Гонки на выживание (Солдаты удачи - 2)

Все меры безопасности были приняты, все казалось выверенным до конца... И все же никто из них не мог предположить, что слепяще-яркий факел кипящего пламени из сопла двигателя вытянется почти во всю длину стометровой бетонной траншеи, подняв серо-багровые тучи пыли и дыма. На барабанные перепонки давил чудовищный грохот -- казалось, от него сейчас растрескается и разлетится обломками сама земля...

Герман Григорьевич, защитив уши плотными противошумовыми заглушками, неотрывно смотрел в окуляры через фильтры темных очков.

Нет, никогда еще не доводилось ему видеть такое.

Согласно с программой испытаний на полной мощности стартового режима "РД-018" проработал ровно восемь с половиной минут. Именно столько потребовалось бы разгоняемой им ракете, чтобы вынести на пятисоткилометровую орбиту десятитонный спутник. Стартовый ускоритель показал небывалую устойчивость и надежность всех элементов конструкции.

В доказательство этого академик Черемисин расширил рамки испытаний и через двадцать минут после первого запуска распорядился включить зажигание повторно, доведя нагрузку до критической.

Но и тут великолепная конструкция оказалась на высоте. Наконец подача топлива была перекрыта, огненный хвост уменьшился и словно втянулся в добела раскаленный конус сопла.

Клоков снял защитные очки и заглушки. Бледный, взволнованный и счастливый Черемисин подошел к нему.

– - Ну что?
– - спросил он с неожиданным мальчишеским вызовом.
– Впечатлило? Машина отработала как часы. Судя по записям приборов, нам удавалось дозировать силу тяги в пределах плюс-минус одного процента. Такое не под силу ни одному двигателю в мире!

Клоков хотел что-то ответить, но Черемисин вдруг яростно взмахнул рукой и неожиданно возвысил голос:

– - И что же? Вот такое чудо техники должно валяться на складе, ржаветь и пропадать? Такую машину -- на свалку?

– - Да погодите, Андрей Терентьевич...

– - Бросьте! Вложить миллиарды, вложить силы, вложить талант лучших умов страны, идти к этому дню столько лет -- и что же? Выкинуть за ненадобностью? Что же нам делать прикажете? Закрывать лавочку?

– - Успокойтесь, Андрей Терентьевич, -- воскликнул Клоков.
– Успокойтесь, дорогой. И дайте-ка я вас сначала от души поздравлю. Я имею поручение передать вам самую искреннюю благодарность, приветствия и поздравления от премьер-министра и Президента...

– - Спасибо!
– - горько воскликнул Черемисин.
– - Весьма тронут. Мерси. Ведь мы все тут -- все двадцать тысяч человек только ради этого поздравления и старались. Пусть они лучше вместо поздравлений приедут сюда и скажут, что теперь с нами будет и что нам делать.

– - Я вижу, вы слишком переволновались, -- чуть снисходительно улыбнулся Клоков.
– - И немудрено -- родить такого исполина! Поскольку испытания прошли блестяще, давайте в связи с этим проведем небольшое рабочее совещание. В самом деле, пришло время обсудить все эти наболевшие вопросы и дальнейшую нашу стратегию. Собирайте ведущих руководителей отделов, посидим, поговорим...

А "Зодиак РД-018" еще полыхал жаром. Его раскаленные детали быстро остывали, отдавая жар своих поверхностей окружающему воздуху, который дрожал и вибрировал, как над костром.

Но детали сопла не обгорели, не оплавились. Лишь по титановым, танталовым, вольфрамо-молибденовым элементам обшивки расплылись сине-лиловые разводы, в то время как двигатель остался в идеальном рабочем состоянии, готовый к новым запускам и к новым извержениям ревущего огня.

Перед назначенным совещанием выпили шампанского за успех, за достигнутый феноменальный результат. Настроение у всех было приподнятое, лишь один Черемисин, который, казалось бы, должен был торжествовать больше всех, выглядел подавленным.

