Горький вкус Солнца
Шрифт:
Спустя долгие холодные часы мы, наконец, увидели дом. Тропинка была заботливо расчищена, и окна приветливо светились. Нас встречали чуть ли не все Солнечные разом. Они стояли на крыльце и прямо в сугробах, и, обнимая нас с Марком, все поглядывали на смущенного Лео. А когда глава сказал, кто это, подняли такой восторженный рев, что крыша дома едва не улетела со стропил. Тут уж и парню досталось объятий, и матросам Торми перепало, и Смайл с Дайрой получили сполна дружеской заботы. Никогда не видела, чтобы суровые воины так радовались! Нас повели в дом, отогревать и кормить. А по случаю наплыва гостей и возвращения Свартов устроили
Девушек в доме стало больше, и я радовалась, что Солнечное поместье снова слышит смех.
— Марк, а что, если твоих ребят попросить остаться? Хотя бы до весны. И вообще, пусть все к нам переедут на время холодов. Знаю, они не мерзнут, но послушай, как звенит дом! Он снова счастлив! — Я перехватила серьезный, как будто сердитый взгляд супруга, и поспешила добавить: — То есть если хочешь. Я не настаиваю. Это предложение временное, для их блага. Вместе спокойней… То есть я и с тобой одним не пропаду, и они все сильные и смелые, но когда вот так, одной семьей… это здорово. Нет-нет, я и правда не настаиваю. Решать тебе.
Марк обнял меня. Потом отстранил, погладил по голове широкой ладонью, и поглядел на остальных.
— Думаю, ты права. Лучше сейчас быть вместе. Не хотел говорить, но токи Атры изменились, Габ. Она ослабла, словно кто-то её медленно высасывает. Колэй старается восстановить баланс, конечно, сыновья помогают ему, но этого мало. Я постараюсь поддержать их, потому что в ином случае зима останется у нас навсегда.
Я испуганно прижалась к нему.
— Но как такое возможно? Неужели дело в людях, приходящих извне?
— И они, и нечто во времени. Настал особый час. Думаю, последний раз это было в век Влюбленных, то есть столетия назад. Или даже раньше, во времена, когда не было королевств, но красная земля уже жила полной жизнью. Тогда людям удалось принять и пережить перемены. Не знаю, что будет теперь, и меня это злит.
— Вот почему ты такой хмурый!
— Отчасти. Ещё потому, что выпало много снега, и расчищать охраняющий круг будет сложнее.
— Призрак, — сказала я, и в животе булькнуло. — Как я могла о ней забыть?
— Атра ослабла, эта гадость стала сильнее. Твое предложение пригласить сюда воинов вполне разумно. У нас ведь нет больших деревень в отличие от Грозовых, так что уместимся.
Тревожное чувство не оставляло меня и за ужином, и после, в спальне. А так хотелось насладиться долгожданным уютом! В голове взметнулась подходящая мысль, и сразу полегчало. Марк как раз вернулся из ванной, и, кажется, немного расслабился.
— Помнишь, я обещала потанцевать?
— Да, — улыбнулся он. — И я ждал этого весь день.
Слава Цахталу!
— Ты поможешь?
— Конечно.
Он отошел за гитарой, а я переоделась, выбрав полупрозрачное красное шелковое платье — слишком откровенное для всего, кроме супружеской спальни, с глубоким вырезом, без рукавов, с длинным легким подолом, который нисколько мне в танце не мешал. Я до поры пряталась за занавеской, желая появиться вместе с музыкой, но удивленно выглянула, услышав не гитару, а скрипку. Пожалуй, с ней Марк обращался ещё более умело, и вскоре мелодия захватила меня, взращивая яркие огненные крылья.
Я чувствовала его взгляд, наслаждалась им и тем, как скользит по голому телу ткань. То был медленный танец, предшествующий медленной ночи. Наконец-то дома, и светлячки-звезды привычно охватили комнату. Среди них, в тепле и полумраке,
я ощущала себя по-особенному. Прикрыла глаза, продолжая двигаться, и вздрогнула, когда Марк поймал меня на середине движения. Теперь музыка была нам не нужна.Порой людям достаточно стоять рядом, но не двигаться мы не могли. Я повисла на Марке, чего никогда прежде в танце не делала, и он шагал за нас обоих. Расслабленно и мягко взлетать, отдаться в его сильные руки податливой струной. А если падать — до самой земли, чтобы он подхватил в последний миг. Так спокойно я себя не чувствовала прежде, и чувство надежности учило быть верной.
— Ты искупаться хочешь? — вдруг предложил Марк.
— С радостью, но ведь ты там уже был.
— Могу пойти с тобой снова. Я лишь умылся.
Я обхватила его ногами. Как удобно, оказывается, мотаться на супруге дряблой, довольной сосиской! Марк хмыкнул.
— Знаешь, в чем твое единственное отличие от котенка? Ты совсем царапаться не умеешь.
— А как же моя порывистость, эмоциональность? Порой я ору хуже кошки, обнюхавшейся мяты!
— Это другое, Габ.
Он понес меня в ванную, открыл воду и зажег пару светлячков. Всё это время я не разжимала объятий, но Марку это не доставляло никаких неудобств. Однако мне все же пришлось от него отлипнуть, чтобы мы могли раздеться.
Так как Марк делал это быстро, вскоре он уже смешил меня, стоя сзади и щекотя живот. Я смогла повернуться и наткнулась на взгляд супруга — серьезный, странный, и это при том, что он пускал мне колючие мурашки по всему телу!
— Что-то не так? — насторожилась я.
— Всё хорошо. У меня период сердитости наступает.
— Поможет ли, если я стану больше к тебе приставать?
— Угу. Только если каждые два-три часа, малышка. В том числе ночью.
— Договорились.
Мы одновременно залезли в теплую воду и так там и провалялись последующие полчаса. Я ласкала Марка, он отвечал, и было хорошо просто нежиться, и музыка звучала пургой за окнами Солнечного дома.
В ванной нам вскоре перестало хватать места, и Марк унес меня в кровать. Он долго, медленно и вкусно целовал меня в губы, а потом опустился к шее. Не знаю, как возможно терпеть подобную сладость. Я находила силы в ответных прикосновениях, гладила его широкую спину, чувствуя, как напрягаются под кожей мышцы. Когда он принялся ласкать мою грудь, от жаркого шепота меня бросило в дрожь. Поцелуй — слово, прикосновение языка — признание, подобное которому невозможно сказать не от сердца. Он зацеловывал меня целиком, и сил не было ответить тем же. Солнечный пускал в ход свою самую сильную магию — магию нежности. Руки его перебирали мои пряди, теплота бедер заставляла напряжение в животе достигать опасного предела, когда готов умолять, лишь бы любимый оказался в тебе. Но я терпела, зная, что буду вознаграждена.
Марк не упустил нужного мгновения. Он наверняка видел, что ещё чуть — и я закричу. Мощное проникновение, глубокий поцелуй, кровать-облако, которую не чувствуешь. Мне хотелось плакать от восторга всецелого обладания, но я забылась в движении его плоти внутри себя, той влажности, что необходима для близости, нашего общего трудного дыхания и страстного счастья, ведомого лишь истинно влюбленным.
Я старалась сдержать обещание, и разбудила Марка средь ночи. А потом, под утро, была схвачена им, и мы продолжили, чтобы целый день придаваться долгожданной радости.