Город на берегу неба

На мгновение отчим опешил и растерялся, но уже в следующую секунду Олину щёку обожгло пощёчиной.

— С-с-сука… — просвистел он сквозь сомкнутые зубы. — Ты что творишь, дрянь? Совсем страх потеряла?!

Он брезгливо утёрся ладонью и рванул Олю к себе, схватив её за плечо. Но она, зажмурившись от отчаяния, крепко впилась ногтями ему в лицо. Хорошо бы было попасть в глаза, но… в данный момент ей было не до прицельной меткости.

Отчим взвыл, а Оля, не давая ему опомниться, с бешеной силой провела ногтями сверху вниз, оставляя на коже глубокие царапины.

Он снова её ударил — на этот раз кулаком, задев нос, из которого тут же хлынула кровь. Странно, но в эти самые мгновения Оля совершенно не чувствовала боли — только всепоглошающую, удушающую ненависть. Наверное, именно в такие моменты человек становится способным на убийство… Судорожно глотая ртом воздух, Оля всё-таки разжала хватку, и отчим тут же навалился сверху, прижав коленями её руки к полу. Злость, как ни странно, только распалила его. Он принялся разрывать на Оле блузку, пытаясь добраться до груди. Она мычала, извивалась, стараясь ударить его коленом в пах… но силы были слишком неравны.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, Оля завизжала изо всех сил. Помирать — так с музыкой!

— Заткнись! — он зажал ей рот. — Я же сказал, заткнись, шлюха!

Она впилась в его ладонь зубами. Чёрта с два она заткнётся, не на ту напал!

— Ай, бл…! — выругался он, тряся прокушенной рукой. — Тебе конец, стерва!

Оля, пошарив по полу, нащупала там свою туфлю на шпильке. Мало соображая, что делает, она покрепче зажала это сомнительное орудие в руке и, размахнувшись, из последних силёнок впечатала шпильку прямо ему в лоб.

Визг, последующий за этим, напоминал визг поросёнка на бойне. Впрочем, Оле некогда было заниматься сравнениями. Цепляясь за стены, за предметы мебели, что-то сшибая и роняя по пути, она вскочила на ноги и, пошатываясь, бросилась к входной двери. Она почти ничего не видела, поэтому отпирала замок буквально наощупь.

Отперла — и рванула из квартиры как была, растрёпанная, в порванной одежде, заляпанной то ли собственной кровью, то ли кровью отчима… Но не успела она пробежать и пары шагов — кто-то подхватил её, удержал, не позволяя упасть, крепко прижал к себе…

Ей не нужно было видеть, чтобы понять, кто это. Не нужно было слышать голос. Она сразу же поняла, почувствовала, узнала… и с облегчением рухнула в объятия Руса.

___________________________

* Фредди Крюгер — культовый маньяк-убийца, главный отрицательный персонаж серии фильмов ужасов “Кошмар на улице Вязов”. Может убивать людей в их снах, но иногда прорывается и в реальный мир.

Эпилог

Москва, два месяца спустя

Невеста была дивно хороша.

Невозможно было не залюбоваться очаровательными ямочками-завлекалочками, которые возникали на её румяных щеках при улыбке. А улыбалась она постоянно — буквально искрилась счастьем, глядя на своего возлюбленного.

Жених тоже выглядел на все сто, хоть и чувствовал себя немного неловко в непривычном для него костюме-тройке с галстуком и белой розой в петлице. Однако восхищённые взгляды, которые он бросал на невесту, говорили красноречивее всяких слов: он тоже был бесконечно счастлив.

Оле безумно нравилась эта чудесная пара, они действительно были созданы друг для друга: такие разные и в то же время такие славные, нежные и гармоничные — Марина и Илья. Ребята решили сыграть свадьбу в Москве, потому что далеко не все родственники с обеих сторон могли себе позволить прилететь на бракосочетание аж в Сиэтл. Но жить молодые после свадьбы собирались всё-таки в Америке.

