Город на берегу неба

— Эмили…

— Да, Эмили — вы с ней больше не встречаетесь?

— Нет, мы больше не встречаемся. Ещё вопросы?

— А зря. Вот она намного больше тебе подходила по всем параметрам. И тоже будущий врач!..

— Я девушек себе выбираю не по профессии.

— Дорогой, ты же знаешь, что я никогда не лезла в твою личную жизнь до сего дня, но умоляю, не называй Ольгу своей девушкой, это просто смешно! Кстати, ты не думал, что она могла тебя намеренно соблазнить?

— В каком смысле?

— Ну, специально завлекала… заигрывала… чтобы ты увлёкся. Ты и увлёкся, болван. А может быть, она просто хочет с твоей помощью зацепиться в Америке. Остаться здесь насовсем… Она всегда с таким восторгом говорит о Штатах! Я не сомневаюсь, что если бы у неё был выбор, она с лёгкостью оставила бы Россию и переехала сюда…

Олю замутило. Она хочет остаться в Америке при помощи Брэндона?! Она его использует?.. Да ей подобное и в голову не приходило!

Почему-то в памяти всплыло, как в рождественскую ночь миссис Сандерс обняла и поцеловала Олю, прежде чем отправиться спать. Какая же она дура — расчувствовалась тогда и приняла это за знак какого-то особо расположения, почти материнской симпатии… Наивная идиотка! К ней с самого начала были добры, очень добры в этом доме, но… как говорится, nothing personal.* А она нагло злоупотребила их гостеприимством и радушием, навоображала себе, что стала для всех Сандерсов близким человеком… за что теперь и расплачивается.

Слушать дальше было совершенно невыносимо. Олю душили слёзы. Оперевшись о стену, она с трудом поднялась и на дрожащих, подгибающихся ногах добрела обратно до их с Джуди комнаты. Там, ничего не видя перед собой, почти наощупь доковыляла до своей кровати и рухнула на неё как подкошенная.

___________________________

* Nothing personal (англ.) — ничего личного.

33

Рус

Калифорния, наше время

Озеро Тахо по праву считалось одной из жемчужин северной Калифорнии. Растущие вдоль берегов высоченные стройные сосны, живописные пляжи, чистейший воздух, кружащий голову и буквально опьяняющий свежим хвойным ароматом… И бескрайняя, пронзительно-голубая гладь огромного, насколько только хватало взгляда, озера.

Всё вкупе это производило поистине грандиозное впечатление. Рус и Оля долго, очень долго стояли на обзорной площадке, обнявшись и завернувшись в один плед на двоих, и уютно молчали на пару. Если бы у Руса спросили, чего он хочет в данный момент — он бы честно ответил, что ничего, потому что именно здесь и сейчас он был абсолютно, по-детски незамутнённо, безоблачно и безгранично счастлив.

Им было очень хорошо и спокойно вместе. Вниз к воде вела довольно популярная туристическая тропа, но сейчас и на самой площадке, и в окрестностях было не слишком-то многолюдно, так что легко можно было вообразить, будто они остались вдвоём на целой планете. Словно первопроходцы на лоне природы, пока ещё не тронутой цивилизацией…

Рус прижимал Олю к себе, всё время бессознательно поглаживая и уткнувшись носом в её макушку. Она доверчиво льнула к нему, будто котёнок, изголодавшийся по ласке, и с удовольствием отзывалась на его объятия и поцелуи. Он не мог перестать целовать её, постоянно хотелось трогать это лицо и тело своими губами, и Рус то и дело касался Олиных щёк, волос, губ, словно помечал невидимыми печатями: “Моя! Моя! Моя!” Это было офигенно крутое ощущение.

…Здесь же, на озере, они впервые и поссорились.

У входа в один из многочисленных парков, расположенных на берегу, обнаружился симпатичный сувенирный магазинчик с жизненно необходимыми каждому туристу безделушками: магнитиками, кепками, футболками, кружками, брелоками и открытками.

— О! — вспомнил Рус. — Лейла очень просила отправить ей открытку с местным видом. Давай что-нибудь здесь выберем?

