Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)
Шрифт:
Официальные отчеты не раскрывают, почему во время выборов 1809 г. в Каменец-Подольском царская полиция, которая обычно следила за их ходом, арестовала пятерых помещиков. Можно, впрочем, допустить, что обмен оскорблениями превзошел допустимое для изложения на бумаге. Полицмейстер Равич лишь сообщил вице-губернатору об аресте графа Стадницкого и помещиков Модзелевского, Вильчека, Голинского и Мархоцкого, потому что трое первых «в дворянском собрании произвели шум и оказали ему разные обиды», а двое остальных вмешались в то, что их не касалось. Это неясное дело по сути своей напоминает бурю в стакане воды, хотя не исключено, что во время ссоры было сказано многое и о политике и Княжестве Варшавском. Но в Российской империи не шутили с дворянским достоинством: дело было передано на рассмотрение Сената, который достаточно логично рассудил, что сообщение Равича не является достаточно обоснованным и что он вмешался в выборы, являющиеся неприкосновенной привилегией дворянства. Сенат осудил лишь поведение Голинского, который, как уроженец Каменец-Подольского, не должен был вмешиваться в дела Ушицы. Он также осудил И. Мархоцкого, известного своей вспыльчивостью, за то, что в споре с маршалком графом Стадницким тот заявил, что «на его тонкое пение он может ответить басом». Произнесенные им слова, по мнению сенаторов, «неприличны ни званию его, ни месту, где присутствовал». Дело на этом должно было бы завершиться, тем более что Сенат прибавил, что «виновники» и так достаточно наказаны, поэтому на следующих выборах им следует напомнить,
Итак, как видим, на тот момент Сенатом не были приняты во внимание достойные пера Н.В. Гоголя страх и трепет, которые польская шляхта вызывала в приближенных к трону кругах Петербурга. Однако уже через год, 11 сентября 1810 г., т.е. в период охлаждения отношений с Наполеоном, Александр I, увидев решение Сената, наоборот, стал требовать признать виновными всех перечисленных шляхтичей, а министру юстиции П.В. Лопухину было приказано подготовить для Комитета министров дополнительный отчет таким образом, чтобы лишить права голоса на три года всех участников инцидента. Министры, естественно, поспешили исполнить волю царя и подготовили соответствующий указ 309 .
309
Ibidem. Ф. 1151. Оп. 1. Д. 121. Л. 1 – 2 – 28 июля, 10 и 24 сентября 1810 г.
Подобные мелочи не имели бы особого значения, если бы на поверку не оказались тревожными признаками усиливавшегося крайнего недоверия и неприязни к прежним польским губерниям.
Атмосфера враждебности накалялась, и, казалось, нужен был лишь удобный момент для ее проявления – подобно тому как в случае с Куракиным, пугавшим «польской анархией», которая должна была наступить из-за саботажа дворянских собраний «фальшивыми шляхтичами». В этом ключе следует рассматривать и тайное указание министра полиции А.Д. Балашова от 27 октября 1810 г. подольскому губернатору И.Г. Литвинову обратить особое внимание на указ от 3 марта 1805 г. и на то, чтобы «места получали действительные помещики, а не подставные лица, известные впрочем по своей неблагонадежности» 310 . На ситуацию несомненно оказывал непосредственное влияние уровень напряженности в отношениях с Наполеоном. Волна новых конфискаций начала 1813 г. должна была приобрести еще больший размах по сравнению с 1809 г., хотя еще не все связанные с проведением предыдущей конфискации трудности были преодолены. Во время наступления французов летом 1812 г. часть польских помещиков и чиншевой шляхты с Украины присоединилась к Великой армии. Правда, таковых оказалось значительно меньше, чем в Литве или Белоруссии. До декабря 1812 г. никому и в голову не приходило провести их подсчет, однако после успехов русской армии царь вспомнил о прежней политике, хотя вместе с тем к нему пришло и понимание того, что губернии, присоединенные к России его бабкой, требуют особого, осторожного, подхода. Было также принято во внимание относительное спокойствие, царившее на Правобережной Украине во время войны с Наполеоном. И хотя Х.Б. Марэ назначил на должность комиссара южных провинций Тадеуша Мостовского, это не изменило занятую польскими землевладельцами выжидательную позицию. Российские войска без труда дали отпор вооруженному выступлению Антония Амилькара Коссинского, который попытался перейти Буг и занять Волынь. А когда ненадежный союзник Наполеона князь Карл Филипп Шварценберг все-таки вошел в эту губернию, то большая часть граждан спряталась у родственников и друзей в Подолье. Даже подозреваемый в сильных наполеоновских симпатиях Тадеуш Чацкий предпочел провести время до конца октября вблизи Кременца у Ксаверия Мальчевского, а затем 2 января 1813 г. поспешил вновь открыть волынскую гимназию. Такое поведение могло быть расценено как проявление лояльности. В день своего рождения, 12 декабря 1812 г., перед балом, который Кутузов устроил в честь царя в своем доме в Вильне, Александр I подписал условную амнистию, вызвавшую неудовольствие генерала, который предпочел бы немедленно отдать своим офицерам польские имения.
