Гончаров и смерть репортера

– В общем да.

– Согласился Медов,

– Только почему он не занялся этим сразу же, как только прикнокал тачку?

– Выжидал, боялся, что за ней вернется хозяин, кстати, Витек, как ты объяснил жене свое позавчерашнее отсутствие?

– Сказал что ничего не помню.

– Тем лучше. Теперь ты можешь сказать, что не хотел выдавать свою маленькую тайну. Витек, сейчас я дам тебе денег больше той суммы о которой мы договаривались, но с условием, что видимся мы последний раз и о нашем сущесвовании ты вообще никогда не знал. Могу ли я надеяться на это?

– Вот те крест. Но Петруха то видел как вы приезжали, что мне ему сказать?

– Скажешь, что просили привезти на дачу навоз, да только мало пообещали.

– Заметано, начальник, а как...Ну...Что с машинами.

– Можешь потихончку их раздевать, только не тронь кузова. Щедрой рукой я незаметно вытащил грязный пресс сторублевок и вложил его в руки Витька. Ошарашено на меня глядя он недоверчиво гладил пачку, будто проверяя их подлинность.

– Вы не ошиблись? Здесь же мой годовой заработок вместе с леваком.

– Не ошибся, Витек, все правильно. А теперь прощай, смотри только, уговор дороже денег, чтобы без глупостей. Язык мой, враг мой. Ступай с богом.

– А не жирно ему будет?

– Как только шиловская спина пропала из вида спросил Медов.

– Еще на радостях

– то забухает, да пойдет по всей деревни лякать.

– Не думаю, хотя черт его знает, кто может понять душу русского мужика.

– Прокурор. Рассмеявшись мы допили водку и я подумав, что возможно Милка права, протянул ему четыре пресса горьких денег.

– Константин Иваныч, не многовато ли?

– Я сегодняшней ночью поездил на твоей "Волге" и понял, что ей пора цеплять плуг, а если она дорога тебе как память, поставь её на постамент.

– Хм, намек понял, тогда добавьте ещё пять штук, гулять так гулять. Но мы с вами не решили главного, что будем делать с нашим придурком, он опасен. Может быть отправим его своим ходом вниз по Матушке, по Волге?

– Нет, мне он может понадобиться в самое ближайшее время. У меня появилось несколко вопросов, на которые он может ответить когда придет в себя. Вопрос только в том где его хранить, чтобы не завонял.

– Вопрос действительно сложный, но разрешимый, только бы вел он себя нормально, а то когда кайф отойдет все дачи на уши поставит, верещит как голозадый павиан. Пятизвездочного отеля я не обещаю, но прохладный погребок могу ему на время сдать.

– Нет такой вариант нам не подойдет, а ну как он ночью начнет орать, разбудит соседей, те придут к нему на помощь и завариться такая каша, что расхлебать её не сможет сам господин министр. Место у меня есть более подходящее, это на Лысой горе, там зимой секс

– ведьмочки шабаш справляли, пришлось мне их разгонять. Тогда товарищ Макса погиб, поэтому

– то я не хотел бы туда возвращатвся, но видно придется, место самое подходящее. Естественная клетка камера, где я чуть было не расстался с жизнью была в полном порядке и казалось ждала свежих клиентов. Заперев в неё нового посетителя и оставив ему необходимый запас продовольствия мы вполне довольные друг другом, наконец расстались. Домой я заявился ближе к обеду. Слава богу Милка уже вернулась из больницы и теперь лежала и мрачно глядя в потолок шевелила большим палцем левой ноги.

– Костя,

– строго спросила она,

– ты принес дипломат?

– Допустим, но тебе

– то что до него, ты и так из него крысанула достаточно. Лучше расскажичто тебе сказали в больнице?

– Мне необходим полный покой и постельный режим, волноваться запрещено категорически. Из питания необходимо исключить все острое и жаренное. У меня возможно больше не будет детей и все по твоей милости. Костя, мне кажется я дура.

– Ты только не волнуйся, это не тебе одной кажется.

– Я дура по по двум пунктам, во первых потому что вышла за тебя замуж...

– Милочка, но ты же ещё не вышла и...

– Заткнись, я так и знала, кому нужна баба неспособная родить ребенка и...Она предприняла попытку зареветь, но я тут же в корне и горячо её обрубил.

– Мне! Мне ты нужна, Милка! Что тебя ещё беспокоит?

– Мало я у тебя денег свистнула, надо было бы ещё немножко.

– Что ж ты со мной делаешь, как я твоему отцу все объясню?

– А это не твоя забота.

– С загоревшимися глазами она привстала и затараторила сбивчиво и страстно.

– Костя, я с ним недавно разговаривала, он сейчас явится, ты не во что не вмешивайся, предоставь мне самой все ему объяснить. Я уже сказала, что нам были вилы и если бы ты не принес деньги, то нас бы убили. Но ведь так оно и было на самом деле, или я не права?

– Нет отчего же, права, только пожалуйста лежи и не волнуйся. Начальник милиции пришел через час и сразу же начал непристойно себя вести. Своими хулиганскими действиями он довел Милку до истерики. Потребовалось масса времени и усилий, чтобы объяснить ему, что иного выхода у нас не было. Но успокоился он только тогда, когда понял, что у его дочери случился выкидыш.

– Тебе в конце концов что дороже, собственная карьера или я,

– жалостливо посскуливала Милка, демонстративно обхватив низ живота и морщась от боли.

– Надо было меня поставить в известность, а не дурачить как пацана, Мы бы их взяли тепленькими.

– Конечно, вместе с нашими трупами.

– Огрызнулась Милка.

– А может быть ты этого и хотел, дорогой родитель, тогда ещё не поздно.

– Нет, это выше моих сил, ты хоть представляешь какие могли быть последствия если бы я вчера официально принял эти деньги? Позор! Что вы намерены делать дальше, вы не боитесь, что зная ваш адрес, они ещё не раз вас проведают?

– Они нет.

– Почему ты в этом так уверен?

– Потому что они уехали далеко и навсегда.

– Какой умный, вернуться можно даже с Северного полюса.

– С Северного полюса вернуться можно, но от туда куда уехали они никто ещё не возвращался.

– Что

– о

– о?

– Мне показалось, что ещё немного и полковника хватит удар.

– Что ты такое мелишь, или ты рехнулся, или я чего

– то недопонимаю.

– А что, папаша, по твоему лучше бы мы там остались?