Город-фронт

Вопрос удивил меня. Хотя для работы на оборону были привлечены не только крупные предприятия, но и многие мелкие, вроде артелей «Примус» и «Металло-игрушка», я не знал, чем нам могут быть полезны парфюмеры.

— Я прошу принять товарищей с фабрики, — посоветовал Жданов. — Полагаю, что некоторые их предложения заинтересуют вас.

В тот же вечер мы с М.В. Басовым рассматривали принесенные с фабрики обломки кирпича, куски каменного угля, гальку, щебень. Даже при самом внимательном рассмотрении невозможно было определить, что все это изготовлено из папье-маше.

Чудесная имитация! — восхищался Михаил Васильевич.— Чем не корпуса для мин?!

Разумеется, — поддержал я его. — А если немного уменьшить размеры, они будут очень подходящи для партизан.

Наши инженеры из отдела заграждений тоже высоко оценили выдумку работников парфюмерной фабрики.

— Можете изготовить эти вещицы граммов по, сто двадцать — сто пятьдесят?

— спрашиваю директора фабрики.

— Конечно, А не слабоваты будут?

— Ступню оторвет и такой заряд. К тому же габариты будут удобны.

— Сколько вам таких корпусов нужно? — в свою очередь интересуется директор.

— Делайте первую партию в двести тысяч.

— Хорошо.

— Отпустив директора фабрики, Басов сообщил последнюю новость: оказывается, СНК и ЦК партии приняли директиву о задачах партийных и советских органов прифронтовых областей по организации отпора врагу. — Обсудили мы эту директиву на бюро горкома и решили создавать народное ополчение, — сказал он. — Из добровольцев будем формировать по дивизии в каждом районе города.

Народное ополчение! Мне — кадровому офицеру — не все было понятно. Во что оно выльется? Какова может быть роль ополчения в современной войне?

— Время на формирование — всего пять — семь дней, — продолжал между тем Басов. —

Положение обязывает торопиться. Фашисты форсировали Западную Двину. В горкоме шел разговор, что ополченцам придется отстаивать Лужскую оборонительную полосу.

И опять я не в состоянии был представить себе, как можно в такой срок создать десять—пятнадцать дивизий сверх мобилизационного плана, оснастить их всем

— от котелков и шинелей до гранат и пушек. Ведь заводы и без того работали напряженно, по военным графикам...

Рано утром 29 июня мне позвонил начальник оперативного отдела генерал-майор П.Г. Тихомиров.

— С обстановкой хочешь познакомиться?.. Тогда заходи ко мне.

У генерала я застал начальника разведывательного отдела комбрига Евстигнеева. Они готовили материал к докладу на Военном совете.

— Вот, полюбуйся, — кивнул мне Павел Г еоргиевич на оперативную сводку.

Я пробежал бумагу глазами. Штаб 14-й армии из Мурманска доносил, что до двух немецких дивизий при поддержке авиации атаковали позиции 95-го полка 14-й стрелковой дивизии.

Петр Петрович говорит, что на Мурманск идут «герои Нарвика», — заметил Тихомиров.

Точно, — подтвердил комбриг. — Еще зимой наша разведка сообщала, что после оккупации Норвегии немецкие офицеры взялись изучать наш Север и русский язык.

Тихомиров провел пунктиром на своей рабочей карте синюю стрелу от границы к Мурманску. Участок границы в двадцать километров, где начались бои, оборонял один наш полк.

Не густо, — вслух размьшлял он. — Особенно если иметь в виду, что у немцев две егерские дивизии и одна пехотная. Нанося удар по прямой на Мурманск, немцы задумали двух зайцев убить: город взять и отрезать два полка 14-й стрелковой дивизии на полуостровах Средник и Рыбачий

Куда же смотрит командующий четырнадцатой армией?! — не удержался я. — Надо принимать срочные меры!

Г енерал Фролов еще вчера должен был посадить пятьдесят вторую дивизию на второй армейский рубеж по реке Западная Лица, — откликнулся Тихомиров.— Но вот доносят, что дивизия эта еще находится на марше.

Послышался стук в дверь, и в кабинет вошел направленец [Направленец — работник оперативного отдела штаба, контролирующий ход боевых действий на определенном направлении] с телеграфной лентой в руках и картой Карельского перешейка.

Тихомиров прочитал телеграмму и только рукой махнул.

— Час от часу не легче. В двадцать третьей армии, у генерала Пшенникова, тоже началось.

Направленец развернул карту.

— На выборгском участке, который мы считали самым опасным из-за близости к Ленинграду, начал разведку боем батальон финнов Его попытки вклиниться в нашу оборону были отбиты огнем. Но севернее, на узком участке в полосе 142-й стрелковой дивизии, наступала 2-я пехотная дивизия. Ей удалось продвинуться километра на два. На Сортавальском участке, самом близком к Ладоге, продолжалась пока пограничная перестрелка.

Тихомиров провел на своей карте синюю стрелу в направлении Элисанвара — Лахденпохья.

— Дорогу хотят перерезать, а лотом к Ладожскому озеру выходить, — заключил он.

Отпустив направленца, Тихомиров опять вернулся к своей рабочей карте.

Г лавная цель немцев на севере — Мурманск,— продолжал генерал. — Эту операцию они взяли на себя, а финнам не доверили. Только усилили свой горный корпус одной финской дивизией... Второй ударный кулак нацелен на Кандалакшу. И тут тоже находится германский корпус, усиленный финской дивизией. Он боевых действий пока не начал, но вот-вот перейдет в наступление. Цель — перерезать Кировскую железную дорогу.

Прошу, Павел Г еоргиевич, обратить внимание на то, что в Рованиеми разместился крупный штаб противника,— добавил Евстигнеев. — Вероятнее всего, это командный пункт генерал-полковника Фалькенгорста, командующего северной армейской группой. Считайте, что здесь сосредоточилась вся немецкая армия «Норвегия».

Согласен... И вот третье, петрозаводское направление. Здесь известная нам Карельская армия Маннергейма. Сколько там дивизий, Петр Петрович?

Пять финских и одна германская.

Ну вот. А еще на Ухту, на Ребола — по одной, — генерал стал загибать пальцы,

— на Карельском перешейке — семь дивизий и три бригады, против Ханко — одна.. Итого — девятнадцать дивизий и три бригады. Надо иметь в виду еще отдельные части усиления. А у нас только тринадцать стрелковых дивизий. Да ширина фронта какая!..

Тихомиров проводит колесиком курвиметра по линиям оборонительных рубежей, подсчитывает в уме а объявляет:

— Девятьсот километров!

Павел Г еоргиевич, то и дело протирая усталые глаза, не отрывает их от карты. В тиши кабинета с ковровой дорожкой, под мягкий свет лампы с зеленым абажуром он легко анализирует события, удаленные отсюда на огромные расстояния, делает выводы, предположения.