Горизонты

Тут по тоннелям прокатилась ещё одна судорога, и из пары ливневых стоков в конце улицы ударили гейзеры кружащегося розового газа, затем из двух поближе, затем из следующих и волна взрывов покатилась вниз по улице в пугающе-быстрой последовательности. Металлические канализационные люки взметнулись в воздух и обрушились вниз с лязгом и грохотом. Из фонтана ударила вверх розовая струя и газ начал подниматься в небо расширяющимся клубящимся облаком.

Глухие разрывы ракет над щитом возобновились, но их заглушили ужасающие вопли умирающего Кантерлота.

Голденблад бросился вдоль по дороге, уворачиваясь от прохожих и напуганных, дрожащих пони. Облако кружилось и закручивалось вихрями и там, где оно проплывало, пони умирали. Но не все сразу. Казалось, крошечные розовые капли некоторых убивали дольше, чем остальных. Там где они касались, ткань растворялась, кожа разжижалась и даже металл на глазах покрывался коррозией. Ужасный химикат опустошал всё вокруг. Кобыл, жеребцов, жеребят. Они бежали. Кричали. Умирали.

Фасад современно выглядящего жилого дома пошатнулся и изверг из себя огромный развевающийся шлейф газа в водопаде битого стекла. Пони выбрасывались из окон, пролетали через потоки смертельного токсина и врезались в землю с ужасным влажным звуком. Жеребята, скорчившись по углам, кричали и звали родителей, а туман сжимался вокруг них. Впрочем, кричали они не долго. Голденблад же едва чувствовал ожоги от облака. Его лёгкие хрипели при каждом вдохе, но не более того. Капли жалили с лёгким дискомфортом, но затем просто стекали вниз.

Другим не так везло. Пегасы и ночные пони метались, пытаясь найти чистый воздух, махая крыльями, чтобы отогнать туман, но магический пузырь, удерживавший ракеты снаружи, также удерживал Облако внутри. Не важно, как сильно они били крыльями, в конечном счёте воздушный поток заворачивался под них, за них и обволакивал их вокруг, вынуждая их кричать и присоединяться к остальным. Пока Голденблад бежал, пони падали сквозь туман, растекаясь при падении на тротуар, словно гнилые фрукты. Похоже, не все пони умирали быстро — некоторые лежали в агонии, задыхаясь в ядовитом воздухе, при каждом вздохе жизнь вытекала из них вместе с кровью. Другие шатались вокруг, с вытекшими глазами и сплавившимися губами.

Город начал погружаться в тишину… ужасающую тишину. Но не абсолютную. На копытах некоторых пони принялись потрескивать передатчики, видимо газ вступал в реакцию с магическими компонентами и многие из них теперь испускали ХМА-подобный вопль, от которого, если Голденблад подходил слишком близко, начинали кровоточить уши. Не единожды ему приходилось возвращаться и прокладывать путь через переулки. Всё это время Облако уплотнялось и медленно росло. В конце концов, затихли даже взрывы ракет.

Голденблад промчался мимо парадного входа Министерства Военных Технологий, проковылял мимо толпы пони, медленно просачивающихся в асфальт. Цокот его копыт оглушительным эхом отражался от окружающих его молчаливых зданий. Он прошёл мимо кобылы, сидящей на скамейке в странной вертикальной позе. Она протягивала к нему копыто, тихо скуля о помощи. Скамейка сплавилась с её спиной.

— Прости, — пробормотал он аквамариновой единорожке.

А затем он бросился к гигантскому дереву. Двери отворились и розовый туман лениво пополз по коридорам.

— Флаттершай! — прохрипел Голденблад. — Флаттершай! — Выкрикивая имя пегаски, жеребец перебирался через тела. Он сунул голову в амфитеатр, затем услышал шум из-за двойных дверей неподалёку. Подбежав к ним, он на мгновение заколебался, но затем медленно распахнул створки.

В офисе царил беспорядок, но туман здесь был не такой густой. Достаточно редкий, чтобы Голденблад смог разглядеть, пусть и не чётко, кобылу у окна.

