Город-фронт
Шрифт:
— Танки идут не впереди, а вместе с пехотой...
Могучий залп потряс все вокруг, за ним второй, третий, четвертый. Тысячи снарядов взрыли землю перед атакующими. И вот уже немецкая пехота залегла. Но танки рвутся через проволочные заграждения...
Из Смольного позвонил командующий военно-воздушными силами фронта генерал-лейтенант А. А. Новиков;
На перекрестке дорог в Финское Койрово летчики наблюдают хаос: горящие машины, разбитые орудия, разбегающихся в панике фашистов.
Спасибо за приятное сообщение, — кричит в трубку Федюнинский и смотрит на карту. Это точная
Потом начинаются звонки от командиров дивизий. Все они докладывают, что атака неприятеля сорвана.
Днем немцы еще раз пробовали атаковать, но опять понесли потери и откатились. Тем не менее командующий фронтом приказал продолжать огневые налеты по районам сосредоточения гитлеровцев.
Бои, проходившие 23 сентября, наглядно показали, что ударная мощь противника заметно ослабла. В атаках на пулковском направлении участвовало всего лишь двадцать танков.
Вечером Жуков вызвал к себе начальника разведотдела П.П. Евстигнеева:
— Вы передали в Москву свои разведданные?
Петр Петрович знал уже причину беспокойства Жукова. Ставка сама запросила о 4-й танковой группе. Ее части были замечены на подступах к Калинину.
Комбриг доложил, что разведданные он отправил. Раньше командующий назвал их провокационными, а теперь был доволен.
3
С чувством огромного облегчения объезжаем мы с комиссаром команды подрывников на Средней Рогатке, на станции Славянка, в зоне Кировского завода. Улыбками расцветают лица дежурных подрывников, когда комиссар Муха сообщает, что им, видимо, уже не потребуется крутить рукоятку «адской» машины и поднимать в воздух переезды, виадуки, привокзальные здания. Бойцы обступают нас, хотят знать подробности, как «лопнула кишка» у фашистов под Пулковом.
На всем южном участке фронта немцы усиленно строят блиндажи, роют траншеи и даже устанавливают колючую проволоку и минные поля. Бомбовые удары противника по городу и кораблям еще продолжаются, но это уже далеко не то, что было пять — семь суток назад.
Спешу в Смольный к генерал-лейтенанту М.С. Хозину. В кабинете его сидит начальник оперативного отдела генерал-майор Д.Н. Гусев.
Где начальник штаба, Дмитрий Николаевич?
Уехал командовать пятьдесят четвертой армией. Теперь она в составе нашего фронта.
Кто же на его месте?
Тот, кого видишь сейчас перед собой. Считай меня начальником штаба и собирайся, брат, на Неву. Наступать будем. Готовь понтоны. Почитай-ка вот эту директиву Военного совета фронта.
Директива была приятной. В ней шла речь о предстоящем наступлении. С утра 27 сентября 54-я должна энергично атаковать противника в двух направлениях
— на Синявино и на станцию Мга, а к исходу дня соединиться со 115-й стрелковой дивизией, действующей с маленького плацдарма на левом берегу
Невы против поселка Невская Дубровка. В это же время 1 -я дивизия НКВД должна овладеть Шлиссельбургом.
Формулировка насчет Шлиссельбурга меня смущает.
— Как же это дивизия Донскова будет овладевать им? — спрашиваю у Гусева.— Ведь плацдарм есть только у сто пятнадцатой дивизии. А оттуда до Шлиссельбурга двенадцать километров.
Дмитрий Николаевич
уверенно машет рукой:— Десант с Ладожского озера высадим. Да один полк Донскова через Неву пустим. А главный-то удар наносит Хозин, у него целых пять дивизий и две танковые бригады. В общем, должно получиться. Ставка категорически требует ликвидировать ленинградскую блокаду.
Гусев, прихлебывая из стакана крепкий чай, меряет циркулем расстояние от Невы до войск 54-й армии.
— Около девяти километров. Совсем близко!
Бодрый вид нового начальника штаба фронта невольно вселяет уверенность в успехе. Плотный, с кирпично-красньм цветом лица, с бритой, словно отполированной головой, он всегда в отличном настроении. Прибыв к нам совсем недавно с Северо-Западного фронта, он быстро вошел в коллектив и стал общим любимцем, хотя всех все время теребит и подгоняет.
Кто-нибудь будет объединять действия войск на Неве? — интересуюсь я.—
Ведь между первой дивизией НКВД и сто пятнадцатой большой разрыв.
Это тоже, брат, предусмотрено,— улыбается Гусев.— Создается Невская оперативная группа во главе с бывшим командующим восьмой армией Петром Степановичем Пшенниковым. Даем ему еще десятую стрелковую бригаду народных ополченцев... Вот так-то... А ты давай быстрее на Неву.
Командующий приказал тебе быть там в течение всей операции. Поможешь Пшенникову организовать форсирование реки...
Так начался новый этап битвы за Ленинград. В течение нескольких дней активные действия переместились с правого фланга на крайний левый.
К сожалению, события здесь развивались далеко не столь блестяще, как ожидал Гусев. Трехдневные непрерывные атаки 54-й армии успеха не имели. У 1-й дивизии НКВД неудачно вышло с десантом, и Шлиссельбургом она не овладела.
Позже я побывал у Донскова. Командир дивизии выглядел мрачно. Сказал, что на левый берег высадил пять взводов.
Связь с ними есть? — спрашиваю у него, Семен Иванович устало качает головой:
Никакой. И стрельбы не слышно.
Считаете, что погибли?
— Все может быть. Там противника не меньше двух полков.
— Какой тогда смысл было бросать туда даже меньше двух рот?
— А ты сколько дал понтонов? — вопросом на вопрос отвечает Донсков.— На чем было переправляться?
Думали за первыми подразделениями сразу второй батальон послать, да не получилось. А если говорить начистоту, мы в основном на десант с Ладоги рассчитывали. Здесь у нас второстепенное направление.— Полковник тяжело вздохнул: — А сейчас вот только от вас из штаба опять звонили, требуют еще раз предпринять форсирование. Боюсь, дело трибуналом кончится...
Командование фронта, как видно, не теряло надежды на успех. Хозин получил приказ: не распылять силы, отказаться от синявинского направления и наносить удар только в сторону станции Мга. А Невской группе войск предлагалось захватить поселок Отрадное, перерезать железную дорогу на Мгу и наступать вдоль этой дороги.
Мне вменялось в обязанность обеспечить форсирование Невы 10-й стрелковой бригадой в районе Островки — Отрадное, то есть вблизи 168-й стрелковой дивизии, дравшейся около Колпино.