Гори все синим пламенем
Шрифт:
— Так, ладно, пойду с народом побеседую, — и вышел из комнаты.
— Отец, — тут же, как только Матвиенко скрылся за дверью, сказал Виталька, — я не назвал имя Вьюнца, но, может быть, нам все же это сделать, пока.., не поздно…
— Иди ты! — воскликнул Валерий Павлович, и без того обозленный на сына.
Потом он побурчал что-то себе под нос, а в качестве вывода заявил:
— Он, конечно, мразь, но…
Долго мы еще сидели в кабинете, то молчали, то обсуждали произошедшее. Беккеры благодарили меня за ловкость и находчивость, которую я проявила в данной ситуации. Валерий Павлович,
— Это того стоило, — и улыбнулся.
Виталька же чувствовал себя немного неловко, так как, не будь меня, он не смог бы никак защитить ни своего отца, ни самого себя. Он укорял себя за это, а я его успокаивала, говоря, что ко мне такая сноровка тоже пришла не сразу, что на то я и телохранитель, чтобы выполнять все то, чего не могут другие.
— Что же.., что же делать? — закрыв лицо руками, в один из моментов проговорил Валерий Павлович.
Мы с Виталькой молчали, размышляя над тем же вопросом.
— Ведь как бы ты меня ни охраняла, учитывая настойчивость заказчика, нам вряд ли удастся обойтись без неприятностей. Таких, например, как сегодняшняя, — Беккер-старший кивнул на дверь, имея в виду застреленного охранника.
— Теперь твой недоброжелатель, отец, будет искать киллера более надежного, — заметил Виталька.
— А то я не знаю, — согласился Валерий Павлович.
— Слушайте! — воскликнула вдруг я, осененная внезапной идеей.
Беккеры одновременно вскинули на меня исполненные надежды взгляды.
— Ваш враг, Валерий Павлович, будет искать исполнителя в криминальных кругах, так?
— Так, — непонимающе, протяжно ответил тот.
— Ну… — кивнув и желая побыстрее узнать, что же я имею в виду, поторопил меня Виталька. Но тут же сам сообразил и, глядя на меня, несмело спросил:
— Тихоня?
— Угу, — улыбаясь, кивнула я.
— В самом деле! — воскликнул Виталька. — Мы же собирались поговорить с ним, когда он освободится, но так и забыли об этом!
— У-у-у, — разочарованно вздохнул Беккер-старший. — Да он теперь бы уж сам позвонил, если б знал что-то. Такие новости по криминальному миру быстро разносятся.
— Как же они разнесутся, — не согласился с отцом Виталька, — если мы все скрывали? Давай с ним поговорим, может, он поможет. Вдруг он этого рыжего знает?
— Да никакой он не рыжий! — отмахнувшись, отрезал Валерий Павлович и глянул на меня.
— Попытка — не пытка, — утвердительно качнула я головой.
Честно говоря, насчет Тихони, а точнее говоря — криминального мира, у меня была другая затея, но я решила раскрыть ее суть несколько позже, когда Валерий Павлович будет настроен более оптимистично.
Беккер-старший еще немного помолчал, а потом, снова махнув рукой, сказал:
— А, ваша взяла!
— Мы ж все равно ничего не потеряем! — обрадованно воскликнул Виталька.
Теперь нам не терпелось поскорее убраться из офиса, чтобы осуществить задуманное. Валерий Павлович позвал одного из своих приближенных, если можно так сказать — управляющего и отдал ему соответствующие распоряжения насчет дальнейшей работы предприятия. Тот спросил, не надо ли о случившемся сообщить Олегу Станиславовичу, и был очень удивлен, когда Беккер сердито отмахнулся.
Вскоре
опера сказали нам, что мы свободны до определенного времени, когда вновь можем понадобиться, записали все имеющиеся координаты Беккеров и номер моего сотового и отпустили, советуя быть как можно более осторожными. Они предлагали Валерию Павловичу приставить к нему хотя бы на время милицейскую охрану, но Беккер отказался, сказав, что и меня достаточно. А позже, когда те уже не могли его слышать, пробурчал:— От вас толку, как от козла молока!
— Ну что ж, звони, — сказал Виталька отцу, кивая на телефон.
Тот молча подошел к аппарату и, подняв трубку, набрал номер Тихони, предварительно отыскав его в своей записной книжке.
— Алло, — послышался вскоре из трубки хриплый мужской голос.
Мы с Виталькой притихли, поэтому довольно хорошо слышали беккеровского собеседника.
— Здравствуй, Тихоня, — с грустью и безнадегой в голосе произнес Валерий Павлович, — это Беккер. Узнаешь?
— Здоровеньки булы! — прохрипел тот, и по голосу его я поняла, что Виталькин отец ему хорошо знаком. — Как поживаешь?
— Фигово, — вздохнул Валерий Павлович, — но это не телефонный разговор.
— Надо встретиться? — спросил Тихоня, а я подумала: «Надо же, какой догадливый!»
— Не помешает, — без лишних слов ответил Беккер-старший. — Ты не занят сейчас?
— Для хороших людей я никогда не занят. Где?
— Я не совсем в безопасности, поэтому, может быть, у тебя? — несмело проговорил Валерий Павлович.
— Добро, — ответил Тихоня и положил трубку.
— Слава богу! — воскликнул Виталька. — Ну что, едем? — спросил он, глянув на меня.
— А как же! — ответила я с готовностью и направилась к выходу.
В коридоре все еще толпились сотрудники, бурно обсуждавшие случившееся. Они накинулись на Валерия Павловича с расспросами, но он первому же из них ответил так, что другие сразу расхотели спрашивать.
— Ну, говорите, куда ехать, — сказала я, когда мы сели в машину.
— Пока вперед по этой улице, — ответил Валерий Павлович, махнув рукой вправо, и я нажала на газ.
Глава 12
— Высоко забрался, — заметила я, сворачивая с кочковатой накатанной дороги вправо на асфальтированную широкую тропу, круто поднимающуюся вверх.
Подъем длился в течение около трехсот метров, а потом перешел в ровную дорогу, по правую сторону от которой вдалеке виднелся двухэтажный особняк, одиноко стоявший на юру.
— Во-он к тому дому, — пояснил Валерий Павлович, указывая вперед рукой.
— Одинокий волк, — заключила я.
На самом деле местоположение дома было несколько необычным. Левая сторона дороги представляла собой крутой спуск, кое-где поросший кустами сирени и старыми одичавшими низенькими яблонями. Внизу этого спуска в некоторых местах находились огороды, которые возделали для себя те, чьи дома находились ниже. Правая сторона дороги, напротив, представляла собой гору, поросшую густым темным лесом. Вообще же вид был замечательным: далеко-далеко простирались поля и луга, до синего горизонта. Только вот жутковатым казалось мне житье-бытье здесь, вдали от людей, поблизости с устрашающей чащобой.