Город-фронт

Этим, конечно, значительно ослаблялась 55-я армия. Оставшимися в ее составе войсками трудно было обеспечить надежную защиту городов Слуцк и Пушкино. Чтобы хоть немного уплотнить боевые порядки наших войск на этом направлении, 13 сентября с разрешения Военного совета фронта остатки 2-й рабочей дивизии и 267-й пулеметный батальон оставили Красногвардейск, зажатый противником с обоих флангов, и отошли к городу Пушкино.

И как раз в этот напряженный момент опять произошла смена командования фронта. К.Е. Ворошилов был отозван в Москву. Вместо него прибыл генерал армии Г.К Жуков. Начальником штаба стал генерал-лейтенант М.С. Хозин.

Формальности приема и передачи фронта не заняли много времени. П.П. Евстигнеев и И.Н. Ковалев рассказывали, что после подписания разведывательной и оперативной карт Ворошилов и Жуков пошли на телеграф. Разговор со Ставкой был краток. К аппарату в Москве подошел генерал А.М. Василевский. Жуков передал: «В командование вступил. Доложите Верховному Главнокомандующему, что полагаю действовать активней, чем мой предшественник».

Ворошилов разговаривать с Москвой не стал и молча вышел из помещения.

Вскоре он пригласил попрощаться начальников родов войск. Пришли генералы А.А. Новиков, В.П. Свиридов, Н.А. Болотников, П.П. Евстигнеев, И.Н. Ковалев и я Ворошилов хмуро пожал нам руки:

— До свидания, товарищи! Отзывает меня Верховный.— Помолчал и добавил:

— Так мне, старому, и надо! Нынче не гражданская война — по-другому следует воевать... А в том, что разгромим мы здесь фашистскую сволочь, и минуты не сомневайтесь! Они уже высуня язык к городу лезут, собственной кровью захлебываются...

В ту же ночь Ворошилов и большинство лиц, составлявших штаб Главкома Северо-Западного направления, вылетели в Москву. А на другой день меня вызвал Г.К. Жуков.

Первое мое знакомство с новым командующим носило несколько странный характер. Выслушав мое обычное в таких случаях представление, он несколько секунд рассматривал меня недоверчивыми холодными глазами. Потом вдруг резко спросил:

— Кто ты такой?

Вопроса я не понял и еще раз доложил:

Начальник Инженерного управления фронта подполковник Бычевский.

Я спрашиваю, кто ты такой? Откуда взялся?

В голосе его чувствовалось раздражение. Тяжеловесный подбородок Жукова выдвинулся вперед. Невысокая, но плотная, кряжистая фигура поднялась над столом.

«Биографию, что ли, спрашивает? Кому это нужно сейчас?» — подумал я, не сообразив, что командующий ожидал увидеть в этой должности кого-то другого. Неуверенно стал докладывать, что начальником Инженерного управления округа, а затем фронта работаю почти полтора года, во время советско-финляндской войны был начинжем 13-й армии на Карельском перешейке.

Хренова, что ли, сменил здесь? Так бы и говорил! А где генерал Назаров? Я его вызывал.

Генерал Назаров работал в штабе Главкома Северо-Западного направления и координировал инженерные мероприятия двух фронтов,— уточнил я.— Он улетел сегодня ночью вместе с маршалом.

Координировал... улетел...— пробурчал Жуков.— Ну и черт с ним! Что там у тебя, докладывай.

Я положил карты и показал, что было сделано до начала прорыва под Красным Селом, Красногвардейском и Колпино, что имеется сейчас на пулковской позиции, что делается в городе, на Неве, на Карельском перешейке, где работают минеры и понтонеры.

Жуков слушал, не задавая вопросов. Потом — случайно или намеренно — его рука резко двинула карты так, что листы упали со стола и разлетелись по полу. Он повернулся спиной и, ни слова не говоря, стал рассматривать большую схему обороны города, прикрепленную к стене.

Что за танки оказались в районе Петрославянки? — неожиданно спросил он, опять обернувшись ко мне и глядя, как я складываю в папку сброшенные на пол карты.— Чего прячешь, дай-ка сюда! Чушь там какая-то...

Это макеты танков, товарищ командующий,— показал я на карте условный знак ложной танковой группировки, которая бросилась ему в глаза.— Пятьдесят штук сделано в мастерской Мариинского театра. Немцы дважды их бомбили...

Дважды! — насмешливо перебил Жуков.— И долго там держишь эти игрушки?

— Два дня.

Дураков ищешь. Ждешь, когда немцы сбросят тоже деревяшку. Сегодня же ночью убрать оттуда! Сделать еще сто штук и завтра с утра поставить в двух местах за Средней Рогаткой. Здесь и здесь,— показал он карандашом.

Мастерские театра не успеют за ночь сделать сто макетов,— неосторожно сказал я.

Жуков поднял голову и осмотрел меня сверху вниз и обратно.

Не успеют — под суд пойдешь. Кто у тебя комиссар?

Полковой комиссар Муха.

Муха? Вот и передай этой своей мухе, что вместе пойдете в трибунал за невыполнение приказа. Завтра сам проверю.

Отрывистые угрожающие фразы Жукова походили на удары хлыстом. Казалось, он нарочно испытывал мое терпение.

— Завтра на Пулковскую высоту поеду, посмотрю, что вы там наковыряли... Каким местом думали? Почему так поздно начали ее укреплять? — И тут же, не ожидая ответа, отрезал: — Можешь идти.

Не лучше обошелся новый командующий и с другими руководящими работниками фронта. Почти всем им он пригрозил трибуналом.

Начальник оперативного отдела полковник Коркодин после первого же непродолжительного разговора с Жуковым отбыл в Москву. На второй день Жуков заменил командование 42-й армии. А еще через неделю отстранил от командования 8-й армией генерал-майора В.И. Щербакова и члена Военного совета дивизионного комиссара И.Ф. Чухнова.

Что же касается чисто оперативных решений и приказов нового командующего фронтом, то они по сути своей не отличались, да, по-видимому, и не могли отличаться от того, что было до сих пор. Главным по-прежнему остается требование «непрерывности контратак»: взять у противника обратно отданный вчера или сегодня поселок, станцию, высоту. К этому вынуждала сама обстановка.

2

В течение двух суток редко кто из нас смог вырваться в войска. В любую минуту можно было ждать нового вызова к командующему. А обстановка под Пулковом все более накалялась.

Вначале предполагалось, что, пока продолжаются контратаки наших войск под Красным Селом, 5-я дивизия народного ополчения успеет организованно занять подготовленные для нее траншеи на Пулковских высотах. К сожалению, этого не получилось. Правофланговый опорный пункт пулковской позиции в районе станции Горелово 13 сентября попал в руки врага. Двум полкам 5-й дивизии пришлось с ходу вступить в бой за Горелово.