Горгона и генерал

Она молча кивнула, ошарашенная. Действительно самая богатая? Самая-самая-самая?

— Жизнь довольно непредсказуемая штука, правда? — философски усмехнулся Джон и вдруг спросил: — Как вы думаете, почему Найджел Бронкс оставил свое состояние вам?

— Потому что вы собирались конфисковать все его имущество в пользу казны, — ответила она, — и он не придумал, как еще сохранить наследие Бронксов. Найджел решил, что вы не станете разорять женщину, находящуюся под покровительством великого генерала, которому обязаны этим троном.

Напрасно она это сказала — Джонни скривился, как от зубной боли.

Кому приятно признавать чужие заслуги.

— Что же, отчасти он прав, — согласился король, как-то особо неприятно улыбаясь. — Разорять я вас не буду, но вынужден запустить руки в ваши карманы. Во имя благополучия этой страны, разумеется.

Гиацинта едва не закричала, потрясенная тем, с какой скоростью её начали грабить.

Король — не Бронксы, ему так просто не откажешь.

— Видите ли, — осторожно произнесла она, — я еще и сама точно не знаю, что именно унаследовала. Мы могли бы вернуться к этому разговору чуть позже…

— Пока Трапп сидит в Кайловых землях без продовольствия, лошадей и оружия? Почему бы и нет. Не торопитесь, Гиацинта.

Она искренне взмолилась, чтобы он не услышал, как скрипят её зубы.

— Я помогу вам разобраться с вашим наследством, — вступил в беседу советник Трапп.

Вот только казнокрада ей еще не хватало!

— Благодарю, не нужно, — проскрипела Гиацинта полупридушенно.

— Вы не сможете быстро найти компетентного человека…

— Отлично смогу, — заверила она его, понятия не имея, как сможет это сделать.

Советник Трапп посмотрел на неё с откровенным скепсисом.

— Схватите первого попавшегося с улицы? — усмехнулся он.

Какой же все-таки у генерала был неприятный отец!

Но, по крайней мере, он действительно давал толковые советы.

— Завтра в десять мы с моим поверенным будем ждать вас у меня, — произнесла она со всем высокомерием, которое смогла в данную минуту исторгнуть из себя. — И мой поверенный будет самым честным и компетентным в столице!

— Честный поверенный — плохой поверенный, — пошутил король, пытаясь сгладить ситуацию.

Гиацинта упрямо дернула плечом.

— Сколько денег нужно для армии, Ваше Величество? — спросила она.

— По моим предположениям, примерно треть вашего состояния.

От облегчения она едва не расплакалась.

Треть! Чтобы накормить целую армию? Да сколько вообще у неё теперь денег?

— Что же, — произнесла Гиацинта гораздо спокойнее, — условия возвращения этого займа мы обсудим завтра с советником Траппом.

— Займа? — недовольно переспросил король.

— Вы же не думаете, что я буду заниматься благотворительностью, — удивилась она.

— Но генерал Трапп…

— Мы с генералом Траппом сейчас спасаем нашу страну, — безапелляционно заявила Гиацинта, — а вы собираетесь со мной торговаться?

Попросив Свона отвезти её на ярмарочную площадь, Гиацинта покинула свой экипаж и огляделась по сторонам.

— Моя госпожа, — хмуро предупредил Свон, — может, нам не надо сейчас шляться по столь людным местам?

— Мы не шляемся, — ответила она, — а пытаемся сохранить наши деньги.

— Наши? — обрадовался капитан.

Гиацинта рассмеялась и присела на корточки перед слепым одноногим нищим.

— Я — горгона Траппа, — сообщила она, — и завтра к утру мне нужен самый ловкий и умный мошенник, который только есть в этом городе, чтобы вести мои финансовые дела. И еще мне потребуется дополнительная охрана.

Нищий молча протянул вперед руку, и Гиацинта вложила в неё несколько золотых монет.

— Горячую ванну и бутылку… нет, две бутылки вина, — потребовала она дома у экономки, которая досталась ей в наследство еще от маршала Стетфилда. — Вызовите мне на завтра модистку. И я никого не собираюсь принимать…

— Гиацинта! Гиацинта! — раздался всполошенный крик от дверей.

— Ну что опять такое?!

Чарли Трапп ворвался в гостиную, поддерживая стонущую женщину с огромным животом.

— Что? Что? — перепугалась Гиацинта, отступая назад. — Что, ради всего святого, сейчас происходит?

— Лиза рожает, — пропыхтел Чарли.

— Но почему здесь?!

— Потому что Маргарита внезапно выяснила, что это ребенок Бенедикта, и выставила её за дверь.

— Но почему вы притащили её сюда? — закричала Гиацинта в ужасе.

— А куда еще? Где мне её разместить?

— Где-нибудь за моим порогом!

Из-за спины Чарли вынырнула Эухения, ловко подхватила задыхающуюся от боли крестьянку под руки и повела в спальни прислуги на первом этаже.

— Не смейте здесь рожать! — завизжала Гиацинта, ощущая, как злые слезы выступают на её глазах.

Чарли невидящим взглядом скользнул по ней.

— Я побегу за акушеркой, — выпалил он и умчался.

Громкий крик разорвал воздух.

Ноги перестали держать Гиацинту, и она без сил опустилась на ступеньки лестницы, где и просидела следующие несколько часов, безучастно наблюдая за тем, как все бегают туда-сюда, и слушая бесчеловечные женские крики.

У неё не было больше сил воевать с этим безумным миром, который упрямо норовил прикончить её за один день.

Наконец раздался пронзительный младенческий крик, и в Гиацинте слабо трепыхнулась паника.

Она ненавидела младенцев.

Появилась Эухения с белоснежным свертком на руках. Села рядом.

— Девочка, — сообщила старуха.

Гиацинта заглянула в сверток, с неприязнью разглядывая сморщенное красное личико.

— Какая страшненькая, — пробормотала она отупело.

Из крыла для прислуги вышла акушерка.

— Малышка лежала неправильно, — сказала деликатно, — и роженица потеряла много крови. Слишком много.

— Что вы хотите сказать? — равнодушно спросила Гиацинта.

— Что мы не смогли сохранить жизнь матери этого ребенка.

Этого только не хватало!

— Госпожа, — в комнату заглянула экономка. — Пришел человек по имени Белс, говорит, что вы его ждете.

— Кто он? — Гиацинта с трудом встала, от долгой неподвижности у неё онемели ноги.

— Говорит, что жулик.

— Ну хоть одна хорошая новость! Пригласите его в мой кабинет, а потом займитесь похоронами. Этот ребенок, — Гиацинта оглянулась на Эухению, — здесь не останется.