Гонки на выживание (Солдаты удачи - 2)

Вот и знакомый забор и живописно-запущенная дача.

Лапичев вышел из машины, заглянул на участок через прутья забора, потом нажал кнопку звонка.

Вскоре из двери террасы вышла молодая женщина, а за ней протиснулся неуклюжий дряхлый сенбернар, вся былая мощь которого осталась лишь в устрашающем басистом лае. Оба они знали эту женщину -- это была дочь вдовца-академика, незамужняя тридцатипятилетняя Наташа, неизменная помощница и хозяйка при гениальном отце.

– - Здравствуйте, Борис, -- быстро и холодно сказала она.
– - Напрасно приехали. Отца нет, я не знаю, где он и когда будет.

– - Его нет или не велено принимать?

– - светская улыбка тронула губы Лапичева.

Помимо быстрого, цепкого ума, природа не обидела его ни ростом, ни статью, ни благородством черт.

– - Какая разница?
– - пожала она плечами.
– - В конце концов, отец просто старый, уставший человек. Наверное, он заслужил право хотя бы на личную свободу и покой. Или что-то случилось?

– - Случилось...
– - сказал Борис и показал глазами на автомобиль.
– - Я привез Германа Григорьевича. Он приехал просто поговорить. Не как член кабинета, а как старый знакомый. После того, что случилось в "Апогее", он просто не решается беспокоить старика. В общем, все в руках ваших...

– - Ну ладно, сейчас узнаю, -- нахмурилась она и ушла, а пес остался у калитки, сердито поглядывая на пришельца.

На крыльце террасы долго никого не было, но, наконец, появился сам Черемисин. И через несколько минут "Волга" въехала на участок и остановилась, обогнув дачу по периметру. Вице-премьеру было решительно ни к чему, чтобы кто-нибудь узнал, что он здесь. А еще через несколько минут они уже сидели с Черемисиным наедине в плетеных соломенных креслах.

– - Уговаривать явились...
– - понимающе кивнул академик.

– - Дорогой Андрей Терентьевич, -- сказал Клоков, -- мне все надоело не меньше, чем вам. И как мне хочется повторить то, что сделали вы, -- плюнуть на все и уйти. Как мы ждали все этой правды, этой свободы. И к чему пришли?

– - Вы приехали сообщить мне эти новости?
– - усмехнулся ученый.
– - Вы же по табели о рангах то ли пятая, то ли шестая фигура в стране. Так что вы плачетесь, на что сетуете? У вас же все козыри на руках. Говорят, вы имеете на него влияние. Так подсуетитесь, черт возьми, повлияйте!

– - Он теперь слушает других людей, сегодня уже не восемьдесят девятый...

– - Вам сейчас... сколько?

– - Пятьдесят два, -- сказал Клоков.

– - А мне семьдесят. Но такой циничной, хамской расправы над наукой не допустил бы ни Хрущев, ни Ленька, никто... А уж Сталин пустил бы вас всех за такое правление на шашлык, и был бы прав. Так что говорить мне с вами решительно не о чем.

– - Так что же, -- грустно улыбнулся Клоков, -- аудиенция окончена, поворачивать оглобли?

– - Как вам будет угодно, -- сказал академик и отвернулся к окну.
– - Я вас не приглашал.

Клоков понял: умный иезуит Лапичев все рассчитал точно. Не прилагая усилий, что называется, и пальцем не пошевелив, дали вспыльчивому старику выпустить первый пар. Теперь можно было потихоньку приступать к делу.

– - Я бы уехал, -- сказал Клоков.
– - Но неужели вы думаете, -- вдруг вскричал он и вскочил из кресла, -- вы, зная меня столько лет, допускаете, что у меня душа болит меньше вашего!

– - А черт вас теперь всех разберет!
– - с желчным презрением ответил Черемисин.
– - Оборотень на оборотне... Уж какие люди, казалось бы... Лишь прикоснулись к власти, лишь чуть понюхали денег -- и что же? Может, назвать имена? Перечислять -- вечера не хватит. Русская наука! От Ломоносова! Во что вы ее ввергли?!

– - Хотите коньяку?
– - спросил Клоков.

– - А что? За упокой отечественной научной мысли можно и выпить. Чокаться с вами, уж простите, не пощажу ваших титулов и регалий, неохота, да на поминках, знаете ли, и не чокаются. Наташа!
– - крикнул Черемисин.

Его дочь сидела с Лапичевым в гостиной у камина и, невольно подчиняясь бодрому напору и мужскому очарованию своего визави, слушала сплетни и байки с самого верхнего этажа российской власти, о каких нельзя было бы узнать даже в самой информированной прессе.

Она поспешила на зов отца.

– - Сообрази-ка нам чего-нибудь, -- пощелкал пальцами академик.
– Закусончик какой-нибудь... В общем, сконструируй для знатного гостя.

– - Да бросьте вы, Андрей Терентьевич!
– - с сердцем воскликнул Клоков.
– - Сегодня именитый, а завтра...

– - А вот завтра и поглядим...
– - уже явно помягче сказал академик.

Наташа Черемисина ушла готовить, и, когда она скрылась, академик сказал:

– - Значит, так, Герман Григорьевич, обсуждать проблему моего возвращения считаю излишним. При нынешнем раскладе -- не вернусь. И покончим с этим. Вы ведь знали, когда ехали, что другого ответа не будет. Стало быть, приехали с чем-то иным. Слушаю...

– - Ошибаетесь, Андрей Терентьевич. Никакого камня за пазухой у меня нет. Но если бы вы вернулись, это было бы радостью для тысяч людей. Вы лидер коллектива, его символ.

– - Лидер, символ...
– - вновь чувствуя приближение едва стихшего гнева, покраснел Черемисин.
– - Что я их, этим символом, что ли, кормить буду?

– - Вот это и надо бы обсудить, -- сказал Клоков.

– - А что тут обсуждать? Теперь же всюду коммерческая основа. Можно, конечно, взять наш монтажно-сборочный корпус длиною сто семьдесят пять метров, разбить его штук на тыщу клетушек да и открыть на месте научно-производственного объединения общедоступный публичный дом. Вот вам и деньги на бочку! Только это уж как-нибудь без меня. После моей смерти, которой ждать, конечно, недолго, поскольку видеть все это, отдав делу сорок пять лет, никакое сердце не выдержит. Потукает-потукает, да разорвется.

– - Насчет супердома идея хорошая. Ну а если всерьез?

– - Слушайте, -- сказал Черемисин, -- не морочьте мне голову. Вы же не просто так явились. У вас наверняка есть идея, которую требуется освятить легендарным именем вышедшего в тираж старика Черемисина. Излагайте.

– - Все как раз наоборот, -- строго, почти жестко сказал Клоков.
– Напротив, Андрей Терентьевич, я приехал искать у вас совета и поддержки. Если хотите -- помощи. Для вас, возможно, не секрет, что у меня есть враги. Тьма-тьмущая врагов. Им только и надо, чтобы я ушел по вашему примеру. Вот тогда-то они и разгуляются.

– - Охотно верю, -- кивнул конструктор.
– - Ну и что из того? Какой помощи вы ждете?

– - В стране есть две соперничающие группы. И те и другие атакуют меня с двух сторон, чтобы я дал согласие и убедил Президента снять гриф секретности с вашего "Зодиака".

– - Та-ак, -- сказал Черемисин.
– - Чрезвычайно интересно... И что же, позвольте узнать, будет дальше? Небольшая тихая распродажа?

– - Да что вы, Андрей Терентьевич, -- невесело усмехнулся Клоков.
– - Кто ж его купит?