310
Ibidem. Ф.1341. Оп. 15. Д. 594. Л. 26 – 29.
Александр I под влиянием представлений о высших обязанностях власти и определенного мистицизма, который все более занимал его, решил дать шанс тем, кто захотел бы им воспользоваться. Зная о порожденных Наполеоном чуть ли не всеобщих надеждах, царь попробовал обернуть их в свою пользу. Свое выступление он начал достаточно риторически со слов благодарности всем тем, кто остался ему верен, а затем принялся метать громы и молнии против «тех, кто пристали еще прежде нашествия на их земли к стране чуждого для них пришельца, и подъемля вместе с ним оружие против Нас, восхотели лучше быть постыдными его рабами, нежели Нашими верноподданными. Сих последних долженствовал бы наказать меч правосудия… Но уступая вопиющему в Нас гласу милосердия и жалости, объявляем Наше всемилостивейшее общее и частное прощение…». Эта милость оказалась временной: те, кто покинул имения и присоединились к врагу, получили два месяца для возвращения, после чего объявлялась конфискация.
Формулировка «бывшие польские губернии», которую император по привычке использовал в начале документа, в конце была решительно в духе Екатерины II отброшена: «Надеемся, что сие Наше чадолюбивое прощение приведет в чистосердечное раскаяние виновных, и всем вообще областей сих жителям докажем, что они, яко народ издревле единоязычный и единоплеменный с Россиянами, нигде и никогда не могут быть толико щастливы и безопасны, как в совершенном во едино тело слиянии с могущественной и великодушной Россией» 311 .
311
Ibidem. Ф. 379. Оп. 3. Д. 104. Л. 146 – 147 (курсив мой. – Д.Б.).
Уже в следующем месяце, не ожидая окончания срока, Подольская казенная палата, в небезосновательном расчете на то, что наиболее активные участники и самые богатые так быстро не вернутся, приготовилась к значительным поступлениям в государственную казну. Поскольку князь Иероним Сангушко умер, а его сын Эустахий исчез сразу после появления французов, представители казенной палаты предложили Гурьеву принять власть над 15 990 крепостными Сангушко, разбросанными по разным имениям, которые находились в управлении влиятельных уполномоченных наподобие Маньковского. Сразу после
завершения срока казенные палаты развернули такую бурную деятельность по захвату имений, что Министерство финансов даже выдало специальное распоряжение о порядке конфискации и управления имениями 312 .312
Ibidem. Л. 137 – Письмо Подольской казенной палаты министру финансов Д.А. Гурьеву от 24 января 1813 г.; Л. 162 – 171 – Правила для конфискации имений и для управления оными в двух частях и 22 параграфах.
Акция, которая началась в Литве, потребовала неимоверных усилий со стороны бюрократического аппарата. Конфискационные комиссии сеяли ужас среди дворян-родителей, чьи сыновья пошли за Наполеоном. Количество прошений, ожесточенность царской администрации и масштабы крючкотворства значительно превзошли уровень 1772, 1793, 1795 и 1809 гг. Конфискаторов переполняла радость от составляемых списков и увеличения объема дел; в свою очередь, вернувшиеся позже установленного срока, чьи имения были уже конфискованы, искали поддержку у высоких должностных лиц; все это способствовало расцвету взяточничества 313 . После двух месяцев Комбурлей обратился с просьбой о создании конфискационной комиссии Волынской губернии, вопрос был рассмотрен Комитетом министров 10 марта и 23 мая 1813 г.
313
Ibidem. Л. 172 – 413 – Отчеты и статистические данные по всем присоединенным губерниям.
