Гончаров и труп актера

– Так может я сам за себя больше заплачу.

– Хм, это идея, Ленчик обшмонай его карманы. Сколько там у него?

Послушный Ленчик проворными руками освободил меня от бремени бумажника и передал его старшему товарищу.

– Считай сам.
– Чиркая зажигалкой предложил он.

– Тут почти две тысячи, а Сашка нам только одну обещал. Отпускаем что ли?

– А что скажем?
– Мучаясь сомнением спросил Ленчик.

– Скажем сбежал.

– Дурак ты, Семен. Мы сделаем по другому. Заберем плату и с того и с другого. Деньги оставь, а бумажник положи на место, там документы, вдруг они ему ещё понадобятся. Да и Сашка захочет их посмотреть. От злости я выматерился и заскрипел зубами. Это же надо иметь талант, чтобы так дешево проколоться. Глупее меня может быть только страус. Придурки, вполне довольные своим решением веселились и планировали как с большим толком потратить только что заработанные деньги. Слушать это было невыносимо. При свете, да у себя дома они бы давно писали у меня кровью, а здесь, в чужом краю рисковать я не мог. Неизвестно что за типы меня захватили. Судя потому как равнодушно, болея только за деньги, Семен спросил, а жив ли я, от них можно ожидать всего. Скрутят голову и бросят в тайге волкам на съедение, а безутешная Милка будет напрасно ждать денно и нощно проливая горькие слезы.

– Далеко еще?
– Отгоняя свои безрадостные думы спросил я.

– Считай уже приехали.
– Делово ответил Семен.

Подпрыгнув ещё десяток раз машина остановилась. Велев Ленчику караулить Семен выпрыгнул из машины и бодро сообщил.

– Все в порядке, Сашок, привезли твоего таракана. Давай бабки.

– Кто ж ночью бабки дает, совсем тупой, завтра к обеду приходите.

– Нет, так дело не пойдет, или сейчас же отдаешь деньги или мы его увозим.

– Да ты что, парень, не веришь мне что ли? Сказал, отдам завтра.

– Михалыч, заводи, поехали.
– Не веря в порядочность своего заказчика решительно распорядился Семен.
– Знаем мы твои завтра.

– Ну ладно, держи.
– Нехотя согласился Сашок и видимо передал деньги.
– Таракана привяжите в сарае, я им по утрянке займусь, а документы заберите и принесите мне. надо глянуть на его прописку. Откуда он к нам прилетел.

– Как скажешь, шеф, в сарай так в сарай, нам без разницы, повеселевшим голосом оветил Семен и помчался выполнять приказание.

Довольно грубо меня сдернули с кузова, вновь забрали бумажник и за ноги потащили по влажной траве. Метров через двадцать они остановились, припутали мои ноги к рукам и открыв скрипучую дверь завырнули мое ракообразное тело во внутрь вонючего сарая с осклизлым полом, поверх которого было брошено немного травы.

– Отдыхай, мужик.
– закрывая дверь веселился Семен.
– Время у тебя мало.

– Только до утра, а летом ночь короткая.
– Живо согласился с ним Ленчик и парочка подалась с толком расходовать мои деньги.

Стараясь попусту не тратить свои нервы я начал спокойно и хладнокровно вычислять куда меня привезли и кому мог понадобится в этих краях господин Гончаров.

То что меня затащили в глухую тайгу не вызывало ни малейшего сомнения. Свернув с асфальта мы полчаса тряслись по кочкам, а значит затащили меня доволно глубоко, не меньше как на пять километров, а значит бежать отсюда чистой воды безумие. Я заблужусь в этих дебрях через десять минут. Ориентироваться по солнцу тоже бессмысленно, потому как я не знаю в какой части света остался прииск. Значит мне остается только одно - сдаться на милость захватчика и уповать на его милосердие. Но кто он? Кому я оказался нужен там, где меня никто не знает и с этим прииском меня ничего не связывает. Ничего, кроме дела Комарова, - сам собой пришел ответ и от этого стало немного легче. Дальше пошло проще. О цели моего приезда здесь знали только трое. Медведев, мохнобровый кадровики его подручная Люська. Через кого то из них поступила информация обо мне и её живо подхватил хозяин сарая, Сашок. А теперь надо быть идиотом, чтобы его не сопоставить с одним из осужденных съемщиков, пасечником Сашкой Кошкиным. Но зачем я ему понадобился, если он махнул на прошлое рукой и не пожелал заниматься поисками утраченного богатства? Дурак ты, Гончаров, это он искать не пожелал, а если информация сама приехала в поселок, как тут удержаться?

