Горький обман

— Аврора, — выкрикиваю я, крепче прижимаясь к ее бедрам, возможно, оставляя следы, но мне все равно.

Она убивает меня, и я должен стараться быть внимательным.

Медленно она откидывается назад, ее грудь вздымается так же, как и моя. Ее ланьи глаза смотрят на меня, словно она произносит слова, которые уничтожат меня самым лучшим образом.

Я одержим. Я зависим так, как никогда раньше.

Я никогда не знал, что это чувство любви, одержимости настолько глубоко, что я не могу оторваться от этого человека. От Авроры. От моей жены.

Я никогда не думал, что именно она разрушит мои планы, поселится во мне так, что я даже не смогу ее вытолкнуть.

Она разрушила все, что я когда-либо знал, и все же я не могу удержаться от желания упасть перед ней на колени. Хвалить ее, целовать, говорить ей, что это она заставила такой милый обман превратиться в наваждение.

— Ты чертовски великолепна, и я собираюсь осуществить все свои приятные мысли прямо сейчас, — говорю я ей.

Прежде чем она успевает отреагировать, я приближаю к ней свое лицо, обхватываю ее шею сзади, чтобы ее губы были наклонены вверх и касались моих, когда я произношу следующие слова.

— На хрен тебе время, Аврора. К черту мысли о том, что тебе нужно пространство, потому что я ни за что не уйду, не услышав, как ты выкрикнешь мое имя. Прямо здесь, прямо на этом столе. Я хочу чувствовать, как эта киска капает для меня, и слышать мое имя на твоем языке.

Ее румянец становится еще глубже, и я, не сводя с нее глаз, беру в руку часть платья и медленно поднимаю его вверх.

Я даю ей время, но единственное, что она делает, — это дышит еще быстрее, ее грудь вздымается и опускается в предвкушении.

Солнце за стеклянной стеной светит прямо за моей спиной, голубое небо рисует передо мной идеальную картину ее раскрасневшегося лица.

Я вижу потребность, желание в ее потемневших глазах.

— Сегодня я буду трахать тебя, Аврора, пока буду рассказывать тебе, почему ты — моя идеальная пара. Ты будешь извиваться подо мной, просить меня о пощаде, но ее не будет. Ты будешь просить меня сделать это сильнее, и я сделаю это. И ты будешь кричать только одно, и только одно.

Я наклоняюсь так, что мои губы оказываются рядом с ее ухом, а губы касаются его оболочки.

— Мое гребаное имя.

Аврора вздрагивает. Затем она поворачивает голову и целует меня в щеку.

— Я стала твоей в тот день, когда увидела тебя, но я буду счастлива выкрикивать твое имя, красавчик.

Я крепко целую ее, пока моя рука достигает цели, затем отодвигаю ее нижнее белье в сторону и погружаю туда палец.

Ее голова со стоном откидывается назад, когда я ввожу еще один палец, чувствуя, как она сжимается вокруг меня, задушив мои пальцы. Когда я ускоряюсь, ее ногти впиваются в мою шею, царапая ее. Я хочу уничтожить ее и смотреть, как она рассыпается на глазах.

И я это делаю.

Я безжалостно трахаю ее пальцами, вырывая из нее оргазм и оставляя ее задыхаться на моей груди.

Глава 27

Я должна была задать вопросы о терапевте, которого нашел для меня Ремо, но вместо этого оказалась на столе в своем кабинете, а все мои сотрудники были снаружи, пока он трахал меня пальцами до беспамятства. Я не жалею об этом, но я знаю, что этого разговора не избежать.

Я пыталась быть рациональной, а вместо этого позволила мужу довести меня до эйфории. Такую, какую мог дать мне только он.

Моя любовь к этому человеку растет с каждым днем, не оставляя места ни для кого другого. Я пробовала любить других людей, но то, что я чувствую к Ремо, не идет ни в какое сравнение с тем, что я думала о любви.

Это был тяжелый день, я все время думала о том, что кто-то может наблюдать за мной, и мое тело все время было в напряжении. Я даже не могла сосредоточиться, поэтому только и делала, что читала и отвечала на электронные письма. Я даже не могла потрудиться прикоснуться к материалам или набросать новый дизайн.

Мои мысли ненадолго возвращаются к Эмброуз и ее нынешнему положению. Но мысли о Дэймоне овладели моим сознанием и не покидали меня, и я обнаружила, что устала гораздо больше, чем обычно.

Я пыталась дозвониться до Камари, но она почему-то не отвечает на звонки. Почему она не отвечает?

Когда я уже готова и собралась домой, дверь в мой кабинет открывается, и входит Ремо с двумя чашками кофе. Его глаза мгновенно находят мои, когда он прислоняется к двери, его взгляд скользит по моему телу, пока я иду к нему.

Он точно не собирается меня отпускать, и я уверена, что он будет любить меня и хранить. Его признание в любви, его признание оставило во мне отчаянное желание большего.

Ремо кивает в сторону двери, и я собираю свою сумочку, беру чашку, которую он мне предлагает, и иду к выходу. Я чувствую, как Ремо идет за мной, его глубокий голос успокаивает мое напряжение.

— Не забудь прислать мне фотографии. Я приду в утренние часы. Ему лучше быть готовым ответить на мои вопросы, когда я приеду.

Ремо говорит по телефону, пока мы едем домой.

Когда я вхожу в дом, я слышу мягкий женский голос, разговаривающий с Изабеллой. Это Венеция, сестра Ремо. Не оглядываясь и не дожидаясь, пока Ремо доберется до меня, я иду на кухню, где горит свет.

Мои губы подрагивают, когда взгляд скользит к обеденному столу справа. Свечи украшают стол, разбросанные среди белых и розовых цветов в хрустальных вазах. Блюда с едой расставлены в центре стола, на нем шесть тарелок.

Когда я смотрю налево, где находится кухня, Венеция лучится от счастья, принося салфетки, чтобы положить их на стол. Камари тоже здесь. Она расставляет на столе посуду, а Рауль разговаривает с Изабеллой у плиты.

— Аврора, пойдем. Я сегодня кое-что приготовила для вас, ребята. Изабелла помогла мне, но большую часть вещей сделала я.

Венеция кладет салфетку на стол и подходит ко мне, но я не могу говорить.

Горло запершило, глаза слезятся от этого зрелища.

Мягкий золотистый оттенок кухни, разговоры, вид самых важных людей в моей жизни заставляют слезы собираться в моих глазах.

Мягкая рука ложится мне на поясницу, и я поднимаю глаза на Ремо, который кивает Венеции.

— Ремо, еда готова, — слышу я голос Венеции, но мой взгляд устремлен на Ремо.