Горение. Книга 3
Шрифт:
– Источник надежен?
И Герасимов – впервые в беседах с премьером – уверенно солгал:
– Проверяем, Петр Аркадьевич, проверяем…
– Такого агента надо сажать. Или гнать взашей, – нахмурился Столыпин. – Заведомо вводит вас в заблуждение.
Ночью Герасимов не мог уснуть, ворочался на тахте, вспоминал жену, сбежавшую к сукину сыну Комиссарову; чего им, бабам, не хватает? Меня ей не хватало, ответил он себе; я параллельно ей жил, как игрок: она рядом – ну и хорошо! Куда ей от меня деться?! А сам весь в интригах, ноздри раздувал, за генеральским золотом спешил, дуралей, бабу в упор не видел, вот и ушла… Возвращался то и дело к Азефу: почему «чугунка»? Неужели
Утром, приняв холодный душ, тщательно поправил бороду и отправился в Царское, к Дедюлину.
Тот отчего-то заюлил, начал угощать чаем с черничным вареньем, говорил все больше о пустяках, анекдотами сыпал, слезливо умилялся тем, как смышлен наследник, а когда Герасимов в упор спросил, не будет ли перемен в маршруте государя, ответил:
– Только вам, и никому другому, Александр Васильевич… Белено держать в секрете, но ведь все равно вам, именно вам придется ставить охрану в пути следования… Так вот, ее величество третьего дня гадала с Аннушкой Вырубовой, та ей на ночь выбросила карты, что-то много пик легло на раннюю дорогу, и поэтому поступило августейшее указание поменять фрегат на императорский поезд… Это должно быть сделано в самый последний момент… Вы уж порадейте, мой друг, не сочтите за труд, и поймите меня верно: я не имел права сказать вам об этом в телефон, как замечательно, что вы сами ко мне приехали… И еще: государыня сказала, что она намерена принять приглашение Бенкендорфа. Так что она – вместе с английским родственником – посетит имение графа близ Ревеля… Об этом тоже велено таить, сказать лишь в последний момент… Убежден, вы и там обеспечите надежную охрану…
– В скольких верстах от Ревеля находится имение графа?
– Всего двадцать пять, Александр Васильевич.
– Где дорога проходит?
– Сначала через город, потом по лесу, дивный тракт, желтый песок, корабельные сосны…
– Вот из-за корабельных сосен-то и жахнут бомбу, – скрипуче ответил Герасимов. – Я на себя такую ответственность не возьму.
– Но, Александр Васильевич, ее величество дружна с семьей Бенкендорфов! Старинный русский дворянский род! И жена его чудно гадает по кофейной гуще! Совершенная; именно так, совершенная угадываемость ближайшего будущего! Вы же знаете, как государыня верит в это…
– Этот дворянский род Пушкина укокошил, – по-прежнему скрипуче заметил Герасимов. – Для господ бомбистов прекрасный повод поставить акт именно на пути следования августейшей семьи к наследникам первого русского жандарма… А что касается гаданья, то пусть графиня Бенкендорф сама пожалует на царский фрегат и там ворожит на гуще, охрану гарантирую…
– Вы чем-то раздражены, Александр Васильевич? – мягко, но с металлическими нотками в голосе осведомился Дедюлин. – Возможно, я могу помочь вам?
