Город Бездны

Оба застыли, прожигая взглядом друг друга.

Необходимо было принять решение. Я кивнул Кагуэлле:

– Позвольте, я разберусь. Уведите Гитту подальше – мало ли начнется перестрелка. Увидимся позже, в лагере.

– Вот именно! – проскрипел Вайкуна. – Уходите прочь, пока Родригес не убил вас.

Взяв жену за руку, Кагуэлла неохотно отошел в сторону:

– Вы это серьезно, доктор?

– На мой взгляд, он вполне серьезен, – пробормотал Дитерлинг, в свою очередь потихоньку отступая.

– Итак? – повторил я, обращаясь к упырю.

Рука Вайкуны дрожала. Он стрелял плохо, однако не обязательно быть снайпером, чтобы уложить Родригеса на разделяющей их дистанции. Доктор заговорил медленно, с нарочитым спокойствием:

– Это самозванец, Таннер. Я получил сообщение из Дома Рептилий, пока вы были здесь.

Родригес покачал головой:

– Что за чепуха!

Доктор вполне мог получить сообщение из Дома Рептилий. Обычно я пристегивал браслет связи, покидая лагерь, но в то утро засуетился и забыл об этом. Поэтому сигнал из Дома не мог выйти за пределы лагеря.

Я повернулся к Родригесу:

– Вынь руку из кармана, только медленно.

– Неужели вы поверили этому подонку?!

– Я не знаю, кому верить. Но если ты говоришь правду, то в кармане у тебя действительно сандвич.

– Таннер, ей-богу, это…

– Делай, как сказано, черт побери!

– Осторожно! – прошипел Вайкуна.

Родригес вынул руку из кармана с высокомерной медлительностью, не сводя глаз с меня и Вайкуны. Двумя пальцами – большим и указательным – он сжимал нечто плоское и черное. В джунглях всегда сумерки, да и манера обращения с предметом могла создать впечатление, что это действительно пища. На миг я поддался внушению.

Но только на миг. Это был пистолет – маленькое элегантное и жестокое оружие, предназначенное для заказного убийства.

Вайкуна выстрелил. Возможно, для того, чтобы серьезно ранить стоящего напротив человека, требуется гораздо больше мастерства, чем я предполагал. Так или иначе, но пуля попала Родригесу в левое плечо, заставив его пошатнуться и вскрикнуть, но не более того. Вспышка у дула пистолета Родригеса – и доктор навзничь рухнул на землю.

Кагуэлла, стоявший на краю прогалины, скинул с плеча ружье и приготовился стрелять.

– Нет!

Я успел крикнуть, желая только одного: чтобы мой хозяин убрался как можно дальше. Но – я осознал это слишком поздно – Кагуэлла был не из тех, кто уклоняется от боя, даже если это грозит ему гибелью.

Гитта закричала, пытаясь тащить мужа за собой.

Родригес навел оружие на Кагуэллу и выстрелил…

И промахнулся. Его пуля лишь оцарапала кору стоящего рядом дерева.

Я пытался понять смысл происходящего, но на это не было времени. Пожалуй, Вайкуна прав. Все действия Родригеса в течение последних секунд подтверждали обвинения упыря… но кто, в таком случае, Родригес? Самозванец или…

– Это тебе за Арджента Рейвича, – произнес Родригес, снова целясь в Кагуэллу.

Я понял, что на сей раз он не промахнется.

Подняв моноволоконную косу, я сдвинул большим пальцем рычажок, увеличивая до максимума радиус невидимой режущей нити. Пьезоэлектрические кристаллы развернули передо мной сверхжесткий пятнадцатиметровый веер толщиной в одну молекулу.

Краем глаза Родригес уловил мое движение. И сделал ошибку – ошибку, которую мог допустить любитель, но не профессиональный убийца.

Он чуть помедлил.

Возможно, до него дошло, что случилось, – боли он не мог ощутить, поскольку невидимый резец действовал с хирургической точностью. Родригес выронил пистолет. За несколько секунд тишины у меня успело родиться сомнение: не допустил ли я той же ошибки, что и он, и удалось ли мне выдвинуть лезвие косы на необходимую длину?

Но ошибки не было.

Родригес рухнул на землю. Дважды.

– Мертв, – констатировал Дитерлинг.

Мы снова были в лагере, собрались в единственной накачанной палатке. После происшествия миновало три часа. Дитерлинг говорил, склонившись над телом доктора Вайкуны:

– Если бы я знал, как пользоваться этими вещами… – Дитерлинг разложил перед собой хирургические игрушки доктора – одна круче другой, – никак не желающие раскрывать свои зловещие секреты.

Чтобы спасти человека, пораженного оружием Родригеса, обычных медикаментов было недостаточно. Мы надеялись на волшебный сундучок, за который врач заплатил торговцам-ультра немалые деньги. Возможно, наши надежды оправдались бы, окажись эти инструменты в умелых руках. Но сейчас единственный человек, обладавший соответствующим знанием, больше всего нуждался в их применении.

– Ты сделал все, что мог, – положил я руку на плечо Дитерлингу.

Кагуэлла смотрел на труп Вайкуны с неприкрытой яростью:

– Вполне в стиле этого гада – сдохнуть в самый подходящий момент, не выполнив своей задачи! И кто теперь, черт побери, вживит змее имплантаты?

– Мне кажется, – заметил я, – сейчас ловля змей не является задачей номер один.

– Думаешь, я этого не понимаю?

– Тогда подтвердите это делом.

Он ответил на мою нахальную реплику злым взглядом, но я продолжал:

– Вайкуна мне никогда не нравился, но ради вас он пожертвовал жизнью.

– А кто, мать твою, виноват в том, что Родригес оказался предателем? Мне казалось, ты хорошо проверяешь своих рекрутов, Мирабель.

– Я проверил его.

– И что же?

– Человек, которого я убил, не мог быть Родригесом. Кажется, Вайкуна тоже говорил об этом.

Кагуэлла посмотрел на меня, точно на кусок дерьма, прилипший к подошве его ботинка, а затем молча вышел из палатки, оставив нас с Дитерлингом наедине.

– Надеюсь, у тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу, Таннер? – Он прикрыл простыней мертвого Вайкуну и принялся собирать идеально блестящие хирургические инструменты.

– Нет. Пока еще нет. Это действительно был Родригес… или, по крайней мере, нечто похожее на него.

– Попробуй еще раз связаться с Домом Рептилий.

Он был прав. Прошел примерно час с момента последней попытки – попытки, которая не увенчалась успехом. Скорее всего, какая-то прореха в кольце спутников связи – не исключено, что в очередной раз не обошлось без военных. Спутники таинственным образом то выходили из строя, то снова начинали работать, когда это отвечало шкурным интересам какой-нибудь из фракций.