Горькая новь

– Кто же всё - таки на селе хозяева - то, вы товарищ Дёмин, или мы с председателем. Нас народ выбрал. И вы знаете, как ещё только год назад, в этом здании колчаковские каратели не только грозили, но и пороли мужиков. И, так называемые кулаки, служили почти все поголовно в партизанских частях. А я командовал батальоном в дивизии Третьяка. Вы нас не пугайте, до вас всяких страстей видали.

В дальнейших разговорах Дёмин резкие слова сглаживал. Председатель начал втолковывать ему все проблемы, с которыми приходится сталкиваться.

– Вы же со здравым рассудком, разумно ли за двести километров везти сено. Вот мы отправили сто двадцать подвод, каждая увезла по три центнера и по дороге до Бийска каждая съела по два центнера, а обратный путь лошади идут впроголодь, их уже в течении месяца ни куда не пошлёшь, надо откармливать. Так же и с зерном. Хотя расстояние до Усть - Пристани наполовину короче, но ведь зима, корма для лошади берётся не меньше, чем груза на сдачу. Почему бы, не везти летом или весной, тогда и корм под ногами, и людям теплей, и зерно можно отгружать водой.

Дёмин дал понять, что это не их ума дело и ушёл с посыльным на ночлег на квартиру к Шмакову. Бронников с Бельковым остались разбирать полученные днём депеши, их было несколько, и везде требуем, требуем. И четыре слова встречались почти в каждой бумаге: конфисковать, реквизировать, арестовать, расстрелять. Бельков, почёсывая затылок, стал подряд читать их вслух. Требуем безоговорочного выполнения продразвёрстки зерна, согласно прилагаемого плана за декаду, за срыв - ревтребунал. Упродком Савельев. Сельревкому. Немедленно отгрузите сена сто центнеров и овса пятьдесят. Подводы в Бийск отправить немедленно. За срыв будете отданы под суд ВРК. Калнин. По указанию упродкомиссара Караваева организуйте красный обоз с хлебом, количество указано в разнарядке. Обоз отправьте не позднее двадцатого. За невыполнение в указанный срок, будете привлечены к ответственности. Волревком Александров. Бельков ладонью с силой прихлопнул стопу бумаг.

– Ну, Константин Иванович, сушите сухари, каталажка по нам уже плачет.

– Зато, Паша нас ни сверху и ни снизу мочить не будет, да и отоспимся, наконец, досыта. Давай - ка читай дальше.
– Бельков поплевал на пальцы и продолжил.

– На заготовку и вывоз строевого леса для строительства школы в селе Чарышск отправьте двадцать пять подвод, при себе иметь пилы, топоры, верёвки и запас продуктов на десять дней. Волревком. На основании предписания упродкома форсируйте приём яиц и шерсти. Все сданные яйца упакуйте в тару и отправьте в Бийск, франко - склад - база упродкома. Пом. продинспектора Полилуйко. Зам. предволревкома Кулик.

– Это что за слово - форсируйте - остановил чтение Бельков.

– Наверное, ошибка, не форсируйте, а сортируйте. Слава богу, хоть за яйца судом не грозят.

Все члены комиссий разбрелись по селу по закреплённым участкам проверять, наряжать и выслушивать всяческие оскорбления и маты, как будто они виноваты в том, что в некоторых хозяйствах обмолоченное зерно всё выгребли не оставив даже на семена. Как будто они виноваты, что у некоторых нет ни кур, ни овец, но на них тоже доведены планы сдачи и хозяева по возможности покупали или меняли на молоко и сено, чтобы выполнить доведённый план. Больше половины взрослых и молодежи отправлены по разнарядкам. И люди возвращались злые, голодные, уставшие, обмороженные с лошадьми истощавшими, со сбитыми спинами и их снова куда - то наряжали. Мужики матерились про себя и вслух, метались, не зная на ком бы выместить злобу.

Торговать нечем, лавка превращена в склад. Председатель яичной комиссии, Ефросинья Меркурьевна, баба языкастая, находчивая и любит позубоскалить. Она, с помощницей,сидит в левой стороне за прилавком, перед ними списки, в которых отмечают сдатчиков и помогают перебирать и укладывать яйца, сыпятся остроты.