Неожиданно прямо над ухом, словно проникаясь моими мыслями, кто - то горестно и тяжело вздохнул. Испугавшись спервоначала, я рассмеялся когда шершавый коровий язык начал обрабатывать мою физиономию, старательно слизывая соль. Общество коровы принесло некоторое облегчение. Подкатившись под её теплый бок я кое как пригрелся и впал в полуобморочное состояние похожее на сон.

Затемно, с первым петухом, проснулся Кошкин. Наверное он жил один, потому что звеня ведром явился самолично доить корову.

– А, проснулся что ли?
– Отодвигая меня по жидкому навозу вглубь сарая спросил он.
– Ну и как тебе спалось на новом месте?

– Слушай, Кошки, если не хочешь неприятностей, то немедленно отези меня в поселок. Пока я прошу тебя по хорошему.

– Во! Даже фамилию мою знаешь. Козлы, все растрепали.

– Никто ничего не трепал, я сам тебя вычислил, так что пока не поздно извинись и развяжи руки. Учти я приехал не один и рано или поздно на тебя выйдут и тогда ты по новой пойдешь топтать зону.

– Ты даже такие подробности знаешь?

– Я все знаю, отпусти если не желаешь получить новый срок.

– Чем напугал. Нам не привыкать.
– Усмехнулся он и подпалив свечку похлопал белую корову по морде.
– Ну что моя маленькая, дождалась. Снежинка, сечас я тебя...

– Послушай, кретин, Говорю тебе совершенно серьезно, мои мужики будут в поселке уже сегодня вечером и они сразу же вычислят тебя через твоих недоносков Ленчика и Семена, а дальше дело техники. Тебя будут бить долго и больно.

– Не будут.
– Спокойно заверил он меня.

– Еще как будут, мои парни бывшие десантники.

– Не будут меня бить потому что не найдут. Семен с Ленькой по утрянке отвалят в город пропивать бабки, а кроме них про тебя никто ничего не скажет. Снежинка, моя маленькая.
– Курлыкал он корове присаживаясь на скамейку перед её выменем.

– Послушай, что тебе от меня надо?

– Сейчас, сначала корову подою, а потом мы с тобой поговорим по серьезу. Если ты будешь умным, то останешься живым.
– Обнадежил он и деловито взялся за титьки.

Я понимал, что его слова не более как пустая угроза, но все равно стало неуютно и на душе появился неприятный осадок. В ведро резко и звонко била упругая струйка молока, а я в очередной раз задавал себе вопрос, - в кого я уродился таким идиотом. Почему не позволил Милке сопровождать меня сюда.

Закончив дойку он унес ведра и вскоре вернулся с ножом, плетью и веревкой, что мое настроение совсем не улучшило. Перекинув её конец через конек крыши он на секунду задумался и усевшись на скамейку спросил.

– Ну что? Так будем рассказывать или с применением запрещенных приемов?

– Конечно так. Зачем же приемы? Что тебя интересует.

– Где рыжье?
– Напористо и зло спросил Кошкин.
– Быстро отвечай, где рыжье.

– Какое рыжье, что такое рыжье?
– Наивно спросил я.
– Объясни пожалйста.

– Рыжье это золото.
– Теряя терпение взвизгнул он.
– Где оно?

– Опять не понимаю о чем ты спрашиваешь.

– Сейчас поймешь.
– Усмехнулся он и плетка обожгла мне щеку.
– Ну как?