Горький сладкий плен

Пришла пора бедняге понять, с кем он связался.

Я почувствовала резь в глазах. Так всегда бывает, когда радужка ситхлифы меняет цвет и сквозь нежную зелень наружу прорывается золото магического пламени.

Заметив эту перемену во мне, эльф громко вздохнул. А затем его глаза широко распахнулись. Он понял, что его тело больше не подчиняется ему и что его рука, держащая нож, живет своей собственной жизнью.

— Что… Что это? — в ужасе прошептал пленник.

Что? Дар ситхлифы. Сытые, напитанные чужими эмоциями, мы становимся смертельным оружием. Только голод делает нас уязвимыми. Голод и… любовь.

Эльф побледнел до синевы. Его глаза вылезли из орбит. Подчиняясь моей воле, рука пленника отвела нож от моего горла и начала медленно приближать лезвие к его собственной шее.

— Кто ты такая? — прохрипела моя жертва, когда острая сталь надрезала кожу у ее кадыка. Эльф тяжело сглотнул.

— Слышал про дочерей Многоликой? А про Туманную Цитадель?

Красавчик вздрогнул. Его могучая грудь, обтянутая мокрой рваной рубахой, приподнялась от резкого вдоха.

— Ты… — прошипел он с отвращением и суеверным ужасом. — Монстр! Демоница!

— Не демоница, — поправила я. — Демонов не существует. Но монстр. Тут ты прав.

— Проклятое чудовище, — выплюнул эльф, скривившись.

— Чудовище, — покорно согласилась я. — Вот и познакомились. А мне свое имя назовешь?

— Исчадие тьмы.

— Что, правда? Тебя зовут Исчадие тьмы?

— Ты — исчадие тьмы. Ситхлифа!

Не в силах пошевелиться, эльф все еще сидел на моих бедрах и прижимал нож к своему горлу. Мужчина был полностью в моей власти. Его килт накрывал мои ноги и живот, словно клетчатый плед.

Под напряженным взглядом пленника я принялась играться с подолом его юбки, делая вид, что вот-вот задеру ее.

— Не смей! — шипел эльф, а я смеялась, забавляясь его яростью.

— Еще как посмею. Кто же мне помешает?

___

Визуал для героя:

1.

2.

3.

Визуал для героини

1. После ранения

2. До ранения

Глава 3. Ситхлифа

Глава 3. Ситхлифа

Украдкой я срезала у пленника прядь волос. Волосы с головы жертвы нужны были для заклинания подчинения. Потом я положила нож, отобранный у эльфа, на самое видное место — раскладной походный столик в центре шатра — и убедилась, что мой вынужденный гость это заметил.

Хитрая улыбка приподняла уголки моих губ. Ни один плененный воин не упустит шанса завладеть оружием. Эльф уже косился на острую полоску металла, мерцающую в свете магических ламп. То на нее, то на меня. Не думал, что я оставлю нож без присмотра.

Но я оставила. После сытной трапезы меня разморило, и я завалилась спать на худом тюфяке в углу, даже не связав свою жертву. Последняя явно не могла поверить своему счастью.

Сквозь сон я слышала шаги. Пленник ходил по шатру, пару раз приближался к моему убежищу и склонялся надо мной — уж не знаю, с какой целью.

Когда я очнулась, эльф сидел на своем обычном месте, еще более злой и раздраженный, чем раньше, и буравил меня взглядом, полным бешенства. Я сразу догадалась, в чем дело. Чары подчинения не позволили ему ни взять нож со стола, ни покинуть палатку, а ведь кто-то определенно надеялся сбежать. Как этот ушастый злюка мог убедиться, магия способна связать покрепче веревок и цепей.

— Как же хорошо я отдохнула! — я потянулась до хруста в позвонках. Затем улыбнулась своему гостю. В ответ он одарил меня поистине звериным оскалом

Килт на пленнике высох, но рубашка еще оставалась влажной. Пока я дремала, эльф нашел в палатке воду и смыл с лица и волос грязь, но вид имел по-прежнему плачевный.

— Точно не хочешь переодеться в чистое?

Моя жертва решила играть в молчанку.

— Еды?

Эльф сверкнул глазами из-под сведенных бровей и не сказал ни слова.

— Назови свое имя.

В этот раз я применила магию, и губы остроухого красавчика задвигались против его воли.

— Э’эрлинг, — произнес он, и, округлив глаза, невольно прикрыл ладонью рот.

— Красиво. И поэтично. Если не ошибаюсь, на эльфийском это означает «Эхо в горах».

Сейчас мы говорили на всеобщем, но ситхлифы знали множество языков, в том числе и несколько эльфийских диалектов.

— Не делай так больше, — процедило мое угрюмое Эхо. — Не смей принуждать меня.

Эмоции этого мужчины были такими сладкими, что хотелось провоцировать его каждую секунду. Никак не получалось ими насытиться.

— Я буду это делать, — откинулась я на подушки и незаметно потянула ноздрями воздух, напитанный свежестью дождя и пьянящим запахом чужого раздражения. — Захочу — заставлю тебя танцевать передо мной голым, а захочу — будешь меня ублажать.

Конечно, я не собиралась отдавать таких приказов — мне просто нравилось его дразнить и наблюдать за его злостью. Но в этот раз мои ожидания не оправдались. Вместо того, чтобы накормить меня своим гневом, засранец усмехнулся с видом победителя, уложившего соперника на лопатки.

— Не буду. Ублажать. Не получится заставить.

Я невольно посмотрела ему между ног, и Э’эрлинг чуть сдвинулся, закрывшись от моего взгляда.

— Возможно, и не получится, — согласилась я, думая о том, что увидела под его юбкой. Тут он, похоже, был прав. Чтобы сорвать эту строптивую эльфийскую ягодку, даже моих способностей ситхлифы недостаточно.

Мне вдруг стало очень смешно.

С улыбкой я кивнула на его пах и спросила:

— У кого ключик?

И вот тут раздражение эльфа прорвалось наружу.

Рот дернулся. Красивые брови с изящным изгибом снова сошлись на переносице.

— У кого надо, — сказал он словно камень в меня швырнул. — Не твоего ума дело.

— Просто любопытно, кто хранит эту драгоценность? Ты носишь ключ с собой? Может, стоит тебя обыскать? — и я притворилась, что собираюсь подняться на ноги.

Э’эрлинг напрягся, всем своим видом показывая, что лучше к нему не лезть.