Город-фронт

Мухин умолк. Я тоже не находил слов, которые могли бы его подбодрить. Да и нужно ли это? Герасим Васильевич не из тех, кто нуждается в утешении.

Пауза затянулась. Каждый думал о своем. Наконец полковник поднимает голову, говорит:

— Понимаешь, обидно, когда люди зря погибают.

Вот и сосед у меня левый — стрелково-пулеметное училище — безлошадный. Все оружие на руках тащат.

А справа, говорят, сядут ополченцы. Но их пока нет, формируются. Давай хоть ты поскорее своих саперов, мины, проволоку...

Вечерам мы с генералом Зайцевым докладывали Военному совету фронта о состоянии дел на Лужской позиции. Было решено ускорить строительство укреплений.

На следующий день Ленинградский горисполком направил на работу еще пятнадцать тысяч человек. Начали срочно перебрасывать туда с Карельского перешейка гранитные надолбы.

Отряды метростроевцев во главе с Зубковым с экскаваторами и кранами пошли на Кингисеппское направление. Из разных мест города и области двинулись новые эшелоны с материалами. Заводы «Невгвоздь», «Баррикада», № 189 и строительные тресты получили ускоренные графики выпуска сборных железобетонных сооружений и колючей проволоки.

А тем временем обстановка все обострялась. Каждый день Военный совет фронта должен был возвращаться к положению дел на Лужской оборонительной полосе и сокращать сроки строительства укреплений.

На одном из заседаний было решено создать Особую артиллерийскую группу. Для этой цели генерал-лейтенант Пядышев стал спешно подтягивать к Луге курсантские дивизионы 1, 2 и 3-го артиллерийских училищ, артполк АККУКС [АККУКС — артиллерийские курсы усовершенствования командного состава]. Командиром группы был назначен полковник Г.Ф. Одинцов.

5 июля пришло сообщение: войска Северо-Западного фронта оставили город Остров. Трудно было поверить этому. Что же стало с укрепленным районом? Летом 1939 года мы создали опорные пункты Колотиловскнй, Ольховский, Гилевский, Зоринский, прикрывавшие основные дороги из Прибалтики. Под Островом были заложены и забетонированы десятки артиллерийских и пулеметных бункеров. А дальше располагался еще Псковский укрепленный район...

Только много лет спустя я узнал некоторые причины столь быстрого прорыва врагом укреплений на нашей старой государственной границе. 111-я стрелковая дивизия, назначенная для занятий Островского укрепленного района, выгрузилась в городе Остров 1 июля и тут же попала под удары немецкой авиации и танков. Так и не успев занять позиции, она начала отход. Штаб дивизии сразу потерял связь с полками, и те действовали самостоятельно. Один из работников Управления Северо-Западного фронта, полковник С.В. Рогинский, принявший в те дня командование 111-й дивизией, сумел собрать основные ее силы лишь в районе Луги. Там оказались все командиры отступавших полков со своими штабами и до шести — семи тысяч красноармейцев.

Тому, кто не участвовал в боях под Островом, трудно представить всю сложность обстановки на том участке фронта. Может быть, именно быстрый отход спас половину личного состава дивизии, опоздавшей в заданный район не по своей вине...

К 8 июля окончательно выяснилось, что, немцы наступают на псковсколенинградском направлении двенадцатью дивизиями, а на рижско-нарвском — шестью. В голове ударных группировок противника двигались два корпуса 4-й танковой группы. Чтобы парировагь этот удар, Военный совет решил срочно перебросить с северного участка фронта на лужскую полосу обороны две наши танковые дивизии из 10-го механизиро-ванного корпуса, а также 70-ю и 237-ю стрелковые дивизии.

Но тут произошло нечто совершенно непредвиденное: Главкам СевероЗападного направления К.Е. Ворошилов передал 70-ю, 237-ю стрелковые дивизии й 21-ю танковую Северо-Западному фронту. Когда об этом узнал генерал-майор Д.Н. Никишев, его чуть не хватил удар. Для лужской полосы обороны снова не оказывалось нужных сил, и в то же время мы ослабили себя на севере. Единственной надеждой для нас становились части народного ополчения. Однако они еще только формировались.

4

На рассвете 10 июля комбриг Евстигнеев сообщил мне, «что неприятель занял Псков и в сторону Луги лавиной катятся перемешавшиеся войска СевероЗападного фронта.

Не успел я положить телефонную трубку, как меня вызвал командующий фронтом генерал-лейтенант М.М. Попов:

— О падении Пскова слышали?.. Чувствуете, как сразу осложнилась обстановка?.. Так вот, немедленно отправляйтесь в лужское предполье. Надо во что бы то ни стало ускорить там постановку минных заграждений. Кстати, где у вас рота специального минирования? [К началу войны инженерные войска располагали специальными подразделениями, вооруженными средствами управления взрывом по радио]

— В Красногвардейске, товарищ командующий. В полной готовности. Радиостанция укрыта в парке.

— Радиостанцию держите там, а команду с приборами возьмите с собой. Лично организуйте постановку крупных фугасов в районах Струги Красные,

Г ородище, Николаеве. Немецкие танки могут подойти туда завтра.

Я доложил, что в предполье уже поставлено много минных заграждений и меня сильно беспокоит, как бы на них не подорвались войска нашего левого соседа.

Маркиан Михайлович пустил черта в чей-то адрес и резко спросил:

— Мы же сообщили штабу Северо-Западного фронта зоны минирования?

Сообщили. Но штаб-то у них, по-видимому, не имеет связи со многими отходящими соединениями.

Тем более вам надо поспешить туда, — подчеркнул командующий. — А я тем временем передам генералу Пядышеву, чтобы он незамедлительно принял все возможные меры предосторожности...

И вот мы уже на шоссе между Псковом и Лугой. Со мной команда минеров и радистов из роты старшего лейтенанта В.С. Яковлева, майор Николай Иванов, лейтенанты Евгений Гуляницкий и Михаил Шелков.

Ох как тяжело уничтожать созданное народом добро! Ощущение этой горечи усиливают картины бедствия на дорогах отступления. Тут и там вперемежку с беженцами бредут разрозненные группы бойцов, оторвавшихся от своих частей. Нескончаем поток машин, всевозможных тележек. И над всем этим пестрым водоворотом стоит угнетающий гул, в воздухе висит едкая пыль.

Г оре людей, гонимых пожаром войны, леденит сердце. Разрушаются семьи, дома, хозяйство. Ребенок плачет на руках у матери, страдая от жары и жажды.

Над шоссе только что пронесся на бреющем полете «мессершмитт».

Пулеметная очередь скосила двух девочек и трех женщин.

К нам подходит древний старик, опирающийся на длинную клюку, с укором говорит:

— Когда же вы их, гадов, придавите? Собак этих бешеных? Или не видите, что творится?!

Ответить нечего.

Вот-вот вернется с завывающим свистом вражеский истребитель. Измученные люди шарахнутся по канавам, а на шоссе опять останутся лежать несколько бездыханных тел. Мы советуем беженцам уходить с дороги в поле.