Горький вкус Солнца

— Но нам это важно.

— Как и всем прочим.

— А можно спросить?

Мужчина протянул мне ещё один горячий кусок, и я радостно его поблагодарила.

— Спрашивай, Габриэль.

— Откуда ты здесь? Кто ты? И что знаешь об острове?

— Всё. Я живу здесь много лет. Попал по глупости, пытался вернуться домой много раз, но не вышло. Если люди уходят в долину, назад уже не возвращаются. Этот бог никому не помогает, поверь. Я уговаривал каждого капитана не оставлять судно, молил, приказывал, ругался. Но они уходили, не возвращались, остальная часть команды отправлялась на поиски — и конец. Таковы все истории проклятого острова.

— Значит, это недобрая земля.

— И не злая. Там, — он показал в горы, — щель в иное измерение. Не мне тебе говорить, что будет, если в неё попадешь. Я за много лет забыл, как родина выглядит… Запахи выдумываю, чтобы вернуть хотя бы миг, но каждый день жду нового перемещения. Светлые шматки — искажения мира. Что-то плохое случилось с этой землей, и теперь она раздроблена на куски. Облако может настигнуть в любое время, и случайно ли его прикосновение — не знаю. Мне не везло, я все время возвращался сюда. Дважды падал в океан и думал, что уже не выплыву… — Он тяжело вздохнул. — Нельзя здесь долго быть, Габриэль. Никто не верил мне. Говорили: «Попытаемся, рискнем!» и пропадали навсегда.

— Наверное, им была необходима помощь. Где он, бог? За порталами?

— В сердце гор. В один год я отчаялся, решил: будь что будет! — и пошел напролом. Но поверь, то существо, что сидит там, никому помогать не собирается. В том числе мне. Он хочет лишь одиночества.

— И сам создал главные преграды? Тогда почему туман пытался нас спасти?

— Не знаю. Но бог просил, чтобы я всякому объяснял: помощи не будет. Вернитесь домой и обнимите семьи, пока они у вас есть.

— Если он может коверкать пространство, почему не помог тебе? Зачем держит здесь?

— Не он. Люди, которые не слушают. Если бы хоть кто-то услышал сердцем, я бы мог вернуться на родину… А бог не властвует. Он не ждет ни даров, ни проклятий. И никого не звал.

— Но карта!

— Создана одним из тех, кто смог вернуться. Давно. Повезло идиоту, что удрал целым.

Мы на некоторое время замолчали.

— Значит, ты хочешь, чтобы я уговорила своих друзей отступить? — не выдержала я.

— Именно.

— Но мы столько преодолели, идя сюда! К чему были все испытания, жертвы, трудности? Чтобы повернуть назад, вернуться ни с чем? Возможно, этот бог нас не оттолкнет!

— Гордость, Габриэль. Все так говорили. Даже те, у кого были благие цели. Чем глубже в лес, тем более беспорядочны облака. За годы я научился избегать встречи с ними, но половина твоих людей исчезнет прежде, чем вы доберетесь до гор.

— А если ты специально врешь? Это ведь тоже один из вариантов, — брякнула я.

Мужчина усмехнулся.

— Что я — служитель этого бога, хитрый сказочник, проверяющий вновь прибывших, заглядывающий им в душу. Одни говорили: лгун. Другие называли скрытым магом. Третьи — монстром, принявшим человеческий облик. Но никто не хотел слышать правду, не чувствовал её. Неужели ты такая же, Габриэль?

Я задумалась. Был ли этот человек тем самым богом? Возможно, он принимал облик отшельника всякий раз, проверяя прочность намерений?

— Возможно, тебе стоит поговорить с моими друзьями. Откровенно говоря, я не чувствую лжи в твоих словах, но если ты провел здесь годы, вполне мог научиться скрывать истинные чувства.

Мужчина вздохнул.

— Сможешь идти до утра?

Я кивнула. Кто бы он ни был, от бдительного взора солнца ещё не скрылась ни одна ложь. А значит, Лео должен был поговорить с Марком.

Усталая, но довольная, я топала по пляжу одна. Лео сказал, что забежит в свою хижину на берегу, чтобы взять некоторые немногочисленные вещи.

— Скорее всего, я нагоню тебя прежде, чем встретишься со своими. Но если что, предупреди их, а то некоторые сразу стрелять начинают.

Мне было спокойно. Я размышляла о постигшей нас неудаче, но почему-то не горевала. Словно самым важным было само плавание и то, на что мы пошли ради Атры. До корабля оставалось ещё много шагов, но я его уже видела. А потом увидела стремительно бегущего ко мне Марка, и, взвизгнув от радости, рванула навстречу.

Я хотела опрокинуть его, но не вышло. Солнечный подхватил меня и прижал, поднимая над песком. И держал долго, пока я шептала ему, что всё хорошо, что я не ранена, что сыта и лишь слегка поранила ногу. Марк терпеливо ждал, пока у меня закончатся слова, и, урвав короткий миг, поцеловал. Слова ему были не нужны, он разговаривал поцелуем. И разливалось по телу знакомое счастье, медовое, сочное, золотое, резкий запах дурманил, ветер ласкал наши волосы.

— Мое счастье, — произнес мужчина. — Больше никогда, Габ.

Я не знала, что он имеет в виду, но кивнула.

— Никогда.

— Я чуть не свихнулся, когда ты исчезла. Что случилось? Это облако сделало?

— Да! Оно — портал!

— С тобой точно всё хорошо, котенок?

Он провел пальцами по моим щекам, взгляд нежил теплым светом.

— О, да! Мне помог один человек. Он живет здесь уже давно, он пленник острова! Ох, как же много я должна рассказать, Марк!..

Из леса показался Лео. Он шел напряженно, глядя под ноги, и, наверное, прокручивал в голове возможные варианты нашего упрямства и свои вероятные ответы. С такой прической, неопрятной бородой и суровым выражением лица мужчина действительно напоминал безумного отшельника, не хватало только дубины в руке и одеяния из шкур. Марк, все ещё улыбаясь, поднял голову, и лицо его застыло, губы сжались, меж бровей пролегла складка, которую я уже давно там не видела. Остановился и Лео, причем вид он имел настолько ошарашенный, словно два злейших врага встретились на райских землях. Но остров не был раем, и едва ли они были врагами…

Марк мягко отстранил меня, неуверенно шагнул навстречу.

— Лео? — тихо произнес он.

— Марк? — выговорил мужчина, и я увидела, как задрожали слезы в его глазах. — Кервел сохрани эту проклятую землю…

Ещё не видела, чтобы мой супруг двигался так стремительно. Он подхватил Лео как щенка, поднял высоко вверх и принялся трясти, словно проверяя, настоящий ли тот или состоит из кусочков давно забытых образов. Ладно бы меня словно пушинку таскал, но здорового, высокого, хотя и худого мужчину! Удивительно…

— Ты!.. Твою же задницу в самый жестокий ураган!..

И ещё слова, от которых у меня уши запылали. Даже не представляла, что Марк умеет так ругаться! Прежде он выражался коротко и знакомо, теперь нашел фразы, которых я в жизни никогда не слышала.

— Марк… — только и мог выговорить вовсю плачущий бородач. — Прости меня, брат. Прости…

У меня упала челюсть.

— Как?! — воскликнул Марк. — Кервел тебе откуси…!

— Не мог, — всхлипнул тот, и я впервые поняла, что ему лет двадцать пять, не больше. — Пытался. Мама?