Гончаров и труп актера

– Ты что, ненормальный?
– Тихо и обиженно спросила супруга когда я поднялся в номер.
– Я для тебя старалась, бегала, объясняла, а ты оскорбил меня прямо на людях. Нельзя так, Костя, мне очень обидно.

– Так ведь пошутил я...извини.
– Науганный её кроткостью, я был совершенно сбит с толку.
– Извини, я пошутил.

– Я знаю, но все равно обидно. Шутки у тебя обидные.

– Послушай, красавица, что - то ты слезливой стала, уж не беременна ли?

– Нет. И ты знаешь, что после того случая...
– Заревела она в голос.

Пора была собирать вещи которые остались в приисковой гостинице.

Вылететь нам удалось только на следующий день, о чем мы сообщили папеньки телеграммой, так что к прибытию самолета нас уже поджидала его "Волга".

– Хорош!
– Аналогично дочери оценил мою рожу полковник.
– Вышибут тебе, Константин, когда - нибудь мозги. Садись, поехали.
– Папа, невозможно вышибить то чего нет. Он умудрился оставить там свой паспорт.

– В который уже раз!
– Выруливая на магистраль проворчал тесть. Учти, больше я за тебя хлопотать не буду. Однако перейдем к делу. Что у вас?

– У нас ничего, голый номер. Единственное что мне удалось узнать, это то что Комаров работал в артели съемщиком золота и в сговоре с четырьмя другими членами бригады систематически совершал кражи золотого песка из государственной казны. Это продолжалось на протяжении двух лет, до той самой минуты пока их не их попутал зам по сохранности и режиму, мойок КГБ и земляк нашего Рыжего.

– Что он о нем говорит?

– Майор о Рыжем, сиречь Сергее Лопатине, не говорит ничего, поскольку я его не видел, а вот Рыжий называет майора не иначе как дураком.

– Что? Он уже там? Ты встречался с ним?
– Резко тормознул Ефимов.

– И не только встречался, мы даже вместе провели восхитительную ночь в дремучей тайге когда бежали с пасеки Козла. И никто иной как Лопатин спас меня от неминуемой смерти в его зловещих казематах.

– Да ты, я вижу, точнехонько в их гнездо угодил!

– Да, но дело не продвинулось ни на йоту. Могу ещё добавить то, что четверо подельников из банды Климова за свои художества получили по семь лет, а он с мешком золота остался на свободе.

– Что, неужели откупился?

– Нет, тут дело другое. Его из этой проруби выпихнули сами собратья, для того чтобы после отсидки иметь крепкую материальную базу и не думать о хлебе насущном. Климова они определили на роль казначея, доверили общак и взяв всю вину на себя, освободили его от ответственности. Дали, что называется, карт - бланш. Он это принял буквально и когда прослышал про амнистию начал затравленно бегать по городам и весям, словно крыса скрываясь от своих кредиторов.

– Но они наступали ему на пятки и в конце концов один из них наступил. Так?

– Не так. Из всей их бригады, из пяти человек, вживых осталось только двое, Рыжий и Козел, Лопатин и Кошкин. То что Лопатин явился к шапошному разбору мы знаем, а то что Кошкин тоже тут не при чем, мы узнали с Лопатиным совсем недавно.

– У него, что же, стопроцентное алиби?

– Ага, весом в полтора килограмма. Как выяснилось только сейчас, он втайне от своей братвы переворовывал у них золотишко и складировал в укромной норке. Лопатин на него за это обиделся и побил.

– Ясненько. Значит ещё одного подозреваемого можно сбросить со счетов?

– Можно.
– Уверенно ответил я.

– И тогда у нас остается только двое из известных нам лиц. Сорокин и Климов.

– Выходит что так. Пацан не объявился?

– Нет, этим я интересуюсь каждый день. Как сквозь землю провалился.

– Или в эту землю его закопали. Вас устраивает мой устный отчет за командировку, или мне преставить его в письменном виде?

– Устраивает, - хмыкнул полковник.

– Тогда расскажите чем занимались вы?

– Я тоже даром время не терял. Выметайся, приехали.
– Остановившись у подъезда приказал тесть.
– Дома расскажу. У меня событий не меньше чем у вас. Мила, отгони машину и купи хлеба, он ещё позавчера кончился.

– Начну по порядку.
– Беспардонно вытаскивая из моего тайника бутылку начал он.
– На следующий день после вашего отъезда, как ты и надеялся, объявился Климов. Слава Богу мадам Дорофеева, что - то поняла и вошла в разум. Она все сделала согласно инструкции и записала разговор на пленку. Копию я снял, паузы во время их перемещения от телефона к телефону убрал и ты можешь её послушать.
– Щелкнув кнопками Ефимов нашел начало и подвинул ко мне диктофон.

– Кто это?
– Тревожно спросила, почти закричала Дорофеева.
– Говорите громче, я вас очень плохо слышу. Кто это?

– Старых друзей надо узнавать.
– Крякнул знакомый хриплый голос.

– Боже мой, это вы?! Где мой муж, почему его до сих пор нет? Так не честно. Я же вам за него заплатила. Немедленно верните моего мужа!

– А очень хочется?
– паскудненько поинтересовался абонент.

– Конечно, очень хочется!
– Всхлипнула Дорофеева, видимо имея ввиду утраченные тысячи.
– Почему вы его не отдаете, ведь я сделала так как вы сказали.

– А мы тебе неправильно сказали. Просчитались мы малость. Очень много накладных расходов получилось. Твой козленок много жрет. Отбой.

– Аппетит у твоего козленка зверский, скоро он нас совсем объест.

– Отпустите мужа, негодяи!

– А ты не хами, а то пришлем тебе, бабушке - старушки рожки да ножки. Шибко горевать будешь. Плакать и вспоминать о былом счастье.

– Что вы от меня хотите?

– Мы от тебя ничего, а ты, хочешь получить своего сладкого?

– Да вы надо мной просто издеваетесь.

– Нет, на этот раз говорю по серьезному. Гони ещё сто штук и твой козлик к тебе прискачет. Уже на следующий день он будет греть свои роги в твоей кроватке.

– Вы сошли с ума. Нет у меня таких денег.
– В голос заревела Светлана Юрьевна.Я вам последнее отдала. У меня больше ничего нет.

– Врешь. Или продай свои цацки.
– Заботливо посоветовал хрипатый.

– А вы опять меня обманете!
– Словно борясь с сомнениями предположила Дорофеева.

– Нет, говорю же тебе, на этот раз все будет по честному, без дураков.

– Врете вы все! Наверное Жека уже мертвый.

– Сейчас убедишься. Отбой.

– Светлячок, родная моя, ты видишь как все сложилось.
– Жалобно запел Климов.
– Они требуют ещё денег, а денег у тебя нет. Больше мы с тобой никогда не встретимся. Это мой последний звонок. Прощай любимая.