Горький сладкий плен

— Ну-у-у, — протянул А’алмар и облизал губы, — вероятно, она собирается полакомиться нашими телами.

— Об этом я и говорю! О’овулом она уже полакомилась. Обглодала до костей.

— Фу! Я не об этом. Полакомилась, то есть утолила не физический голод, а плотский. Речь о постели.

В глубине серых глаз его друга разгорался огонек предвкушения.

— Я не прочь чтобы она мной так полакомилась, — вдруг сказал А’алмар.

Э’эрлинг не поверил своим ушам. Что за чушь городит его друг? Он что, спятил? Хочет оказаться в постели этой демоницы и ублажать ее?

«Это все его хваленая свобода, — подумал Э’эрлинг. — Несколько часов без пояса, а у него уже поехала крыша. Все равно где и с кем, лишь бы унять зуд в паху».

Над головой громыхнуло, и на секунду стены палатки вспыхнули, подсвеченные снаружи разрядом молнии. Э’эрлинг подумал, что в такую дождливую, ненастную ночь улизнуть из лагеря будет проще простого, главное, не попасться на глаза патрульным.

Чудовище спит. Их не караулят. На выходе из палатки не стоят стражники. Все уверены, что ситхлифа наложила на пленников заклятье подчинения, но она забыла это сделать. Завтра эльфоедка может исправить свою оплошность. Значит, нельзя терять времени.

— Пошли, — бросил Э’эрлинг другу. — Это наш шанс. Когда эта тварь проснется, мы будем уже далеко отсюда.

— Что? Куда? Обратно на базу? Чтобы меня снова заковали в клетку? Чтобы у меня там все отсохло до отпуска? Нет-нет-нет!

Э’эрлинг испугался, что своими воплями упрямец разбудит чудовище и помешает побегу.

Вытаращив глаза, он прижал палец к губам и гневно зашипел:

— Тш-ш-ш!

Но А’алмар распалялся все сильнее и возмущенно размахивал руками.

— Я не хочу туда. Я туда не вернусь. Ни за что. Хватит с меня. Иди, а я остаюсь.

— Но она тебя сожрет, — Э’эрлинг с трудом заставлял себя говорить тихо. Хотелось кричать во все горло. Тупость приятеля его невероятно бесила.

— Не сожрет. Максимум завалит в койку. И знаешь, я не против. Я обеими руками за.

— Да не ори ты! — Э’эрлинг с тревогой покосился на их тюремщицу. — Не обрядят тебя на базе в пояс. Где они возьмут новый? А старый свой оставь здесь.

— На базе не обрядят. А дома обрядят. — А’алмар почти кричал.

Ситхлифа завозилась в своем углу, и сердце Э’эрлинга загрохотало как бешеное.

Сейчас проснется!

Перед внутренним взором маячил призрак убитого О’овула. Воображение нарисовало его нанизанным на вертел над горящим костром.

Тем временем его приятель продолжал истерить, ставя их идеальный план под угрозу.

— Я устал. Не хочу больше терпеть боль. Хочу быть с женщиной. Сейчас, а не через пятьдесят лет, когда женюсь. Хочу, чтобы мой член оставили в покое. Это мой член. Я сам буду решать, что с ним делать.

«Он спятил, — с дрожью подумал Э’эрлинг. — У него истерика».

А потом А’алмар попытался закричать, чтобы разбудить чудовище, и кулак Э’эрлинга отреагировал раньше разума. Впрочем, разум был полностью солидарен и с кулаком, и с остальными частями тела.

— Прости, так будет лучше. У тебя помутился рассудок. Но ничего, в храме трех богинь все исправят, — закинув бесчувственного друга на плечо, Э’эрлинг выскользнул из палатки в дождливую ночь.