Переговариваясь и обмениваясь впечатлениями, хозяева и гости потянулись к главному административному корпусу НПО "Апогей". А вскоре собрались в большом кабинете Черемисина в предельно узком кругу, и вице-премьер Клоков взял слово.

– - Дорогие друзья!
– - сказал он.

– - Сегодня один из самых знаменательных дней не только в жизни вашего прославленного предприятия, не только в истории нашей ракетно-космической отрасли. Уверен, этот день когда-нибудь войдет в историю и всей мировой ракетно-космической науки. Как сказал поэт, "и невозможное -- возможно". Вы наглядно продемонстрировали это -- в труднейших условиях, что называется, на полуголодном пайке... В то время, когда все вокруг распадается, ваш прославленный коллектив и прежде всего вы, Андрей Терентьевич, и вы, Роберт Николаевич, сумели довести до конца сложнейший проект и доказали, что Россия жива, что, как сказал великий наш предок, может, может она, Русь-матушка, собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов рожать, как рожала... Мы воочию в этом убедились! Наш российский интеллектуальный научно-технический потенциал, несмотря на все трудности, по-прежнему на высоте. Низкий вам поклон!

Собравшиеся зааплодировали -- лишь Черемисин сидел, понуро опустив седую голову.

А вице-премьер продолжал:

– - Вы создали то, что не снилось пока ни японцам, ни французам, ни даже американцам. Вы доказали, что...
– - Он вдруг запнулся, не зная, что, собственно, говорить дальше.

Черемисин тотчас воспользовался паузой.

– - Спасибо вам, Герман Григорьевич, за добрые слова! Но скажите, что же будет теперь?

– - Да погодите вы, Андрей Терентьевич, дайте хоть порадоваться...
– засмеялся Клоков.
– - О проблемах еще успеем наговориться. Праздник так праздник!

– - Может быть...
– - Черемисин заметно разволновался.
– - Только нам ведь не до банкетов.

– - А мы-то надеялись...
– - засмеялся Герман Григорьевич, и все вокруг подобострастно заулыбались, оценив вельможную шутку.

– - Послушайте, можем ли мы праздновать, когда рабочие без зарплаты сидят? Что могли, мы сделали, что хотели доказать -- доказали. Но повторяю -- что же дальше? Какая судьба ждет наш "Зодиак"? Попадем в Книгу Гиннесса? Извините, но мы не для того работали, чтобы прославиться как создатели новой царь-пушки, которая не стреляла, и нового царя-колокола, который не звонил!

– - Мне странны ваши вопросы, дорогой Андрей Терентьевич, -- сказал Клоков.
– - К чему такая риторика? Вам не хуже меня известна ситуация, которая сложилась на сегодняшний день в стране, -- казна пуста, стоят сотни заводов, тысячи производств, миллионы людей без зарплаты...

– - Это теперь каждый ребенок знает, -- перебил Черемисин.
– - Что с двигателем будет? Говорите прямо!

– - А что касается двигателя, то при всех его сверхъестественных возможностях девать нам его сегодня решительно некуда и использовать негде, -- жестко сказал Клоков.
– - Денег нет. И потому мы будем вынуждены свернуть и временно закрыть программу летных испытаний ракетного комплекса "Зодиак-Апогей". Для которого, собственно, изначально ваш двигатель и предназначался. Это для вас, Андрей Терентьевич, не секрет и не новость. Ракету создавать не на что и незачем. В какой области ее сейчас можно было бы использовать -- непонятно. Согласитесь -- у страны сегодня есть куда более насущные и мучительные проблемы.

– - Значит, все в одну яму?
– - негромко проговорил Черемисин.
– - Туда же, куда и лучшие наши боевые корабли, лучшие самолеты, туда же, куда "Буран"...

– - Честное слово, вы удивляете меня!
– - уже раздраженно воскликнул Клоков.
– - Почему, Андрей Терентьевич, вы делаете вид, будто все это для вас открытие Америки? Надеялись, что после испытаний, когда мы увидим все своими глазами, то под впечатлением увиденного можем принять какое-то иное решение?

– - Может быть, и так. Да, пожалуй, так.