Горный стрелок

Чехи с недоумением наблюдали за сложными манипуляциями русского.

– Должны подойти любому, 46-й размер.

Слончик первым выхватил ботинки и сунул в них ноги.

– Только у меня к тебе просьба, – сказал Сергей. – Ты должен мне вернуть их потом. Когда набредешь на наших, Скоков покажет тебе труп террориста. Оденешься как следует.

– Да ты что!

– А я в чем хожу?! Тут, брат, не до церемоний. В общем, вы с Николаичем доставите Вадима сюда. Когда все вместе – оно легче.

Сергея окликнул Миклошко.

– А у вас рации нет?

– Если бы была... – ответил скалолаз. – Тогда бы многие проблемы снялись сами собой. Но я расстрелял ее из автомата. – Он подмигнул Миклошко двумя глазами сразу: держись, отец. – Ну, ладно, пойду я.

По Сергею застукали шесть пар рук, а промерзшие босые ноги устремились к относительному теплу палатки.

Слончик догадался окликнуть Курочкина:

– Сергей! Террористов четверо. Они будут выходить югославским путем, у камнепада.

– Четверо? А женщина с ними?

– Женщина?! – Слончик сжал кулаки. – Если бы ты только видел, как стреляет эта женщина!.. А может, мне лучше с тобой?

– Нет, я один. – Сергей замялся. – Знаешь, Богумил, я ведь вначале ваш отряд тоже за террористов посчитал. Когда вы через ледопад шли.

23

К шести часам утра Сергей устал бороться со сном. Он хотел, как обычно, дождаться солнца и на полтора-два часа уснуть под его горячими лучами, но кто-то невидимый мягкой ладонью нажимал на веки и успокаивающе мурлыкал.

Ну ладно, сам себе пообещал Сергей, только одну минуту. Только одну... и все. Одну... Он встрепенулся, поймав предутренний свет в щелке слипшихся глаз. Только одну, хорошо?

Хорошо, пообещал кто-то. И он провалился в неспокойный сон.

Приснилась какая-то ерунда: медведь с грудными железами до пят, представившийся уроженцем Кхумджанги. Кхумджангенец мотнул головой в сторону и сказал, что оттуда тянет дымом. Потом треснул Сергея по голове плоской лапой.

Сергей открыл глаза. Рука, сжимающая автомат, закоченела. Он быстро огляделся, дыханием отогревая пальцы. Поблизости, конечно, никого – террористы останавливаться не будут, им сейчас каждая минута дорога. Фитц с ними на связь не выходит: или вышла из строя рация, или его уже нет в живых. Однако Шеель – умный человек, ему не на руку засорять эфир подозрительными позывными вроде «мы ждем тебя», «где ты?»... Самое разумное решение в его положении – это еще более нарастить темп отхода. Потому что он уже наверняка просчитал, что перед Сергеем – если Йохан действительно погиб – имеет фору в семь-восемь часов. Но, на своей шкуре убедившись в напористости русского, это время сократится вдвое, а, значит, уже где-то за пределами камнепада он может догнать их.

И еще об одном не мог думать Шеель. Автомат. Без глушителя он издает резкие каркающие звуки, которые в горах слышны очень хорошо – если дать очередь с плато, то в базовом лагере их услышат.

«Интересно, – думал Сергей. – Кого выставит Шеель для встречи со мной?»

До выхода на боковую морену оставалось не более четырех часов хода. Скалолаз прикинул, что сможет продвигаться более-менее спокойно еще часа два. А там будет реагировать на колебания воздуха, как летучая мышь. Но до такого положения Сергей не хотел себя доводить. Иду еще час, решил он, и вызываю огонь на себя: даю длинную очередь без глушителя. Чего тут церемониться? Но в душе хотелось довести это дело до конца самому. Он чувствовал себя виноватым, но постоянно оправдывался перед собой: «Откуда я мог знать, что те вооруженные люди у ледопада – охранники? Ведь я видел трупы своих друзей». И сам себе перечил: «Теперь те люди, которых ты видел, мертвы». И все начиналось сначала: «Откуда я мог знать...»

* * *

Сергей пощупал голову: медведь из сна как-то уж очень реально двинул его лапой. Спать больше не хотелось. Он посмотрел на часы: спал минут десять-пятнадцать. И тут он различил еле уловимые стоны.