В итоге, весело обсуждая ассортимент, хихикая и подталкивая друг друга локтями под насмешливо-понимающие взгляды продавца-китайца, они набрали кучу ярких открыток Олиным американским подругам и друзьям Руса из России. Он хотел было расплатиться, но Оля внезапно вспыхнула и надулась, заявив, что свои открытки вполне в состоянии оплатить и сама.

— Да ладно тебе, — удивился он, — это такая мелочь…

— Не мелочь! — возразила она, краснея чуть не до слёз. — Пойми, мне и так неудобно перед тобой. Ты пригласил меня в это путешествие и взял на себя практически все расходы… а теперь вот даже за открытки не даёшь заплатить. Я чувствую себя содержанкой, честное слово.

И тут дёрнул его чёрт так коряво и неудачно пошутить!

— Все мои расходы сполна компенсируются, — заявил он с многозначительной улыбкой.

Услышав это, Оля застыла как соляной столп.

Ну разумеется, он вовсе не имел в виду, что она расплачивается за всё натурой — то есть собственным телом! Он хотел сказать совсем, совсем другое… То, что Олино присутствие дарит ему невозможно много радости и ощущение полноты жизни, что он безумно благодарен ей за то, что она согласилась на эту поездку… и что её упоминание о расходах в данном контексте было просто неуместно. Но получилось так, как получилось.

Олины щёки пошли пятнами стыда.

— Хорошо отрабатываю, значит, да? — выговорила она дрожащими губами. — Стараюсь… Господин правда доволен?

Рус готов был откусить свой проклятый язык. Примирительно подняв ладони, точно сдаваясь, он сказал:

— Да нет же, Оль, ты всё не так поняла. Дело не в том, что ты “отрабатываешь”…

— А в чём ещё? — горько бросила она ему в лицо. — Я-то думала… я надеялась, что ты действительно другой. А ты… такой же, как все — главной целью было просто затащить меня в постель! Девочка "в дорогу"… как там у вас, у байкеров, это называется, я забыла? Нажопница?..

— Оля!!!

Полоснув по его лицу ненавидящим взглядом, Оля выскочила из магазинчика, шарахнув дверью так, что продавец и Рус едва не оглохли от звона подвешенного там колокольчика. Он хотел было рвануть за ней, но китаец ненавязчиво придержал его за локоток и напомнил, что за открытки всё-таки следует заплатить. Можно было бы наплевать и уйти без покупок, но стало неудобно перед хозяином. Чертыхаясь про себя, Рус рассчитался, а продавец добродушно посочувствовал по-английски с сильным акцентом:

— Судя по всему, мистер облажался?

— Ещё как облажался… — буркнул “мистер” и, подхватив купленные открытки, рванул из магазина вслед за Олей.

Найти её удалось не сразу — она быстро слилась с пёстрой туристической толпой, так что, выскочив за порог, Рус банально растерялся, не зная, в какую сторону ему следовало бежать.

На звонки Оля, естественно, не отвечала — спасибо хоть, вообще телефон не вырубила, иначе Рус сошёл бы с ума. Он отправил ей несколько сообщений с самыми искренними извинениями, но они так и остались непросмотренными, хоть и были доставлены. Безумная девчонка… И ведь станется с неё накрутить себя, напридумывать, загрузиться по самую маковку негативом… Но он тоже хорош, надо было такое ляпнуть!

Рус без особой надежды на успех несколько раз прошёлся вдоль берега, высматривая среди туристов знакомую золотисто-рыжеватую макушку, но понимал, что это как искать иголку в стогу сена. Оставалось только уповать на то, что Оля потихоньку остынет и соизволит прочитать его сообщения. Обычно она быстро вспыхивала, но так же быстро отходила. Болезненно самолюбивая, упрямая как ослица, мнительная, независимая, острая на язык, порой абсолютно невыносимая… та, к которой он уже успел прикипеть так, что самому было страшно. Вот и сейчас — умом он понимал, что ничего плохого с Олей, по идее, случиться не должно, вряд ли именно в туристическом месте к ней прицепятся с проверкой документов, но… на сердце всё равно было тревожно и муторно. Впервые они так серьёзно поссорились, все прошлые кратковременные стычки теперь казались ему детским садом. Сейчас, похоже, Оля была на него по-настоящему сильно обижена… Всё-таки он непроходимый болван.