Гонки на выживание (Солдаты удачи - 2)

– - Через двадцать минут можно выезжать, -- сказал Док и протянул Трубачу свои заслуженные швейцарские с черным циферблатом.
– - Верни на место их шпионские цацки. Вдруг затрепыхаются. И в Серегины тоже.

– - И вот что еще, -- шепотом сказал Пастухов.
– - Черт его знает, чем может обернуться эта встреча. В случае чего -- встречаемся где всегда.

– - Хорошо, -- кивнул Артист.

– - Все мои метки вы знаете, -- нахмурившись, продолжил Сергей.
– - Перед самой встречей суну за щеку мой личный медальон, -- он показал им маленький плоский металлический овал, хранящий все данные капитана Пастухова.

– - Мои приметы тоже всем известны, -- сказал Док.

– - Так что в случае чего легче будет найти. Помолчали.

– - Лично я ваши бренные останки искать не собираюсь, -- рассердился Артист.
– - Ждем вас здесь с планом задания. Я намерен честно отработать свои баксы.

– - Баксы, баксы...
– - вздохнул Иван, -- их еще надо суметь подучить.

Трубач произвел "восстановительную операцию" и вернул им часы. Пастухов снова взглянул на циферблат:

– - Ладно, Иван. Труба зовет. Не люблю опаздывать на интимные свидания. Прибудем на точку пораньше, покрутимся, присмотримся. Ну а там -- как Бог даст.

Боцман протянул ему ключи от нового "джипа". Пастух крепко сжал их в кулаке и улыбнулся своей неожиданной, яркой улыбкой.

* * *

Над вечерней Москвой только что отгрохотала гроза, и ее зарницы еще посверкивали в разных сторонах темного неба.

Пастух ехал, неукоснительно четко соблюдая правила движения. Громко шелестя по мокрому асфальту широкими шинами, их обгоняли летящие на дикой скорости такие же "джипы", иномарки, да и наши старались не отставать.

– - Что значит -- люди не ценят собственной жизни, я уж не говорю о чужих, -- задумчиво сказал Перегудов.
– - Человек, в сущности, такая хрупкая, уязвимая букашка... Правда, с большими резервами.

Сергей молча кивнул. Он был сосредоточен и собран, как всегда перед выходом на боевую операцию.

– - Что, брат, маленько поколачивает?
– - спросил Док.
– - Нормальная реакция центральной нервной системы. Конечно, с такой крупной клиентурой нам еще работать не доводилось. Хотя... пока мы им нужны, можно не трепетать. Другое дело, если... решат вывести за штат.

– - Голос...
– - сказал Пастух.
– - Обратил внимание? Другой голос... Сейчас звонил не тот, с кем мы беседовали на той даче. Что бы это значило?

– - Да все что угодно, -- усмехнулся Док.
– - Брат, сват, заместитель. А может, и еще кто...

Миновали нескончаемый Ленинский проспект, пронеслись Якиманкой. У храма Иоанна Воина Пастух притормозил и некоторое время провожал глазами в зеркале заднего вида удаляющийся черный силуэт церкви. Он знал, что теперь тут служит вторым священником их отец Андрей из Спас-Заулка. Тот батюшка, к которому они приходили, отправляясь на новые задания.

На подъезде к Большому Каменному, откуда открывалась знаменитая панорама Кремля за Москвой-рекой, Пастух снова сбросил скорость, глядя на ночные терема, соборы и тускло золотящийся купол колокольни Ивана Великого. Как и сталинские высотки, их уже несколько лет с наступлением темноты подсвечивали невидимыми прожекторами, отчего они становились какими-то призрачно-таинственными, как изображения на рентгеновских пленках.

Оба молча и пристально смотрели на кремлевские дворцы, на кое-где светящиеся окна в зданиях над зубчатой стеной, на трехцветный российский флаг -- обвисший и мокрый после ливня.

– - Не знаю как тебя, а меня так просто разбирает любопытство, что они нам собираются предложить, -- сказал Док.

– - Скоро узнаем, -- угрюмо промолвил Пастухов.

Как и собирались, к "Рижской" прибыли загодя. У станции метро людей почти не было, только изредка в свете уличных фонарей появлялись прохожие под зонтами.

Покрутившись минут десять по улицам и проездам, сделав пару контрольных кругов под эстакадой, они доехали до Крестовского моста, развернулись под ним и вернулись по проспекту Мира к Рижскому вокзалу.

Немного постояли у тротуара, потом снова вернулись туда, где было назначено свидание и, наконец, минут за десять до условленного времени, не сговариваясь, одновременно сняли, обесточили и спрятали под сиденьями выданные им пейджеры, загнали машину в тень, заперли ее и не спеша двинулись пешком на другую сторону проспекта Мира, к остановке, где их должны были встретить.

Видно, ни автобусов, ни троллейбусов не было давно -- за то время, что они кружили, проводя наружную разведку, на остановке собралась изрядная толпа. Они смешались с ней и стояли, невольно прислушиваясь к чужим разговорам, внимательно приглядываясь к тем людям, что ежились под мокрыми зонтиками.

Моросил мелкий дождик. Было черно, мокро, неуютно. Но вот подкатил восемнадцатый троллейбус, за ним пустой сорок второй, народ ринулся к дверям, и вскоре машины унеслись по блестящим мокрым мостовым. В свете золотистого фонаря на высокой мачте остались лишь они двое.

Пастухов взглянул на часы.

– - Двадцать два пятьдесят девять, -- сказал он негромко.
– - Пора бы...

– - Угу...
– - прогудел Док.

И в ту же секунду откуда-то вынырнула, видимо из темной ниши между двумя киосками, мужская фигура. Человек был один -- немного выше среднего роста, коренастый. Возможно, он ^некоторое время наблюдал из укрытия, а теперь неторопливо направлялся прямо к ним вразвалку, сунув руки в карманы полосатых спортивных штанов.

И когда приблизился. Пастух и Док без труда узнали в нем немолодого водителя того минивэна "мицубиси", на котором их доставили назад в Москву с таинственной загородной дачи.

– - Здорово, ребята, -- по-свойски, буднично приветствовал он их как старых знакомых и протянул руку. Рука была железная. Видно, этот человек умел не только крутить баранку.
– - Не опоздал? Вы, смотрю, маленько раньше приехали? Ну, топайте за мной.

Он повернулся и двинулся куда-то во тьму узкого прохода между каменными ограждениями и рядами палаток закрытого до утра оптового рынка. Они молча повиновались и двинулись за ним.

Шагали в темноте мимо бесчисленных закрытых и задраенных щитами ларьков и магазинчиков, иногда спотыкались о какие-то коробки, ящики, обломки стальной арматуры. Было грязно, мокро, отовсюду несло мочой и фруктовой гнилью. Шли через какие-то лабиринты проходных двориков, вдоль железных и кирпичных заборов, спускались и поднимались по темным скользким лестницам -вокруг делалось все мрачней и глуше -- как будто и не было совсем рядом иной жизни и иного мира огромного города.

Где-то поблизости время от времени грохотали поезда, коротко посвистывали электрички.