Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)
Шрифт:
Император был возмущен и немедленно приказал всех, кто будет пойман при переходе через границу, ссылать в Сибирь простыми солдатами. Но как было выполнить такой приказ? 17 июля 1809 г. А.П. Ермолов, командовавший войсками, стоявшими в Волынской губернии, ревностно доносил Аракчееву, что изображение орлов на французском гербе, который с недавних пор висит в Бродах на пограничном переходе из Галиции в Волынскую губернию вблизи Кременца, оказывает сильное влияние на умонастроение «граждан» этой губернии. Он уточнял, что границу в этом месте переходят не крестьяне, а шляхтичи из имения Часновка (следовательно, чиншевики) и что такие случаи не являются единичными. Вся эта шляхетская беднота и многие помещики служили, по его словам, в войске Юзефа Понятовского. Ермолов сетовал на бездеятельность гражданского губернатора Комбурлея и хотел воспрепятствовать беглецам спокойно вернуться домой после подписания мира. Он настаивал на том, чтобы министр внутренних дел заставил гражданских губернаторов предпринять соответствующие меры. В своем дневнике он писал: «Для обуздания своевольных дана мне власть захватываемых при переходе через границу, невзирая на лица, отсылать в Киев для препровождения далее в Оренбург и Сибирь. Я решился приказать тех из переходящих через границу, которые будут вооружены и в больших партиях, наказывать оружием, и начальство довольно было моею решительностию. Я употреблял строгие весьма меры, но не было сосланных» 294 .
294
РГИА. Ф. 379. Оп. 3. Д. 104. Л. 57 – 59 – Ган и Ермолов Аракчееву, 2 и 17 июля 1809 г. Побеги в Княжество
Аракчеев поспешил ответить на призыв Ермолова и попросил Комитет министров выслать подкрепление, чтобы не допустить перехода шляхты в Галицию, которая в тот момент была под властью Наполеона. Речь шла о том, чтобы помешать перемещению шляхты, владевшей или не владевшей землей (последние встречались гораздо чаще, чем это следует из официальных документов). Три полка донских казаков, которые стояли в Бресте, были переброшены стеречь границу в Радзивилове напротив Брод 295 .
295
РГИА. Ф. 379. Оп. 3. Д. 104. Л. 56 – Записка Аракчеева в Комитет министров от 4 августа 1809 г.
Комбурлей, не желая отстать, выслал Куракину подобный отчет о надеждах, разбуженных среди шляхты его губернии слухами о мире между Францией и Австрией, который приведет к присоединению к Княжеству Варшавскому аннексированных Австрией у Польши земель. Губернатор не скрывал опасений, что в ближайшее время Наполеон мог воплотить в жизнь идею восстановления Польши. Об этом практически открыто велись разговоры в шляхетских имениях, а контакты, несмотря на существование границы между разделенными польскими землями, не прекращались. С целью продемонстрировать строгость Комбурлей предлагал дать несколько примеров, которые могли бы остудить энтузиазм «граждан». Поскольку основные подозрения падали на некоторых волынян, в том числе графов Ф. Чацкого и М. Ходкевича, а также на К. Князевича 296 , знаменитого бригадного генерала легионов Наполеона, то Комбурлей писал, «что одна примерная строгость над одним или несколькими могла бы остановить вредные предприятия тех людей». Выслушав эти доводы, Комитет министров признал необходимым опубликовать текст с угрозой конфискации имений всех, кто участвовал бы в заговорах, перешел бы через границу или примкнул к вооруженным отрядам. Через два дня эта угроза была распространена на детей беглецов и членов их семей, которые присматривали за имениями. Наконец 24 августа 1809 г. все эти угрозы были отражены в царском указе Сенату, в котором кроме упоминаний о конфискации имений у помещиков содержалась угроза отдавать чиншевиков в рекруты простыми солдатами или отправлять на принудительные работы 297 .
296
Известен также как Карл-Отто Иванович Княжевич и Шарль Князевич. (Прим. пер.)
