Гончаров подозревается в убийстве

– Он был с усами, - на всякий случай подсказал я.

– Да, их он тоже пожелал сбрить.

– Его косу вы, конечно, выкинули?

– Ну что вы, молодой человек! Из его волос получится половина парика, а это деньги, а деньги я не выкидываю, в нашем роду такой привычки не водилось.

– Не одолжите ли нам несколько миллиграммов его драгоценной шерсти?

– Понимаю, так я и думал, это он убил несчастного Шмару! Подождите, я сейчас принесу все его вонючие пейсы, чтобы они не оскверняли мой дом.

Он уполз куда-то вниз, под лестницу, а я загоготал громко и от души:

– Слушайте, майор, похоже, в этом городе все, кроме нас, знают преступника в лицо.

– Ничего удивительного, здесь почти все друг друга знают, кроме приезжих, естественно, а от них-то и неприятности.

– Сделайте город закрытым и объявите суверенитет.

– А что мы будем кушать?

Ответить я не успел, поскольку из-под лестницы, кряхтя и ругаясь, выбрался мастер. В руках он держал прозрачный пакет с каштановой косой.

– Вот вам, будьте добры, заберите. Недаром он мне не понравился с первого же взгляда. У меня будут неприятности?

– Вы-то тут при чем?
– успокоил старика Окунь.
– Правда, можете понадобиться как свидетель, но постараюсь обращаться к вам только в случае крайней необходимости.

– Благодарю вас, господа, вы очень любезны. Если вам будет нужна модная стрижка, то не забывайте старого Арона.

– Большое вам спасибо, конечно же я вас не забуду, - пообещал Окунь.

– Что скажете?
– уже в машине спросил я.
– Будете задерживать?

– На каком основании? Нужна санкция, а время уже позднее. Придется потерпеть до завтра.

– А поздно не будет? До завтра многое может измениться. Тем более, что он не дурак и, наверное, уже почуял, что мы висим у него на хвосте.

– Вот и я думаю, что делать; за хулиганские действия его не заберешь, не тот человек, если только для выяснения личности, но опять-таки Ирина с Сергеем подтвердят, что он их родственник. Даже не знаю...

– Какие мы нерешительные... Как хватать на улице ни в чем не повинных людей, так вы первые, а как захомутать мокрушника, так вы становитесь вежливыми и деликатными. Прямо не легавые, а джентльмены из палаты лордов.

– А сам-то не таким был?
– обозлился Окунь.
– Оно конечно, брать его надо, тут двух мнений быть не может, да только как-то половчее нужно. Спровоцировать драку, что ли?

– Нет, на эту удочку он не клюнет, тем более что сегодня на него уже пытались напасть. Второе нападение ему покажется подозрительным, и он уйдет от конфликта. Погодите, а если Слон, как потерпевший, на него заявление настрочит? У вас хорошие отношения со Слоном?

– Лучше не придумаешь, сын родной, сплю и во сне его вижу. В лирических кошмарах. Но мысль твоя правильная, и такое заявление он напишет, поехали.

Всю троицу мы накрыли на подворье татуированного главаря. В сени раскидистой яблони они пропивали мои деньги. Увидев меня в сопровождении майора, они немного огорчились, но виду не подавали.

– Ба, какой высокий гость!
– засуетился хозяин.
– Сам гражданин начальник следователь к нам пожаловал. И не один, а с товарищем, милости просим к нашему столу. Сынок, слетай за чистыми лафитничками.

– Не суетись, Токарев, не нужно лафитничков, ты же знаешь - пить я с тобой не буду, а пришел я к вам по делу.

– Это мы знаем, майоры без дела не ходят. Только у нас-то никаких дел нет.

– Сегодня нет, завтра будут, я тебя, Токарев, насквозь вижу и прогнозирую лучше, чем собственный геморрой. Но дело не в этом. Слон, что у тебя с харей? Кто смог так качественно ее начистить?

– Да что вы, товарищ майор, никто ее не чистил, это мы так, с Сынком по пьянке побазарили промеж собой.

– Врешь ты все, не Сынок к тебе приложился, ему и самому досталось, но только не от тебя, а от очкастого хлюпика, который уделал вас на пляже как последних сосунков. Это может подтвердить гражданин, который все видел. Я правильно говорю, Константин Иванович?

– Да, мне их лица знакомы, я случайно проходил мимо и оказался невольным свидетелем того, как тот тип жестоко их избивал.

– Да это он сам нас подговорил!
– не желая терять своей репутации, завопил Сынок.
– Он нам за это десять бутылок водки купил!

– А вот об этом не будем, - спокойно остановил его Окунь, - а то получится сговор и умышленное покушение, об этом лучше помолчать.

– Заткнись, Сынок!
– поддержал майора Слон.
– Закрой крикушку, мы этого Константина Ивановича первый раз видим. Я правильно говорю, товарищ?

– Правильно, - согласился я.
– Я просто шел мимо и случайно заметил, как он вас бьет. Он говорит правду, товарищ майор.

– Ну вот и замечательно, наконец-то мы разобрались. А теперь вам, мои сладкие, остается сущий пустяк - нацарапать на того очкастого хмыря заяву.

– Ничего мы писать не будем!
– наотрез отказался Слон.
– Подумаешь, поговорили немного. Ну, мочканул он меня, делов-то. Нет, писать ничего не будем!

– Дело ваше, - миролюбиво согласился Окунь.
– А к нам недавно Екатерина Ивановна Пухова приходила, с твоей улицы. Жаловалась, что у нее бочонок вина украли. Ты не знаешь, где он может быть?

– Откуда мне знать? Конечно не знаю.

– Вот и я не знаю, придется искать. Ну ладно, мы пошли, веселитесь пока.

– Погоди, начальник, - у самых ворот остановил нас Слон.
– Говори, что писать.

В самом наилучшем настроении мы доехали до милиции. В девятом часу за Раковским была послана бригада, а мы со следователем в предвкушении триумфа вкусили по сто коньяку, но, как оказалось, сделали это преждевременно, потому что наряд вернулся ни с чем. Святоши в доме отдыха не оказалось. Не появился он и на пляже. Обеспокоенные, мы поехали к Марине.

– Вы у меня спрашиваете, где Лев Раковский?
– наивно захлопала она длинными ресницами.
– Наверное, вам это лучше знать, поскольку, как я понимаю, его пытались избить с вашей подачи. Ничего не скажешь, хорош Отелло.

– В этом будем разбираться потом, - оборвал ее Окунь.
– А теперь скажите нам, где он может быть сейчас?

– Без понятия, наверное, дома, после того инцидента мы расстались почти сразу.

– "Почти сразу" - это как?

– Ну, зашли в кафе, посидели минут десять, а потом разбежались. Он был очень расстроен. Видимо, потасовка здорово отразилась на его психике.