Гончаров и смерть репортера

– Бог простит,

– прокричала Марго простреливая голову своей подруге из пистолета, который, после моей смерти она вложит в мои руки. И тогда картинка будет исчерпывающей. Я выстрелил в неё первым с расстояния трех метров и здорово обезобразил её детскую улыбку.

– Ты кого сожгла вместо себя?

– Спросил я уже связанную королеву кустодиевского типа.

– Да ты не молчи, не молчи, потому как смысла в твоем молчании нет рикакого.

– Послушай, Константин, отпусти меня,

– опять по детски заныла она.

– Отпусти, пока не поздно, пока никого нет. Я хорошо тебе заплачу, я баба добрая.

– Твою доброту уже видел,

– я кивнул на труп её подруги.

– так убивают только профессиональные убийцы.

– Но она же меня хотела обмануть. Отпусти.

– Я повторяю вопрос, кого ты сожгла вместо себя?

– А если скажу, ты меня отпустишь?

– Мы не на базаре, чтобы торговаться,

– неопределенно пожав плечами я вновь переспосил,

– кого ты оставила нам на пепелище?

– Борьку, отпусти.

– Не ври. Борьку с двумя товарищами ты утопила в сортире.

– А я не вру, у меня их два было. Господи, ну и кретин же вы, господин Гончаров, об этом давно надо было догадаться. Об этом тебе неоднократно твердили Цокотухи и Галка Поворешка. Конечно же так, и никак иначе.

– Отпусти

– и

– и,

– ныла Марго,

– я тебе все расскажу, только отпусти.

– Все я уже знаю сам. Только добавь

– кто угробил Старкова и Дунаева. Кто инициатор, ты или Сотник?

– Мы оба. По взлетной полосе к нам мчалась медовская "Волга".