Глава 14. Пленник

Глава 14. Пленник

Снаружи хлестало как из ведра, зато ничего не было видно уже на расстоянии вытянутой руки — все скрывала плотная серебристая завеса ливня. Ночь выдалась темная, безлунная. Лучшего времени для побега не придумать. В такую непогоду патрульных можно не опасаться. Когда ветер воет, дождь слепит, а под ногами чавкает жидкая грязь, никто не станет относиться к своим обязанностям слишком ревностно. Все сидят в сухости и тепле своих палаток — лишний раз не сунутся наружу даже по нужде. А те, кому не повезло дежурить в эту сырую ненастную ночь, скорее всего, тоже где-то укрылись от стихии — под каким-нибудь раскидистым деревом. Кто же мог предположить, что именно в этот глухой дождливый час пленники ситхлифы решат сбежать?

С бессознательным товарищем на плече, мужчиной весом под девяносто килограммов, выбираться из вражеского лагеря не очень удобно, особенно когда надо делать это быстро и незаметно. Благо Э’эрлинг никогда не был слабаком. Сколько раз он выносил раненых приятелей с поля боя! И все же было бы гораздо проще, передвигайся А’алмар на своих двоих.

«Вот дурак упрямый! — в мыслях у себя негодовал Э’эрлинг. — Хотел остаться в плену у эльфоедки. Разбудить ее вздумал. Чуть не погубил нас обоих».

Очередной раскат грома заставил вжать голову в плечи.

Погодный кошмар, что обрушился на холмы, одновременно и помогал побегу, и мешал ему. Вода заливала глаза. Ноги скользили по раскисшей земле. Дважды со своей живой ношей Э’эрлинг едва не упал в топкую грязь, а один раз увяз в ней по щиколотку.

Наконец россыпь мокрых палаток, дрожащих на ветру, осталась позади.

Получилось! Все прошло как по маслу, без сучка без задоринки, так легко, что в это сложно было поверить и Э’эрлинг подсознательно ожидал подвоха. Но нет, никто не гнался за ними, никто пока не обнаружил их пропажу, крики и стрелы воинов ситхлифы не летели им вслед, лагерь спал, убаюканный дождем. Осталось спуститься с холма, а дальше —дремучий лес, в котором так легко затеряться. Свобода!

Но спуститься с холма оказалось не так-то просто. Радость Э’эрлинга увяла, когда он поскользнулся, рухнул на задницу и покатился вниз по грязному склону, набирая скорость.

Именно этот момент А’алмар выбрал, чтобы прийти в себя. Моргнув, он обнаружил, что, грязный и мокрый, сидит на коленях у такого же грязного и мокрого Э’эрлинга и они вместе стремительно съезжают с горы в потоках какой-то липкой непривлекательной жижи.

— Какого… — Душа требовала ругнуться, но А’алмар не успел. Их поездка закончилась так же неожиданно, как началась — падением в яму.

Только что они катились с холма к границе спасительного леса, и тут влажная грязь под задницей сменилась чем-то твердым, раздался треск, и вокруг них выросли черные земляные стены.

Ловушка! Такие роют для крупной дичи и маскируют ветками.

Сначала Э’эрлинг решил, что им просто не повезло, что на свою беду он выбрал неудачное место для спуска, но вскоре понял, что не повезло бы им в любом случае. Они угодили не в охотничью яму, а в оборонительный ров вокруг холма. Еще несколько дней назад его здесь не было. Проклятая ситхлифа! Она знала, что если пленники задумают побег, то направятся к лесу, и подстраховалась — приготовила им ловушку!

Сжав кулаки, Э’эрлинг со злостью закричал в далекое грозовое небо. Потоки холодной воды разбивались о его лицо, искаженное отчаянием. За спиной глухо ругался А’алмар.

— Что ты наделал! Что ты наделал! Посмотри, где мы по твоей милости оказались! Идиот! Болван! Во что ты меня втравил? — он брезгливо смотрел на свой грязный килт, на свои ноги, по щиколотку увязшие в земле.

— Я спас тебя от эльфоедки, — огрызнулся Э’эрлинг, прикидывая, как выбраться из ямы.

— Спас? — бесился друг, в ярости показывая на то, что их окружало. — Это называется спас? Мы в полной жопе! Придурок! Ненавижу!