Горизонт событий

— Боюсь предположить, — призналась я.

— Шок. Боль, — Тетл схватил со столика бокал и влил в себя все, что в нем оставалось.

— И наверняка ты сейчас скажешь, что главным расстройством для тебя стало не то, что она искусственное существо, а то, что она сразу тебе не призналась, — я не смогла отказать себе в удовольствии вонзить в Тетла шпильку иронии.

— Нет, — сказал он, помедлив. — Ничего такого я не скажу, потому что это будет неправдой. А у меня сегодня сеанс самобичевания. Очередной. Третьим моим чувством оказалась брезгливость. Это было выше меня. И я не сдержался.

— И про**ал свою любовь, — я употребила грубое, но емкое слово.

Тетл не стал спорить.

— Именно. Но я не стал любить ее меньше. И не желал ее терять. В том-то и дело. Последовали несколько неудачных попыток загладить вину. Я искал выход из ситуации. Повез Фэл на Сапэ, где нам было так хорошо. Дурак. Мне просто нужно было сказать ей, что я дурак. Идиот. Кретин! Нужно было умолять, забыв про чертову мужскую гордость, — каалаханец с усмешкой покачал головой, словно изумлялся самому себе. — Она бы простила. Она… А я не смог. Я был растерян. Фелиция замкнулась, а потом… просто исчезла из моей жизни. Ушла в чем была, не взяв ничего из вещей. Без денег, без рекомендаций. Я знаю лишь, что на Сапэ она общалась с аниманом по имени Адака. На планете, объявленной территорией свободы для всех… альтернативных людей, он что-то вроде селебрити, защитника прав видоизмененного человечества.

Я с удивлением подняла палец к потолку:

— Постой, он ведь сейчас… там. Луи Адака?

— Да, принимает участие в шоу. Я пытался с ним поговорить, он не идет на контакт. Твоя цель — подружиться с Луи, втереться ему в доверие, сделать так, чтобы он пригласил тебя на гастроли на Сапэ. Я думаю … я точно знаю, что он поддерживает связь с Фелицией. Куда еще она могла пойти? У них что-то вроде фонда защиты генетически измененных людей. Своего, совершенно независимого. К сожалению, Юри и ее «Лилия» не имеют в нем рычагов влияния. Поэтому я выбрал… тебя. Найди Фелицию. Приведи ее ко мне.

… Крылья. Они стали частью меня. Я больше не была Еленой Гольдберг. Я стала аниманом, женщиной «ку-ду-ку» или, возможно, тем самым представителем видоизмененного человечества, которому нужно нечто большее, чем подаренное природой тело.

Самый большой купол Масай-рок не смог вместить всех желающих увидеть выступление Матиссы Каато, «Штормовой Птицы». Псевдоним придумал Тетл. Он заставил меня выучить «легенду», для достоверности использовав факты из жизни реальной женщины-анимана. В информационной базе «лилии» хранилась масса подлинных биографий людей, в разное время обращавшихся к ней за помощью, поэтому я не боялась разоблачения. У Матиссы Каато имелась цифровая идентификация. Его данные были аккуратно вписаны в мой чип Эриком.

Тетл впервые позволил мне поработать над собственной танцевальной программой. Когда я увидела, что места в первых рядах заняты женихами из шоу «Свободный мужчина», то немного успокоилась. Без присутствия Адаки концерт терял всякий смысл. К счастью, аниман воспользовался приглашением.

Правда, имелась у этой монеты и другая сторона: Луи был аниманом от рождения. Матисса Каато, судя по биографии, тоже. Я могла проколоться на каких-нибудь мелочах, поэтому все оставшиеся до выступления часы смотрела видео с людьми-птицами.

У аниманов более прямая спина. Они взмахивают крыльями, когда пытаются удержать равновесие, и раскрывают их, когда потягиваются. Потягиваются они, кстати, как кошки. И зевают тоже.

При близком общении с Луи краска на лице меня бы выдала. Поэтому Скиппи привез шприц с крошечными иглами и обколол лоб и скулы. Лицо горело несколько дней. Зато теперь кожа светилась изнутри, особенно на скулах.

Линзы с вертикальным зрачком оказались самой странной деталью моего нового образа. Они слились с глазным яблоком, реагировали на свет… и мешали: сбивали с толку, искажая окружающий мир. Тогда решено было от них отказаться.

— Модификации — это всего лишь выбор, и зачастую родителей анимана, — пожав плечами, сообщил Скиппи. — В твоем случае, скажем… мама не одобряла ничего хищного и…

— … для девушки крылья — это красиво, а звериные глаза — слишком нескромно. Слишком сексуально.

— Да, — парень хохотнул. — Вот такая у тебя была мамаша, с вывертом по части девичьей чести.

Глава 25

Глеб

— Ты странный, — заметил Джей.

— Вообще или…? — уточнил я.

— После концерта. Странный, молчаливый и утопленный в себя.

— Погруженный, а не утопленный. Хотя… может, и так.

Я со вздохом откинулся на спинку удобного мягкого стула. Парень прав: что-то меня слегка… унесло. Пора возвращаться в реальность. А в реальности мы с Джеем в уютном гастропабе под названием «Оазис», поедаем огромную порцию рагу — простой, вкусной и сытной пищи, по которой я так соскучился. На десерт у нас пирог с бататом и «русское мороженое», сливочный десерт в традиционном вафельном стаканчике. Сто лет не ел столь дивной пищи.

Помимо «хлеба» нам обещали зрелища: появление аборигенов прямо в гастропабе. Особо смелым и отчаянным можно рискнуть и сделать фото с ксеносами. Честно говоря, мне плевать на иглоголовых, я не из категории любителей ксенотуризма. К тому же я уже видел поркупинов на концерте, это появление стало чем-то вроде особой фишки выступления Матиссы Каато, Женщины Бури или как там ее.

Но я не мог перепутать. Просто не мог. Никакая это не Матисса, а моя старая, не скажу, что добрая, приятельница Елена Гольдберг. Черт возьми, какие же у нее ноги! И плечи! Как я мог не разглядеть все это при нашем единственном неудачном свидании?

Но дело не в ногах и плечах, дело в ней самой. В ее танце. Откуда в ней это? Почему, глядя на ее то стремительные, то плавные движения на сцене, я не мог избавиться от комка в горле… и странном болезненном чувстве в груди. И эта горечь — боль на душе, словно где-то рядом двери в волшебный мир, а я потерял шанс найти вход.

— Птица со сломанным крылом, — пробормотал я, глядя в тарелку, но ничего не видя.

Джей понял мою фразу по-своему:

— Это шоу было прекрасным, — серьезно кивнул он. — Я плакал. И не стыдился своих слез.

Да, вы каалаханцы такие. В некоторые моменты не стыдитесь мужских слез, даже считаете это особым проявлением мужественности. А я вот стыжусь.

Я бы мог, наверное, ее выдать. Рассказать прессе, кто скрывается под именем «Матисса Каато», устроить маленькую месть. Разумеется, я не стану этого делать. Нужно просто выкинуть девочку Леночку из головы. Мало ли кто и как развлекается. Я вот тоже планирую записаться на экскурсию по Масай-рок. Вопрос только в том, замечу ли я что-нибудь на этой, не буду спорить, удивительной планете, если перед глазами до сих пор трепещут белые крылья.