297
Ibidem. Л. 60 – 62 – Отрывок из журнала Комитета министров от 18 августа 1809 г.; Л. 6 – 63 – Отрывок из журнала Комитета министров от 20 августа 1809 г.; Л. 66 – Текст указа от 24 августа 1809 г.
Однако огромный и неповоротливый механизм имперской машины не позволил исполнить эти угрозы в короткий срок. Когда подольский губернатор отправился с инспекцией на места, замещавший его вице-губернатор написал Ф.А. Голубцову, директору Казначейства в Министерстве финансов, что, обнаружив у графа В. Потоцкого в Балтском уезде оружие и польское обмундирование, он распорядился наложить секвестр на его земли. Усердный царский слуга уже мечтал о проведении торгов, на которых эти огромные имения можно было бы отдать в аренду и тем самым обогатить Казну; он, правда, предполагал, что могут возникнуть проблемы с многочисленными держателями, уже заключившими соглашения с Потоцким; кроме того, согласно указу от 24 декабря 1807 г. можно было устраивать торги лишь через три года, срока, необходимого для принятия дел по управлению имениями. Подольская казенная палата не располагала достаточным количеством сотрудников, которые могли бы заняться столь обширным имением. Что уж в таком случае говорить о других конфискациях? Чиновник ждал распоряжений.
Комбурлей столкнулся с подобными проблемами на Волыни. Он предложил Комитету министров не отдавать в аренду конфискованные земли, а немедленно заняться их продажей во избежание неудобного переходного управления и упадка хозяйства. Впрочем, в конце сентября 1809 г. министры так и не знали точного количества имений, находящихся в распоряжении Казны. Комитет министров посчитал продажу преждевременной, а кроме того, не до конца было ясно, кому продавать. Покупателями могли вновь стать лишь поляки. У министров были также сомнения и другого порядка – следовало предусмотреть, что часть помещиков может быть оправдана, и тогда наложенный секвестр пришлось бы снять. В связи с этим временное управление имениями следовало поручить казенным палатам – местным органам Министерства финансов. О возможных новых денежных поступлениях в Казну уже не было ни слова 298 . В тот момент никому не пришло в голову, что административной машине не удастся переварить все трофеи и что в результате изменившейся конъюнктуры все закончится амнистией 1814 г.
298
Ibidem. Л. 1 – подольский вице-губернатор Голубцову, 25 августа 1809 г.; Л. 64 – Волынский губернатор в Комитет министров, 29 сентября 1809 г.
Комбурлей, ни перед чем не останавливаясь, приказал советнику губернского правления, волынскому прокурору и секретарю взяться за составление реестра захваченных имений, а Комитет министров со своей стороны представил 13 октября основные правила составления списков. Александр I, возможно, немного встревоженный данными мерами, которые не могли не усилить возмущения поляков, добавил к перечню правил предостережение, заключавшееся в установлении срока возвращения для беглецов, по истечении которого их имущество действительно могло быть конфисковано. Ситуация усугублялась еще и тем, что, по сообщению И.Г. Литвинова, в Подольской губернии среди беглых числились в основном юноши, чьи родители утверждали, что им ничего не было известно о намерении сыновей и что они никоим образом не одобряли их действий. Кроме того, в армии Княжества Варшавского служила часть шляхты, поступившая туда на службу в мирное время, а потому ей было сложно что-либо вменить в вину, и она продолжала получать прибыль со своих подольских имений «во вред России». Послушный воле императора Комитет министров предоставил беглецам полугодовую отсрочку. О возможности возвращения без потери имущества было объявлено в русской и зарубежной прессе 299 .
299
Ibidem. Л. 4 – Письмо секретаря Комитета министров Молчанова (с выдержкой из журнала Комитета от 13 октября и решением императора от 30 ноября 1809 г.), на имя государственного казначея Ф.А. Голубцова, 7 декабря 1809 г.; Л. 65 – Отчет подольского губернатора П.М. Литвинова, 27 октября 1809 г.
