Город, стоящий у солнца

Я вздрогнул.

— К-конечно, помню. Но я больше…

— Да не трясись ты, я за кетчупом, — осадила меня Кейра старым анекдотом, — мальчиков помнишь, которые с тобой были?

— Да, разумеется. Они же, вроде, из бывших ваших?

— Вот то-то и оно, — Кейра даже помрачнела немного. Она развернулась и вышла из портального зала, мне же пришлось следовать за ней. Воительница продолжала уже на ходу, не скрывая раздражения:

— Ненавижу таких людей. То мы светлые, то мы тёмные, то мы серо-буро-малиновые в крапинку, а хуйню творим постоянно…

— Но ведь это всё уже закончилось? Нас тогда раскатали, — я сглотнул, пытаясь избавиться от хватки страха, сжимающего моё горло, — ты же и раскатала.

— Я в курсе, Демонёнок, — по тону светлой стало понятно, что сейчас её лучше не перебивать, — Я лично убила тебя, какого-то придурка с двумя автоматами и старого дурака, который зачем-то попёрся с вами вместе… А этот был бы даже хорош в бою, если бы меньше зажимался в оборону, — она вздохнула. Я молчал, ожидая, когда Кейра продолжит свою мысль.

— Двое сдались, — в её голосе сквозило нескрываемое презрение, — и живы до сих пор. Будь моя воля, я бы их прямо там поставила к стенке — и нехрен возиться с падалью!

— Я всё ещё ничего не понимаю…

— По правилам, как положено по Уставу, мы их доставили в Город. А тут какая-то сострадательная душа решила дать им шанс перековаться, раскаяться и всё такое прочее.

— Не перековались?

— Они до сих пор в камере и почему-то искренне уверены, что кто-то с тёмной стороны помнит их, ценит, ждёт и намерен выкупить. На сотрудничество не идут. А та добрая душа, которая пытается этих двух идиотов перевоспитать, категорически отрицает пытки и вообще любые методы силового убеждения.

— А послать на хер ту добрую душу никак нельзя?

— Нельзя! — ответила Кейра с нескрываемым раздражением, — И, боюсь я, что эта милосердная душа в итоге пожмёт плечами, скажет что-то из серии «ну нишмогла я, нишмогла!» — и отпустит ублюдков на все четыре стороны. Вот мелочь, вроде бы, плюнуть и растереть, а бесит. От меня просто так ещё никто не уходил.

— А я-то тут при чём?

— А ты, Демонёнок, наденешь маску настоящего демона и пройдёшься по подземелью, делая вид, что выкупаешь пленников.

— Не то, чтобы я стремился побывать в ваших светлых казематах.

— Не то, чтобы у тебя был выбор. Если ты не хочешь со мной поспорить, разумеется.

Я не хотел.

— Окей, я прихожу туда, они видят моё лицо, узнают…

— Ты будешь в маске. Дорогой, изящной, такой и иной венецианский дож позавидует. И голос она тоже изменит, гарантирую.

— Хорошо. Я хожу там, неузнанный. Источаю пафос, что дальше?

— Смотришь на этих ничтожеств и говоришь, что такой шлак выкупать тебе нахрен не надо. Они-то на это так надеются…

— Ты же в курсе, что это тоже пытка?

Кейра улыбнулась.

— По сути — да. Формально — нет. По крайней мере, если никто не узнает, что ты притворяешься.

Никто и не узнал. Я так старательно делал вид, что мне не страшно, и так тщательно изображал высокомерный пафос… Всё это в давящем на плечи каменном мешке, находящемся, кажется, в сотне метров под Городом, в окружении смертоносных чар, которые моментально вырубили бы меня, отойди я от светлой хоть на пару шагов. Там, в тюрьме, предназначенной для того, чтобы содержать моих сородичей, Кейра казалась мне не столько спутником, сколько конвоиром, стоило бы ей только пожелать, и я уже никогда в жизни не покинул бы этих мрачных и сырых стен. Не знаю, произвела ли вся наша постановка хоть какое-то впечатление на тех двоих, но я был просто счастлив снова выйти на свет. Она не обманула меня! Она не оставила меня там!