Альпинист быстро, но бесшумно освободил себя от рюкзака и осторожно выглянул из-за стены ледового убежища. Вокруг него на протяжении нескольких десятков метров громоздилась череда выступов и наклонных шпилей. Крепкий ветер дул прямо в лицо. Второй стон Сергей услышал довольно четко. Глазами определил возможное место и поменял позицию, перебежав под новое укрытие. «Только не покупайте меня, ребята», – мысленно посоветовал он террористам, чувствуя пред стартовую дрожь в руках.

Решение он принял мгновенно. Не издавая ни единого шороха, скалолаз взобрался по наклонной на вершину шпиля и распластался на нем. Обзор стал хорошим, позиция – выгодной. Теперь – кто кого пересидит. Но его позиция наверху была неожиданной, он имел преимущество.

Сергей осмотрелся внимательней и увидел глубокий след в снегу: широкой розовой полосой он уходил за ледяную глыбу. Сложилось впечатление, что тут проволокли чье-то тело. И снова – стон.

Сергей колебался. Все говорило за то, что за скалой находился раненый человек. Кто: террорист или кто-то из чехов? И он опять мог ошибиться. Знакомые слова – «откуда я мог знать» – подстегнули его. Он проделал обратный путь вниз и на животе пополз по следу: правым плечом вперед, с пальцем на спусковом крючке.

Первое, что он увидел, были ботинки. Они носками уходили в снег, а рифленая подошва смотрела на Сергея. Человек был ранен, он лежал на животе и не двигался.

Сергей повернул его к себе лицом.

24

Прошло около часа. Снег сыпался сверху тяжелыми хлопьями, ветер сделал короткую передышку. Солнце медлило, утро было на редкость серым. Сергей с состраданием смотрел на умирающую женщину. Помочь он ей ничем не мог.

Алина, поджидая русского скалолаза, выбрала себе точно такую же позицию – на островерхой скале. Скала была усеяна острыми каменными шипами, один из них подломился под рукой Алины. Ее тело сползло на тридцать сантиметров, но и этого оказалось достаточно: другой шип, раздирая ей живот, вошел под желудок.

Алине было страшно, но теперь она благодарила русского парня за то, что он просто рядом, что она уйдет не в одиночестве – хоть кто-то закроет ей глаза. Но если бы был выбор и ей предложили Хорста, она бы предпочла умереть в одиночестве. Значит, не «хоть кто-то».

Ее взгляд лихорадочно метался по лицу русского парня, только иногда вдруг застывая: в эти мгновения Алина чувствовала, что все – конец. Но жгучая волна так же внезапно откатывала, и немка сейчас молилась на этого парня.

«Как же его зовут? – дергались в ее голове мысли. Шеель называл его по имени, добавляя слово „титулованный“. – А... Сергей. Жесткое имя. Хлесткое».

– У тебя есть второе имя? – Алина знала, что вместе со словами теряет силы, а значит, и минуты, последние в своей жизни. Но сейчас, когда он рядом, ей уже не хотелось умирать в полном молчании. «Я буду говорить с ним, и, может быть, смерть возьмет меня незаметно. А может, подождет, пока я закончу разговор. А вдруг он уснет? И смерть схватит меня!»

– Успокойся, я не буду спать.

– А... – Алина улыбнулась почерневшими губами: «Значит, он умеет читать мысли... Или я все-таки разговаривала?» – Я заговариваюсь, да? Я умираю?! Скажи, я умираю, да? Не бросай меня! Какое жесткое у тебя имя. – Алина торопилась. Слова ложились одно за другим, чтобы смерть не вклинилась между ними. – У тебя есть второе имя? Это мне не нравится.

– Второе? Не знаю. Второе – Михайлович.

– Нет-нет. Это тоже жуткое имя. Кажется, что оно сложено из каких-то приветственных призывов. Тебе не кажется так? А я слышу рев толпы, которая кричит: Ми! Хай! Ло! Вич! Как будто это интернациональная толпа, каждый кричит на свой лад, на своем языке. А как девушки тебя зовут? Не этим же ужасным именем!

– Сережа.

– Сережа. Красивое имя. Сережа, возьми меня за руку. Ведь ты не бросишь меня? Это недолго, я прошу тебя. Ты успеешь. Ты добрый человек, я по глазам вижу. А вокруг меня все время были не телюди. Один ублюдок совсем довел меня. Я улыбалась, а внутри все горело. Однажды я решила уйти. – Алина перешла на шепот, как будто Хорст Кепке мог подслушать ее. – Это было так внезапно, что я даже ничего не взяла с собой. Я далеко ушла, шла быстро, без оглядки. Куда – не знаю, к чехам, к богу, к черту... И это опять была сделка – я продавалась, я спасала свою шкуру. Страх гнал меня. Но я вернулась.