Скучала ли Оля по США? По Сан-Франциско, по Калифорнии?.. И да, и нет. После возвращения в Россию на неё разом навалилось столько дел и забот, что скучать было решительно некогда. И всё-таки во сне она иногда видела туманные берега утреннего Фриско, отплясывала на сцене в баре, одетая в костюм дикой рыжей кошечки, перебрасывалась шуточками с несносной и обожаемой Лейлой, уплетала клэм-чаудер с мидиями из хлебной тарелки, раздавала рождественские подарки в приюте для бездомных, гуляла по пирсу и любовалась морскими львами. Вся её прошлая жизнь перекочевала в сновидения…

Жалела ли она о том, что вернулась? Нет, нет и ещё раз нет. Каждый раз, просыпаясь рядом с Русом, чувствуя его крепкое сильное плечо, она задерживала дыхание от переполняющей её любви и думала: за что ей так повезло?

Он сразу же предложил ей переехать к нему, но Оля поначалу заупрямилась: продолжала по привычке доказывать себе, ему и всему окружающему миру, что может быть самостоятельной. Лейла действительно вручила ей деньги на дорогу и расходы на первое время, категорически не принимая отказов и обещаний вернуть, так что Оля в итоге сняла в Москве маленькую квартирку, где чувствовала себя спокойно, защищённо и независимо. Подработку удалось найти практически сразу — она занималась английским языком со школьниками. После первого же ученика сработало сарафанное радио: уровень владения American English у неё и впрямь был превосходным, и это послужило лучшей рекомендацией, Оля очень быстро обросла клиентами.

Рус, разумеется, постоянно торчал в гостях у неё в квартирке… и в конце концов получилось так, что не она переехала в нему, а он переехал к ней. В любом случае, они стали жить вместе… и Оля ни разу не усомнилась в правильности этого решения.

Мучили ли её кошмары из прошлого? Уже почти совсем нет. Они с Русом прошли через это вместе. Он всегда был рядом и держал её за руку, давая понять, что ни за что больше не подвергнет её опасности, не оставит одну. Он сопровождал её на сеансы к психотерапевту и терпеливо дожидался за дверью их окончания. Иногда Оля выходила из кабинета специалиста счастливой и окрылённой, иногда измученной и даже заплаканной… но боль, страх и ненависть, которые жили в ней всё это время, постепенно уходили. С каждым днём она становилась всё увереннее в себе и всё меньше вздрагивала ночами.

Скандал тогда поднялся дикий — сначала в соцсетях, а затем информацию подхватили и официальные СМИ. Не без помощи Руса и… Марины, невесты Ильи. Он сам позвонил ей тогда и попросил помочь дать ход этому делу.

— Неизвестно ещё, удастся ли засадить эту гниду в России, не так-то легко будет что-либо доказать — тем более, он ушёл в глухую несознанку: ничего не делал, ничего не хотел, ничего такого не имел в виду.

— Я так понимаю, вам просто нужна огласка? — уточнила Марина.

Рус переглянулся с Олей, вопросительно приподняв брови, словно ещё раз уточнил: согласна ли она? Поколебавшись, она всё-таки кивнула.

— Да, нам нужна огласка, — решительно подтвердил Рус. — Этот гад должен ответить за всё, что сделал. Надо, чтобы его жизнь и успешная карьера в России были разрушены навсегда.

Благодаря связям Марины (девушка окончила журфак) удалось раздуть произошедшее до небес: трагическая судьба девушки, которую запугал отчим-абьюзер, насильник и садист, тронула даже самое чёрствое сердце.

Вслед за российскими масс-медиа историю с радостью подхватили и раструбили американские. “Русская школьница год жила в США нелегально, скрываясь от преследований домашнего тирана!” — этим и ему подобными заголовками запестрели зарубежные СМИ. Оля в момент стала чуть ли не национальной героиней. Американцы со свойственным им пылом и обострённым чувством справедливости жалели бедняжку и слали свои искренние возмущения в адрес мерзавца-отчима. Даже тот факт, что девушка целый год злостно нарушала визовый режим, не сделал её в глазах американской общественности правонарушительницей.