— Неплохо, Демонёнок, неплохо, — Кейра прервала затянувшееся молчание, только когда мы вернулись в Город (тюрьмы и пыточные, разумеется, находились за пределами его «благословенных» стен), впрочем, разговор поначалу не клеился. Мы шли молча по неширокой улице, больше похожей на тенистую аллею. Цветущие платаны, старая брусчатка под ногами, невысокие домики из белого ракушечника, увитые плющом — идиллия. Меня, впрочем, не покидало ощущение натужности и искусственности.

— Зачем мы здесь, светлая? — спросил я, не сомневаясь, что мы шли именно здесь не просто так, и есть какое-то «зачем».

— Ради контраста. Многие улицы, по которым проходят те, кто заслужил прощения и права вернуться, выглядят вот так вот. Порой души, обожжённые и изуродованные злом, пройдя все испытания и ритуалы очищения тут даже селятся.

— Но это же… Натужно как-то. Нелепо.

— Создатели Города не были дураками. Возможно и здесь скрыта какая-та тайная мудрость, только тебе её постигать слишком рано… — Кейра вздохнула и продолжила: — А мне уже малость поздно. Кушать мы идём, Демонёнок. Я лично проголодалась, а тут неподалёку был славный ресторанчик. Уже совсем немного осталось.

— Но… У меня с собой и денег-то практически нет. Я не смогу расплатиться!

— Я же приглашаю, Демонёнок! Счёт оплачивает тот, кто пригласил, если ты не в курсе.

Я этого не знал, да оно ничего и не изменило бы — внутри меня всё равно бурлило и требовало непонятно чего привычное с детства «мужчина должен платить за женщину!»

— Хорошо… — проговорил я с трудом, после нелёгкой внутренней борьбы, — тогда я приглашу тебя в любое место на твой выбор, когда ты решишь заглянуть в наши края.

— Замётано. А мы пришли, — Кейра толкнула дверь двухэтажного здания, стилизованного под японскую пагоду. Я проследовал за ней.

Внутри всё было… Азиатским, как смешно бы это не звучало. Нет, там не было этих смешных низеньких столиков, мебель стояла вполне традиционная, но все эти ширмы, шторы, бумажные фонарики, бамбуковые стебли, украшавшие все столы и кресла, японские миниатюры и каллиграфия на стенах. Кланяющиеся и смирные официанты. Кейра была тут не впервые — да чёрт возьми, у неё тут даже был любимый столик, в самом укромном и незаметном уголке, за которым (о, чудо!) никто не сидел. Я шёл за светлой, и сердце в моей груди билось от страха всё сильнее и громче. Когда официант оставил меню и отошёл, я буквально выпалил: — Кейра! — и тут же затих смущённо.

— В чём дело, Демонёнок? — удивилась она.

— Я… Ну… В общем… Не особо хорошо владею…

— Господи, какие мелочи! Тут всегда можно попросить принести обычные приборы, если ты не умеешь есть палочками.

Я улыбнулся и кивнул головой. На самом деле, мне и ножом с вилкой не приходилось есть в приличном обществе, и я боялся опозориться уже в этом. Хотя, мысль, что мне чуть было не пришлось страдать ещё и с палочками, немного успокаивала. Я открыл меню, и стал мучительно вглядываться в вязь рукописного, с завитушками и подчёркиваниями, списка пытаясь найти хоть одно знакомое слово. Нет, они, разумеется, попадались и даже часто, но особого понимания не добавляли. Салат из хрустящей утки с личи, зёрнами граната и соусом Хойсин… Э-э-э-эм, что, простите? Вьетнамский салат с креветками и помело? Когда официант подошёл уточнить заказ, я с мольбой в глазах уставился на светлую, и она взяла эту обязанность на себя. Не уверен, но, кажется, они говорили по-эльфийски.