— Флаттершай? — позвал он, его голос был едва ли громче шёпота.

Секунду ответа не было, а затем кобыла тихо ответила:

— Я боюсь, её нет здесь, дорогуша. Ужасно сожалею. — Голденблад медленно приблизился к единорожке. Её шкурка создавала впечатление, будто на прекрасную картину плеснули растворителем. Её великолепная грива теперь напоминала пластик, отдельные пряди склеились в фиолетовую массу, сплавившуюся с её кожей. Кончик её копыта, прижатого к оконному стеклу, размазался, словно капля клея, закрывая трещину в стекле. Глаза кобылы сползли на её щёки, словно потёкший макияж.

— Рарити, — пробормотал Голденблад.

— Прошу прощения, дорогуша. Из-за этого тумана стало так отвратительно темно, — отозвалась она, дёрнув копытом. — И ещё, боюсь, я застряла, — тихо добавила она. — Кто это? Твой голос похож… — Она замерла. — Нет. Это невозможно… хотя… я уже умерла?

— Нет, Рарити. Нет. Это было шоу, — тихо ответил Голденблад, подходя ближе к ней. — Я думаю, Она просто хотела устроить мне ещё пару месяцев обстоятельных допросов.

— Ааа, — протянула кобыла. — Такой докучливый, и даже памятку не переслал.

— Рарити, где Флаттершай? Она… она здесь? — дрогнувшим голосом спросил Голденблад.

— Нет. Я отправила её отсюда. Использовала последние крохи моей магии, чтобы отправить её и Эйнджела в безопасное место, — пробормотала она. — Это большее, что я могла сделать для своей подруги, — прошептала она.

— Куда, Рарити? Прошу. Мне нужно найти её, — взмолился Голденблад. Он протянул копыто и коснулся её гривы, и копыто прилипло, словно к жвачке, заставив кобылу задрожать и ахнуть от боли.

— С чего бы мне говорить тебе? — прошептала Рарити.

— Я хочу убедиться, что она в безопасности, — тихо ответил жеребец. — Я… я люблю её, Рарити. И всегда любил, даже если причинял ей боль.

— У нас вошло в привычку причинять боль тем, кого мы любим, — пробормотала она и снова содрогнулась. — С другой стороны, не любить никого, это ещё одна разновидность боли. — Они оба помолчали, а затем она прошептала. — Хижина Зекоры близ Понивилля. Она в хижине Зекоры в Вечнодиком. Это было самое безопасное место, о котором я вспомнила. Она не была бы счастлива в какой-нибудь металлической гробнице под землёй.

— Нет, не была бы.

Кобыла издала тихий удушливый звук, её тело затряслось и с губ сорвался всхлип.

— Скажи мне. Я выгляжу ужасно? — проскулила она.

— Ты всегда прекрасна, Рарити, — ответил Голденблад. — И ничто не может этого изменить.

Кобыла снова всхлипнула, уголок её рта чуть изогнулся.

— Лжец. Ты всегда был таким вруном. Но спасибо тебе…

— Тебе спасибо, Рарити, — пробормотал единорог. — За то, что спасла её и за то, что рассказала мне.

По телу Рарити снова прокатилась волна дрожи, затем она глубоко вздохнула.

— Я всегда была… слишком щедра… в своих же интересах… — пробормотала кобыла. Затем дыхание её остановилось и она осела. Её тело начало заваливаться, но Голденблад подхватил её магией и поддержал так, что когда он её отпустил, казалось, будто Рарити по-прежнему просто смотрит на город, прижав копыто к окну.

— Прощай, Рарити, — пробормотал Голденблад, а затем повернулся и поспешно покинул офис. Он продолжил путь сквозь сгущающийся туман к королевскому дворцу. Ему встретились несколько пони в костюмах химзащиты, но концентрированный розовый газ разжижил и их. Перешагнув через погибших охранников, Голденблад прошёл через фойе. Розовое облако растворяло дорогие гобелены, заставляя их стекать сгустками вонючей волокнистой жижи. Казалось даже мрамор шипит и расползается от розовых испарений.