Постепенно нарастали трудности, связанные с управлением конфискованными имениями. С одной стороны, на подробное описание крупных имений – например, Августина Тшечецкого 300 в Подольской губрернии – уходило много времени, а с другой – пришлось столкнуться с множеством протестовавших,
имевших на эти имения определенные права, – например, предводитель дворянства Ушицкого уезда Ксаверий Стадницкий пожаловался самому Ф.А. Голубцову, что одолжил беглецу денег под залог большей части его земель и не может нести незаслуженного наказания. Весь 1810 год прошел в решении чрезвычайно запутанных земельных и финансовых вопросов тех лиц, которых власти решили наказать, а также в сборе претензий по долгам и залогам в связи с конфискацией имений. К примеру, в обширном и путаном отчете описанию положения дел с имением графа Тарновского из Кременецкого уезда Волынской губернии было посвящено целых восемь листов 301 .300
Возможная транскрипция фамилии – Третецкий и Трецецкий. (Прим. пер.)
301
Ibidem. Л. 41 – 53 – Описание имения А. Тшечецкого, 31 октября 1809 г.; Л. 8 – 9 – Протест К. Стадницкого, 20 декабря 1809 г.; Л. 73 – 80 – Отчет по Волынской губернии.
В целом за период с мая по декабрь 1810 г. казенные палаты трех украинских губерний послали министру финансов Д.А. Гурьеву списки шляхтичей, которые не вернулись и на чьи имения следовало наложить секвестр. Все это время Александр I делал вид, будто находится в хороших отношениях с Наполеоном, поздравил его с женитьбой на Марии Луизе, а в то же время не дал ходу «слишком французскому» проекту гражданского кодекса Сперанского и наказывал польскую шляхту, поверившую в возможность присоединения к Княжеству Варшавскому. В Киевской губернии, расположенной вдали от границы, таких было немного: здесь лишь два имения подле/ жали конфискации – А. Бежинского и Ф. Запольского. Подольские казенные палаты хотели наложить руку на десять имений, а именно: Августина Тшечецкого, Юзефа Дверницкого, Юзефа Лескевича, Клеменса Роговского, Юстина Модзелевского, Петра Поповского, Михала Березовского, Михала Прокоповича и двух крупных владельцев: Яна и Кароля Сераковских. Правда, в случае 43 отправившихся в армию Княжества Варшавского безземельных шляхтичей забирать было нечего. Ожидали информации по делу князя Миколая Сапеги и прежнего каменецкого предводителя дворянства Швейковского.
Больше всего конфискаций было в Волынской губернии: 44 помещика и 35 простых «шляхтича» (речь шла о чиншевиках, которых все чаще стали называть просто шляхтой). Количество последних, скорее всего, занижено, поскольку с точки зрения казенной палаты их число не имело никакого значения. Помещиков представляли по уездам, в которых были расположены их владения. В Кременецком уезде не вернулись граф Тарновский, Каетан Собещанский и житель Дубно – Хрущ. Дальше шли уезды: Староконстантиновский (Эразм Тшебинский 302 , сыновья Каетана Данилевича, Юзеф Петшиковский 303 , Казимир Квятковский, Каетан Телешинский); Новоград-Волынский (сыновья Избицкого, Кароля Прушинского, двое сыновей Малиновской и безымянный помещик); Заславский (граф Влодзимеж Потоцкий, Каетан Минушевский); Острожский (сыновья Т. Сарнацкого); Ровенский (Алоизий Прушинский, Антоний Поструцкий, Миколай Ворцель, Адам Бежинский, Петр Чарнак); Луцкий (сын Вильчинского, Завадзкий, Яворский, а также бывший полковник польской армии Кольберг); Ковельский (Каетан Чарнецкий); Владимирский (трое сыновей Видзяча, Адам Стецкий и Блендовский); Овруцкий (Антоний Прушинский, Феликс Тшечяк и бывший полковник Понагловский); Житомирский (двое сыновей Закшевского 304 , сыновья И. Плятера, Тележинского, Рышковского, Абрамовича и сами помещики: Соколовский, Пеньковский, Антоний Петровский, Рогозинский, Жабокрыцкий, Литвинский) 305 .