В лавку вошли уполномоченный Пётр Этко с членом парткома. Оба, представляли из себя комичную картину. Этко был с коломенскую версту, а Михаил Иванович - метр с шапкой. Начальница по яйцам Меркурьевна громко воскликнула:

– Вот у этого дяди яйца большие! Вы что принесли сдавать свои коки?

– Зачем тебе мои коки? У твоего мужика свои есть. Какая не культурная женщина. Ты кто будешь?

– Культурничать мы не умеем, да и некогда. Мужик мой увёз развёрстку, а я вот сейчас отвечаю за сбор яиц для голодающего Поволжья. А дома некому воды принести.

– А, всё - таки, как звать величать тебя - спросил губернский. Услышав имя отчество, он снова не сердито заговорил:

– Скажи Ефросинья Меркурьевна, какую шерсть сдают, скоро ли всю соберёте?

– Шерсть принимаем всякую. У кого есть овцы - несут овечью, а у кого овец нет, бабы выщипывают у себя и у мужиков, какие под руку подворачиваются и сдают в план.

Этко махнул рукой и вышел. А по селу от двора ко двору шли посыльные и длинными палками стучали в ставни или в ворота. И, стараясь перекричать лающих собак, вызывали хозяев.

В ограде возле двухэтажных крытых железом амбаров стояло около пятнадцати груженных пшеницей подвод, столько же простых саней, ожидали погрузки. Готовился к отправке красный обоз с хлебом. Продинспектор понукал мужиков, но они грузили не торопясь, и молчали, словно немые. Сам хозяин Николай Алексеевич Зуев был тут же, помогал кое - что делать, охал если где - то начинало просыпаться зерно. Потом обречённо крякнул и ушёл в избу.

– Да, кто сеет, тот знает ей цену, - повторил слова хозяина Василий Кобяков, - а вот хлебец - то будет жрать, какой - нибудь паразит, который не видывал как она и растёт, - мать их в кишки...

– Председатель, я не поеду в подводы с Зуевским хлебом! Пусть сам возит! Зачем он столько его берёг, старый дурак? Лещуков Пётр был обозлён и готов драться с председателем, - сказал не поеду и всё, назначайте другого.

Бронников взял его за локоть и отвёл в сторону:

– Товарищ Лещуков, ведь мы с тобой коммунисты, так кто же будет помогать Советской власти выполнять мероприятия, я тоже могу отказаться от председательской должности, но ты же первый на партсобрании скажешь, испугался, мол трудностей. Слов нет, тяжело, идет какая - то неразбериха, но наше дело подчиняться и выполнять.

– Кто будет за старшего?

– А вот тебя и назначаю, зайдёшь к секретарю возьмёшь сопроводительные документы.

Из ревкома вышел Бельков и, обращаясь к Бронникову сказал, что его зачем - то искал пьяный Яшка Менухов, а сам пошёл в нардом по вызову Петра Августовича Этко. Когда Бронников вошёл в зал, Этко что - то писал, рядом, на глиняном черепке, дымилась самокрутка.

– Слушаю вас, товарищ Этко, зачем звали?

– Э, секретарь, почему у вас в лавке на яйцах сидит грубая баба, хулиган, надо её убрать. У меня всё.

– А у меня не всё, товарищ уполномоченный. Вы за кого считаете нас членов сельского ревкома? Вы что не признаёте сельскую Советскую власть? Как это убрать, она у нас самая активная и требовательная и уже заканчивает выполнение плана по яйцам. А вот правду всегда скажет в глаза, не взирая на чины, ну любит позубоскалить, так в этом беды нет.- Этко что - то хотел сказать, но снова только махнул рукой.

Наскоро пообедав, в ревком вернулся председатель. Тут неразбериха и канитель и дома тоже не ладно. Слегла мать, надо бы лекарства, да где его сейчас возьмёшь, да и у самого стали часто появляться боли в груди.