министра МВД был, но после того, как там начались демократические преобразования и прочие беспорядки, ему не оставалось ничего иного, как вернуться домой в Самару. Теперь он у нас начальник криминальной милиции города. Ладный, дотошный, в некотором смысле педант, но при его должности это только на пользу дела. До всего докопается, все перепроверит, по полочкам разложит, а результат выдаст исчерпывающий. С подчиненными корректен, вежлив и доброжелателен, за просто так не отлупит. С начальством не заигрывает, словом, мужик нормальный, побольше бы таких.