302
Возможная транскрипция фамилии – Требинский. (Прим. пер.)
303
Возможная транскрипция фамилии – Петриковский. (Прим. пер.)
304
Возможная транскрипция фамилии – Закревский. (Прим. пер.)
305
Ibidem. Л. 69 – 111 – Отчеты казенных палат трех губерний Д.А. Гурьеву, май – декабрь 1810 г. Необходимо отметить, что в литовских губерниях конфискации носили более массовый характер. Данные по ним фигурируют в том же деле.
Относительно установленного нами общего количества – свыше 9 тыс. землевладельцев и арендаторов в Волынской и Подольской губерниях – следует сказать, что количество известных участников войны в Галиции было достаточно ограниченным, как, впрочем, и количество участвовавших в шляхетских собраниях. Проявление активной политической позиции не было массовым как в пользу Наполеона, так и Александра I. Хорошо было бы найти способ распознавания пассивных симпатий…
Естественно, в таких условиях привычное течение жизни шляхты было нарушено. Докладывая Комитету министров о беспорядках в Волынском и Подольском дворянских собраниях в 1809 г., министр внутренних дел А.Б. Куракин пытался не отмечать патриотического подъема среди помещиков, обращаясь к старому аргументу – это «анархия», спровоцированная «шляхетской толпой», которой манипулируют «партии». Сознательно обходя молчанием низкую явку на выборы и ограничения, навязанные российским законодательством, он прибегает к уже устаревшему клише, заявляя, что «порочный состав самого сословия дворянского, где первейший помещик имел равную свободу избрания, равный голос с так называемым шляхтичем; между тем, как под сим именем всегда почти был человек без всякого понятия о чести, без собственности и часто наемщик какой-либо партии. Нужно было очистить сословие дворянское от сей толпы, к буйствам обыкшей, и изгладить тем все, что могло оставаться похожего на безобразие бывших в Польше диетин [сеймиков – в тексте дается транслитерация французского слова. – Д.Б.] – сих народных скопищ, где воля нескольких партий, раздиравших государство, знаменовалась и поддерживалась криком их наемников» 306 .
306
Романович-Словатинский А. Дворянство в России. С. 485.
Такое карикатурное, устаревшее и стереотипное видение отношений внутри шляхетского сословия давало основу для введения ограничений в свободе слова и выражении национальных чувств участников шляхетских собраний, чему способствовало и то, что в Литве, где проявление польских патриотических чувств было значительно более ярким по сравнению с украинскими губерниями, заседания дворянских собраний сопровождались подобного рода беспорядками. Литовский историк Тамара Байрашаускайте обнаружила архивное дело о возмущениях шляхты Тельшевского уезда за 1809 г., где речь идет о распространении печатных листовок, в которых разоблачались деспотизм и злоупотребления местного предводителя дворянства Яна Хризостома Пилсудского, а также указывалось на его пренебрежительное отношение к лишенной права голоса шляхте, т.е. чиншевикам. Местная полиция конфисковала листовки, а их автора, Ежи Яковича, отдали под суд 307 . Подобный протест был бы немыслим, если бы не обнадеживающее территориальное расширение Княжества Варшавского. В Подольской же губернии выборы в известной степени были балаганом, однако преувеличенная и противоречивая реакция на них властей указывает на степень общей предубежденности и нервозности царской администрации, что следует и из записки Куракина 308 .
307
Bairasauskaite T. O litewskich marszalkach. S. 430.
308
Описание этих выборов существует в двух очень близких вариантах: РГИА. Ф. 1146. Оп. 1. Д. 30 (протоколы заседаний Государственного Совета за 1809 г.). Л. 364 – 365 – О дворянах, осужденных за беспорядки и буйство при дворянских выборах в Каменец-Подольском, 1 ноября 1809 г.; см. также: Ibidem. Ф. 1147. Оп. 1. Д. 587. Л. 3 – 4.