Город сестёр 2
Шрифт:
Шило толкнул его в бок.
– Дед, не пялься на человека. Нехорошо...
И, как-то разговаривая между собой, не заметили, как к столу подошёл мужик... Или парень... В этом Улье возраст хрен определишь. Это был не просто мужик, а Ковбой. Именно так - с большой буквы. Шляпа, шейный платок, тяжёлый плащ, два револьвера в набедренных кобурах и остроносые ковбойские сапоги со шпорами.
Все мельком подняли на него взгляд и продолжили разговоры. Короткий о чём-то спорил с Иглой. Шило и Беда тихонько обсуждали что-то своё. Дед углубился
– Сейчас дядя Паша тебя побьёт, - подумала маленько и добавила, - сильно.
– Заткнись, сопля, - рыкнул мужик и с наглой уверенностью спросил.
– Вам что, неинтересно, кто к вам подошёл?
Бабка оторвалась от разговора.
– Нет. Неинтересно.
– И снова повернулась ко Тьме, - Там в принципе ничего сложного нет, я всю жизнь , на земле этим занималась...
– Эй, вы! Перед вами человек стоит! Вам что западло обратить на него внимание?
Тут все оторвались от разговоров, замолчали и повернулись к ковбою. Долго его рассматривали. Парень был высок ростом, где-то под метр девяносто, как-то по киношному красив, и даже под одеждой было видно что накачан.
Пашка поинтересовался.
– Слышь, мужик, а шпоры тебе зачем?
Ковбой посмотрел на свои сапоги, как будто в первый раз их увидел, слегка задумался. У Пашки было такое ощущение, что парень сильно кольнулся спеком и играет в голливудского героя.
Наконец гость ожил.
– Мои шпоры тебя не касаются. Меня зовут Рено. Ясно?
Бабка пояснила бригаде.
– Новенький какой-то. Решил поиграть в дикий запад.
И к ковбою.
– Давно в Улье?
– Это тоже тебя не касается. Я - Рено. Понятно?
С Бабкой в риторике соревноваться тяжело. Она опёрлась локотком на стол, положила щеку на ладошку.
– Рено? Странно. А похож на запорожец.
– Это ты к чему, - строго спросил Рено.
– Да это я так. Про себя. Не обращай внимания. Давай, хохми дальше...
Положила ложечку мороженого в рот и вопросительно на него уставилась.
Ковбой тупил страшно. Он молча стоял с полминуты, разглядывая Бабкину компанию. Все с интересом ждали продолжения. Бабка подсказала.
– Да ты, Рено, не стесняйся, выкладывай...
– Вы мне не нравитесь.
– Может объяснишь, - почему.
Ковбой снова долго думал, искал причины. Наконец его взгляд упал на Тобика. И мужика прямо озарило. Он обличающе ткнул пальцам в белого кобелька.
– У вас собака! С собаками - нельзя!
Кваз ногой задвинул Тобикову чашку поглубже под стол, Тобик следом за ней исчез под скатертью. А Бабка возразила.
– Это не собака.
Пришедший вылупил глаза.
– А кто это?
– Это мутировавший мальчик. Ты предлагаешь ребёнка оставить на улице?
Весь ресторан, довольно большой, столиков на тридцать, больше половины из которых были заняты, с интересом следил за развитием событий.
Рено мучительно думал. Но ничегошеньки не изобрёл. Снова повторил.
– Это - собака!
–
Это мой внук, мутировавший в похожее на собаку существо. Что ты предлагаешь?– Вы меня что, за дурака держите?
– Ну-ну! Рено, что ты! Никто тебя не держит. Иди ты... э... куда хочешь.
Бригада откровенно просто упивалась сценкой. У них вечно ситуации на грани смерти, а тут достаточно безобидное развлечение. Пашка держал свой дар наготове.
Наконец Рено понял, что конфликт в направлении пёсика сложился не в его пользу и сказал просто.
– Мне нужен Скорый.
Скорый поднял палец.
– Это я.
– И положил в рот ложечку мороженного.
– Я тебя вызываю.
– Куда?
– Ты что - тупой? Я вызываю тебя на поединок!
– Бабка, тут такое возможно.
– А чёрт его знает. Я лично не слышала.
Беда вступила в разговор.
– Я прочла все законы. Про дуэли там ничего не сказано. Убийство карается каторгой.
– А самозащита?
– Уточнил Скорый.
Рено строго сказал.
– Я тебя вызвал. Что ты мне скажешь на это? Или ты трус?
Пашка отмахнулся от него как от мухи.
– Не мешай... Ну так что там сказано, Беда.
– Самозащита - дело святое. Если тебе угрожают то ты имеешь право защищаться, вплоть до применения оружия.
– Отлично. Значит пойдёт как самозащита.
– Он трус!
– Обрадовался ковбой.
– Он трус! Он трус!
– Ну ты ещё в присядку пойди.
Пашка с любопытством посмотрел на придурка, и тут его осенило.
– Тебе что - Вексель заплатил за устранение?
Рено забегал глазами. А Пашка объяснил.
– Парень, тебе предложили очень плохую работу. Противозаконную и вредную для здоровья. Я тебе советую расторгнуть договор.
Ковбой даже обиделся.
– Ничего я расторгать не буду! Ишь, ещё чего!
– Ну? Чего ты хочешь?
– Я стрелок. Я лучший стрелок в этом мире.
Бабка сокрушённо вздохнула.
– Ещё один.
Рено рявкнул.
– Заткнись, женщина.
Скорый ухмыльнулся.
– А вот за эти слова придётся извиниться.
– Ты меня что ли заставишь извиняться? Ты дерьмо, понял?
– Понял, конечно. Чего же тут не понять. "Ты дерьмо". Абсолютно понятная фраза.
Некоторые посетители заведения заржали, как кони. Рено долго соображал, над кем смеются и почему. Потом бросил это бесполезное занятие. Он вытащил из кобуры Смит-Вессон и направил его на Пашку.
– Встань. Встань сейчас же, и докажи что ты настоящий стрелок.
Мда... Вот такого радикального подхода Пашка не ожидал. Но он спокойно встал, спокойно подошёл к дуэлянту на расстояние вытянутой руки. Ствол смотрел ему прямо в лоб.
– Рено, ты сейчас наставил пушку на безоружного человека. Это каторга. Опомнись.
– Прекрати балабонить и доставай ствол!
Скорый вздохнул, и слегка долбанул даром по мозгам идиота. Глаза у того стали сонными. Павел резко поднял руку, держащую здоровенный револьвер, и тут Рено нажал на курок. Тяжёлая пуля сорок пятого калибра пробила в потолке дыру.