Город Бездны

– Ладно, – перебил я ее. – Насколько вы готовы мне поверить?

– Не знаю, господин Мирабель. Можно спросить, каким образом вам удалось все это выяснить?

– Я встретил Гитту. И то, что она мне рассказала, подтверждало слова Констанцы.

– Вы считаете, Гитта поняла раньше всех, кем был Кагуэлла?

– Да. Вполне вероятно, что она наткнулась на «завещание» Констанцы и отыскала Кагуэллу. Хотя с тех пор, как Небесного якобы казнили, прошло не менее двухсот лет.

– А что было дальше?

– Она ожидала встретить чудовище, но получила нечто иное. Кагуэлла был не тем человеком, которого знала Констанца. Наверное, Гитта пыталась возненавидеть его, но не смогла.

– По-вашему, как Гитте удалось его найти?

– Думаю, благодаря его имени. Оно взято из легенды о «Калеуче». Кагуэлла – это дельфин, спутник корабля-призрака. Имя связывало Небесного с прошлым.

– Что ж, весьма любопытная гипотеза.

Я пожал плечами:

– Но не более того. Поживете здесь подольше, услышите и не такое.

Женщина прибыла на Йеллоустон недавно. Она была солдатом, как и я, но попала сюда не ради выполнения боевой задачи, а из-за ошибки чиновников.

– И давно вы здесь, господин Мирабель?

– Шесть лет.

Я снова посмотрел в окно. Действительно, Город не слишком изменился с тех пор, как я покинул «Убежище». Заросли Полога напоминали поперечный срез легкого или моток спутанной черной пряжи на фоне буроватой Москитной Сетки. Ходят разговоры, что в следующем году это место расчистят.

– Шесть лет – большой срок.

– Только не для меня.

Эти слова заставили вспомнить, как я очнулся в «Убежище». Тогда я сам не заметил, как соскользнул за порог сознания, – рана, нанесенная Таннером, вызвала большую потерю крови. Моя одежда была распорота, рана покрыта слоем бирюзовой целебной мази. Я лежал на кушетке, и за мной ухаживал тощий робот-слуга.

* * *

Я был весь в синяках, и каждый вздох отзывался болью. Собственный рот почему-то казался мне чужим.

– Таннер?

Это был голос Амелии. Она сидела рядом, склонившись надо мной. Я видел ангельское лицо – все как в тот день, когда меня оживили в обители нищенствующих.

– Это не мое имя… – Я опешил: голос звучал абсолютно нормально, разве что был чуть хриплым от усталости.

А ведь казалось, мои губы не приспособлены для столь тонких действий, как человеческая речь.

– Да, – сказала Амелия. – Но это единственное ваше имя, которое известно мне. Так что пока оставим как есть.

Я был слишком слаб, чтобы спорить, и сомневался, что мне этого хочется.

– Вы спасли меня, – сказал я. – И вообще я вам многим обязан.

– Если не ошибаюсь, вы сами себя спасли, – возразила она.

Комната, где мы находились, была гораздо меньше зала, в котором погиб Рейвич.

Но ее заполнял тот же золотистый осенний свет, на стенах были такие же узоры в виде математических формул, впрочем, как и повсюду в «Убежище». Свет играл на кулоне в форме снежинки, висевшем у Амелии на шее.

– Что с вами случилось, Таннер? Что превратило вас в человека, способного на такое жестокое убийство?

Такие слова можно расценить как упрек, но ее голос не звучал сурово. Я понял, что она не осуждает меня. Похоже, Амелия признала: судить меня за ужасы из прошлого нет оснований. В той же мере человек виновен в злодеяниях, которые совершил во сне.

– Я играл роль заядлого охотника.

– Того, о ком вы говорили? Кагуэллы?

Я кивнул:

– Помимо всего прочего, ему изменили сетчатку глаза, использовав гены змеи. Он хотел охотиться в темноте, при этом быть на равных с добычей. Я думал, что этим все ограничилось. И ошибался.

– Но вы этого не знали?

– До определенного момента не знал. В отличие от Рейвича. Ему было известно про ядовитые железы Кагуэллы, про то, как можно доставить яд по назначению. Наверное, ему об этом сообщили ультра.

– И он пытался дать вам подсказку?

Я качнул головой, не отрывая ее от подушки:

– Может быть, ему хотелось, чтобы один из нас пережил другого. Надеюсь, он сделал правильный выбор.

– А ты сомневаешься? – спросила Зебра.

Я с трудом оглянулся: она стояла по другую сторону кровати.

– Значит, Рейвич сказал правду, – пробормотал я. – Когда стрелял. Вас просто усыпили.

– Он был не самым скверным человеком, – сказала Зебра. – Не желал другим зла – лишь тому, кто лишил его семьи.

– Но я все еще жив. Значит, он проиграл?

Зебра медленно покачала головой. Она вся сияла в потоках золотистого света. И я понял, что мучительно желаю ее, хотя мы не раз предавали друг друга в прошлом… и еще неизвестно, что ждет нас в будущем.

– Думаю, он получил то, что хотел. Во всяком случае, почти все.

Похоже, она чего-то недоговаривала.

– О чем ты?

– Похоже, тебе не успели об этом сказать, – ответила Зебра. – Рейвич солгал нам.

– Солгал?

– Насчет своего скана. – Она поглядела на потолок, и на лице заплясали золотистые зайчики.

Я заметил остатки прежней «раскраски», уже совсем бледные.

– Сканирование прошло неудачно. Они слишком поторопились. Скан не успел сделать запись.

Я старательно изобразил скептическую гримасу. Но при этом понимал, что Зебра говорит правду.

– Неудачи быть не могло. Я же говорил с Рейвичем, это происходило никак не после сканирования.

– Тебе только казалось, что ты говорил с ним. Думаю, это была бета-версия, пародия на Рейвича. Она повторяла его привычки, поэтому ты и считаешь, что сканирование был успешным.

– Но зачем весь этот спектакль?

– Думаю, ради Таннера, – сказала она. – Рейвич хотел внушить Таннеру, что все его усилия бесполезны. Что, даже уничтожив старика физически, он ничего не добьется.

– Оказывается, это было не совсем так, – заключил я.