Гора в объятьях облаков

– Камни готовы?

– Да, температура подходящая,– Минами расстилала тонкое полотно на поверхности теплой гальки. Подняв девушку, бережно переложил, стараясь не навредить еще болше. Кошка укрыла Орису и начала расставлять по контуру офуро (сухая баня) амулеты, которые должны были стабилизировать состояние.

– Что мы еще можем? – мне хотелось что-то делать, но в вопросах лечения моя сила была практически бесполезна.

– Если Рю-доно здесь, его заклинание лишним не будет.

Выйдя во двор, скрипнул зубами. Ёкаи поместья стояли перед павильоном, ожидая новостей.

– Гадзодзу, – камердинер появился рядом, склонив голову. Подав помощнику изодранное бледно-голубое кимоно, указал на место чуть левее входа. – Сделай так, чтобы каждый видел. Фудо и Катсу, подготовьте и доставьте подношение в даосский храм. Рю? Ты еще здесь?

Когды мы с волком вернулись, Минами уже успела поставить Орисе капельницу и заканчивала настраивать свои странные приборы, заменяющие медицинскую технику. Над головой Орисы висел кристалл, плавно мигавший в такт пульсу. Рядом с офуро стояла пара статуэток, изображавших обезьян. Не знаю, как кошка взаимодействовала и сними, но можно было быть уверенным, изменений она не пропустит.

– Как дела?

– Меня беспокоит сердце. Пониженная температура помогла ей избежать серьезных повреждений мозга от гипоксии, воды госпожа все же глотнула, но сердце слабое. Если вы можете, я прошу поставить купол.

– Хорошо,– Рю вынул из-за пазухи карандаш и стопку стикеров.

– Ставь сеть, – попросил я. Волк бросил на меня мрачный взгляд, кивнув.

Тонкая серебристая сеть линий, стянутая между пятью стикерами на боках деревянной чаши, укрыла Орису. Дыхание девушки выровнялось, но было все еще поверхностным, слабым.

– Сеть продержится часа три. Если не хватит – звони. Я должен вернуться во дворец, раз здесь все более-менее решилось.

– Спасибо, друг.

– Всегда. Шиджи, прошу, успокойся и подумай, прежде чем что-то сделать.

– Ориса жива, остальное я решу.

– Этого я и опасаюсь, – пробормотал волк, покидая поместье.

– Минами, ты тоже иди. Я присмотрю за капельницей.

– Нужно обработать ссадины, хозяин.

– Оставь все. В этом у меня куда больше опыта, чем у тебя.

Смазывая тампоном ссадины на коленях Орисы, пытался решить как быть. Стоило только посмотреть на разодранные руки, ссадины на лице, как возникало желание выдрать кому-то крылья.

Закончив обработку ссадин, коснулся бледной щеки, радуясь, что температура выравнивается. Теплые камни в купе с процедурами делали свое дело.

Я почти задремал, когда Ориса хрипло закричала, приходя в себя. Едва успел удержать руку с капельницей, не позволяя выдернуть трубку.

– Тише, тише. Все в порядке, – ломая поддерживающую сеть Рю, нагнулся над девушкой, удерживая на месте. Ориса перестала биться, с трудом открыв мутные глаза.

– Жива, что ли? – сипло, с кашлем произнесла Ориса.

– Очень на это надеюсь.

Ориса.

Болело все адски. Горло драло как при ангине, акцентируя внимание на каждом вдохе-выдохе. Тело было тяжелое и словно не родное, веки оказались совершенно неподъемными. При очередном вдохе что-то сильно защемило с левой стороны ребер, накатил ужас, что еще эти мучения не окончены, и я невольно закричала. Сверху тут же раздался каркающий успокаивающий голос, призывающий не дергаться. Теплое тяжелое тело с характерным, таким успокаивающе-окутывающим ароматом сандала и зеленого винограда, слегка придавило, не позволяя дергаться, но при этом удерживая довольно мягко.

Глаза удалось разлепить далеко не с первой попытки. Рядом сидел тенгу. Хмурый, с поджатыми губами и какими-то странными то ли венами, то ли рисунками, проступившими от края волос к вискам. Увидеть его было таким облегчением, что даже боль немного отступила.

– Жива, что ли? – как-то пока не очень верилось, с учетом того что я мысленно совсем утонула уже раз восемь.

– Очень на это надеюсь, – с промелькнувшим облегчением произнес Шиджеру, все еще держа меня за руки.

– Поистине, радостная весть, – говорить было трудно, но в целом отлегло. Если разговариваю, то с остальным можно справиться, – а то я уже представила, как в образе русалки к тебе в поместье явлюсь.

Ёкая явственно передернуло от этих слов. Мужчина сегодня не был расположен к шуткам.

– Так себе мысль, – Щиджеру вздохнул, и прямо посмотрел в глаза, собираясь поведать что-то явно неприятное.

– Стоп, – тихо и серьезно перебила чужую мысль. Мне совсем не улыбалась сейчас обсуждать важные вещи, требующие активной работы мозга. У меня, между прочим, гипоксия. И черт знает что еще. – Давай перенесем этот разговор на попозже?

Ёкай задумчиво оглядел меня, чуть нахмурив лоб, но все же согласился.

– Тогда я должен выйти и поговорить с остальными. Они тоже переживают за тебя, – тенгу встал, но я инстинктивно хваталась за крепкие, такие теплые руки, которые давали чувство защищенности и покоя. Ёкай покачал головой, отцепляя мои конечности. – Всего на минуту и вернусь. Это важно.

Когда Шиджеру скрылся за раздвижной дверью, меня начала бить крупная дрожь, природу которой определить не удавалось. Скорее всего, это был коктейль из страха, переутомления и холода, все еще сидящего где-то глубоко внутри.

Глава 12

Шиджеру.

Каким бы ни было мое настроение, нужно было сообщить ёкаям поместья о состоянии Орисы. Выйдя на площадку перед павильоном, оглядел ровные ряды существ, большая часть из которых стояла на коленях. Они ожидали наказания за проступок. За очень серьезный проступок. Удостоверившись, что все готовы слушать, вдохнул. Этот разговор обещал быть самым неприятным за все годы моего управления префектурой Кумояма.

– Сегодня на территорию Облачного поместья проник посторонний. Кто-то, кто отвлек смотрителей, заблокировал мои оповещатели. Кто-то, кто замутил сознание приставленным к госпоже "нянькам". Этот кто-то, воспользовавшись моим состоянием, столкнул госпожу Орису в воду. Не мне вам рассказывать, как опасна эта река. Наша гостья (моя невеста!), выжила только потому, что монахи решили отблагодарить меня молитвой о ней. Не льстите себе. Ни я, ни кто из вас не может считать это своей заслугой. Сегодня мы все покрыты позором с головы до ног. И я не представляю, как с этим быть. – Ёкаи опускали головы все ниже под тяжестью моих слов. Теперь ни мои обещания, ни их клятвы не имели той силы, что была еще утром. Такого Поместье еще не переживало.