Не отрывая взгляда от ордена Святого Владимира, красовавшегося на груди дворцового коменданта, – получил за «разоблачение заговора бомбистов на священную особу государя императора в Царском Селе», – Герасимов подумал: «Разоблачил»? Не ты разоблачил несчастного Наумова, а я поставил спектакль с виселицами… Можешь ли помочь? Конечно, можешь, как не можешь… Порадел бы, чтоб не только тебе и Спиридовичу ордена повесили, но и мне б по заслугам дали. А ведь обошли, легко обошли, на повороте! Да и погоны мои где?! Отчего не жалуют генералом?! Эх-хе-хе, не умеют в империи ценить тех, кто верен и умен, ценят тех, кто без мыла влазит и в ушко нашептывает… »
– Нет, благодарю вас, в помощи не нуждаюсь… Что касается раздражительности, то ведь сплю мало – дела… Врачи настаивают на том, чтоб лечь в клинику или поехать на
воды… Как полагаете, стоит прислушаться к эскулапам?И Дедюлин дрогнул:
– Конечно, конечно, Александр Васильевич, ваше здоровье надобно беречь, только, бога ради, после высочайшего визита в Ревель! Не бросайте нас со Спиридовичем, на вас надежда…
– Да разве во мне дело? – чуть нажал Герасимов. – Трусевич – директор департамента полиции, тайный советник, полный генерал, – огромная власть в руках, сотрудники разбросаны по всей империи, куда мне с ним в квалификации равняться?
Дедюлин на это ответил, положив ладонь на левую руку Герасимова, которой тот прижимал к столу бумаги, чтоб не смело сквозняком:
– Я обещаю, что предприму необходимые меры – в случае, если визит в Ревель пройдет благополучно, – для безотлагательного жалования вас генерал-майором, Александр Васильевич.
– Благодарю, – ответил Герасимов. – Тем не менее на поездку в замок к Бенкендорфам я накладываю табу. Иначе не смогу гарантировать, что высочайший визит пройдет благополучно. Лучше продолжать службу полковником с чистой совестью, хоть и без наград, чем генералом, повинным в трагедии империи.
Дедюлин снял ладонь с его руки, пожал плечами, но сказать ничего не сказал; расстались холодно.
Вернувшись в Петербург, Герасимов сразу же вызвал Азефа.
– Господин начальник охранного отделения, милостивый государь Евгений Филиппович, – грустно пошутил он, приглашая провокатора к столу, сервированному с особым изыском, – а ведь вы у нас мудрец, не чета доверчивому Герасимову… Ваша взяла… Все верно – поезд. Где намерены проводить акт?
– На пути следования. Нападение боевиков на поезд…
– Каким образом избежим?
– Это я уже продумал. Только оплатите пару моих счетов по картам – я отдал две тысячи, чтобы за дружескою беседой получить от моего сановника все, что требовалось…
– Считайте, что получили.
– А я уж и посчитал, – серьезно ответил Азеф. – Мне, увы, все приходится считать… Словом, я сообщу моим людям шифрованной телеграммой о выезде Николая ночью, за полчаса перед тем, как поезд отправится из Петербурга. Ясно? «Я же сообщил! Не моя вина, что вы не успели провести акт в дороге!»
– В Ревель никто другой, кроме ваших людей, не собирается?
– Ну, Александр Васильевич, это не ко мне вопрос. Приходите к нам на заседание ЦК, да и спросите, – я не всесилен. На всякий случай скажите вашим пинкертонам, чтоб присматривали за максималистами, те нам не подчиняются, ответа за них не несу.
– У ваших на флоте есть контакты?
– Мои – под контролем. Стрелять и взрывать без приказа не станут. А все другие – ваша забота. Ищите.
В тот же день Герасимов попросился на прием к Столыпину; премьер любезно пригласил на чай; расспрашивал о новостях, был, как всегда, чарующе добр, но тем не менее на прямые вопросы не отвечал, предпочитал давать обтекаемые ответы; взгляд потухший, сеть мелких морщин под глазами; сдал, бедняга.
– Думаю, охрана августейшей семьи будет на этот раз особенно сложной, – задумчиво сказал Герасимов. – Я бросил на эту работу практически всех моих людей, столица останется без охраны…
– Почему «особенно сложной»? – спросил Столыпин, помешивая длинной ложечкой крепкий чай в своем серебряном, ажурном подстаканнике.
– Потому что террористы имеют все данные о маршрутах и плане августейших встреч.
– Как они к ним попали? Измена?
Герасимов вздохнул:
– Демократия, а не измена, Петр Аркадьевич… Эсеров снабжают материалами британские журналисты, там ведь все открыто, не то что у нас…