Однако возникли непредвиденные сложности. Александр I, который в конце января 1813 г. уже находился в Варшаве, возобновил, хоть и не безоговорочно, отношения с Адамом Ежи Чарторыйским. Князь, согласно ожиданиям его соотечественников, предложил царю воссоздать Польшу, присоединив к ней все западные губернии, и поставить во главе ее великого князя Константина Павловича. Александру I был нужен польский князь, чьи имения были на Украине и чьи убеждения и интересы можно было бы использовать, чтобы хоть как-то примирить поляков в связи с потерей Княжества Варшавского. «Чтобы достигнуть этого, – заявил император, – необходимо, чтобы вы и ваши соотечественники содействовали мне. Нужно, чтобы вы сами помогли мне примирить русских с моими планами и чтобы вы оправдали всем известное мое расположение к полякам и ко всему, что относится к их любимым идеям… Имейте некоторое доверие ко мне, к моему характеру, к моим убеждениям, и надежды ваши не будут более обмануты». Даже если эти слова и предсказывали создание в 1815 г. будущего Царства Польского, Александр I не намеревался ни поручать чего-либо своему брату, ни тем более отрывать от Российской империи присоединенные его бабкой губернии: «По мере того, как будут выясняться результаты военных действий, вы будете видеть, до какой степени дороги мне интересы вашего отечества, и насколько я верен моим прежним идеям. Что касается до форм правления, то вам известно, что я всегда отдавал предпочтение формам либеральным… Я должен предупредить вас однако же и, притом, самым решительным образом, что мысль о моем брате Михаиле не может быть допущена. Не забывайте, что Литва, Подолия, Волынь считают себ/я до сих пор областями русскими и что никакая логика в мире не убедит Россию, чтобы они могли быть под владычеством иного государя, кроме того, который царствует в ней» 314 .
314
Ibidem. Л. 387 – Отчет Комитета министров от 10 марта 1813; ответ Александра І А. Чарторыйскому, январь 1813 г. Цит. по: Цветков С. Александр I. С. 347 – 348.
В связи с этим важно стало не наказать изменников, которые пошли за узурпатором, корсиканским чудовищем и Антихристом, а заручиться их доверием. И вот уже новый подольский губернатор Арман-Эммануэль-Шарль Сен-При 315 , который будет исполнять свои обязанности до 1815 г., в доверительном письме от 9 февраля 1814 г. к министру финансов обращал внимание правительства на проблему, которая редко затрагивалась, но впоследствии сыграла фундаментальную роль в укреплении фиктивного единства с «единоплеменным» народом – украинскими крестьянами.
315
Он же Карл Францевич Сен-При. (Прим. пер.)
Арман-Эммануэль-Шарль был одним из трех сыновей бывшего посла Франции в Константинополе и министра Людовика XVI. Все трое эмигрировали в Россию. В 1800 г. Арман-Эммануэль женился на княжне С.А. Голицыной. Он пользовался солидной поддержкой при дворе. Он служил председателем коммерческого суда в Одессе при Ришелье в 1808 г., а в 1810 г. стал гражданским губернатором этого города. Через год после приезда в Каменец-Подольский, в 1813 г., он имел возможность наблюдать волнение среди шляхты и задумался о его возможных более глубоких последствиях, о чем и сообщил в письме к Гурьеву. Он не скрывал, что лучше было бы, если бы указ о лишении помещиков всех их прав после конфискации имений получил как можно меньшую огласку, поскольку он даже «если не будет служить поводом к возмущению крестьян, то по крайней мере возродит в них впечатление, могущее иметь невыгодные последствия… Никогда нельзя ручаться, чтобы они не обнаружили совершенного неповиновения ко всякому владельцу после того, когда назовут их казенными крестьянами. Сие одно уже может нанести правительству неприятные затруднения и может умножить такие побеги, коих оно не будет в состоянии удержать» 316 . Сама возможность волнений среди крепостных, почувствовавших себя вольными, должна была произвести на Петербург сильное впечатление. Кто лучше польских помещиков умел держать крестьян в повиновении? Неожиданно конфискации стали выглядеть не такими уж и прибыльными для государства. Тем более что в Париже Александр I рассыпался в любезностях перед поляками, говорил комплименты командирам наполеоновских легионов, генералам Яну Домбровскому и Михалу Сокольницкому и полковнику Юзефу Шимановскому, более того, восхищался их стремлением к свободе. Он позволил войскам Княжества Варшавского вернуться в Варшаву под командованием великого князя Константина Павловича. Царь даже встретился с Костюшко, который жил в окрестностях Парижа. Его снисходительность и милосердие способствовали росту его престижа среди европейских дворов и вызывали благодарность польских подданных империи, которой, как ему было известно, не удалось «переварить» конфискованные польские имения.
316
РГИА. Ф. 379. Оп. 3. Д. 104. Л. 387 – Письмо А. – Э. – Ш. Сен-При к Д.А. Гурьеву от 9 февраля 1814 г.
30 августа 1814 г. был провозглашен императорский манифест об общей амнистии – «даровано всем самовольно отлучившимся за границу прощение и повелено взятые у них под секвестр имения возвратить» 317 .
Так завершился период чрезвычайной напряженности между царским правительством и польскими землевладельцами Украины и Литвы, начало которому было положено в 1809 г. Конфискации же оказались экономически невыгодным, социально опасным и политически рискованным предприятием, но отказ от них дал императору повод продемонстрировать великодушие.
317
Ibidem. Л. 395.