Город улыбок
Шрифт:
– Офелия! Пробей мне по базе общую информацию об этой карте!
– Слушаюсь!
– ответил компьютер. Она быстро просканировала рисунок и начала поиск.
– В результате общего поиска на ста сорока пяти поисковиках, среди девятисот двадцати восьми тысяч веб-страниц, было найдено около ста тридцати восьми гигабайт информации об этой карте.
– Дай мне короткую выборку, до пятисот печатных знаков!
– Выполняю! Провожу выборку самой основной информации. И так! Эта карта является шестым арканом колоды Таро, разновидности Райдера-Уэйта, одной из самых популярных колод этих карт, которые используются для гадания, медитаций, магии, мистических откровений и некоторых игр. Колода, к которой принадлежит эта карта, была разработана в 1910 году Артуром Эдвардом Уэйтом, знаменитым в то время масоном, каббалистом, исследователем мистических учений, который был членом известного оккультного сообщества - ордена "Золотой Зари". Первым издателем карт
– Хватит! Спасибо, Офелия, ненужно! Не знаю, как эта карта попала сюда, и кто мне ее подбросил. Но, смысл, который до меня хотели донести, должен крыться на поверхности, я ведь не специалист по этим картам, а обычный обыватель. Значит, любовь и выбор - этого более чем достаточно!
Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. А ведь не зря у карты два значения, любовь - это всегда выбор. Пожертвовать старым и принять что-то новое, или оставить все как есть? Поддаться искушению или же остаться непреклонной? Поставить все на кон и сразиться за свое счастье, или же сбежать, струсить, как я делала всегда до этого?
Наверное, я безумная, ненормальная. Работаю в Бюро Нравственности, в организации с самыми высокими нравственными устоями во всем Городе Улыбок. И при этом люблю собственную начальницу, безумно люблю эту женщину. Но даже это еще не все. Я хочу быть ее игрушкой, ее куклой, хочу принадлежать ей, моей госпоже. Я почувствовала, как горячие слезы бегут по моим щекам. Я уже так давно не плакала в Городе Улыбок, здесь вообще не плачут, никто и никогда. Это же город счастья, город радости и вечного праздника, который никогда не закончится, такой себе Диснейленд для взрослых и детей, где, правда, за билеты приходится платить высокую цену. Почему же тогда я так зла и расстроена? Нет, я уже знала, что сегодня покончу со всем этим. Пускай все потеряю, но я больше не могу вести эту гражданскую войну внутри себя. Лучше разрушу свою жизнь, чем саму себя.
– Офелия, закажи на ужин бутылку хорошего дорогого вина. Сегодня мы празднуем. Хотя нет, - я засмеялась, - сегодня у нас поминки, ведь сегодня я похороню свою прежнюю жизнь.
– Так поминки или праздник?
– кажется, у искусственного интеллекта произошло подвисание, куда ему бедному угнаться за полетом человеческой мысли, да еще и женской - вообще без шансов.
– Сегодня, я впервые буду сама собой, после чего меня выгонят с работы "за несоответствие высоким нравственным устоям и бла-бла-бла...", они такие скучные зануды. Как же я их всех ненавижу! Как же я ненавижу эту свою ненастоящую жизнь!
– Я нахожу в ваших словах и действиях много противоречий вашему естественному поведению, и характерной для вас системе ценностей. Возможно, вам стоит пройти обследование в Городском Центре Счастья.
– Нет уж, обойдусь как-то без промывки мозгов.
– Ваше упрямство указывает на...
– Прекрати, Офелия! Закажи на ужин хорошего вина и какой-то еды из французского ресторана, на свое усмотрение! И отключи речевой модуль, ты мне надоела!
– Слушаюсь!
– ответил компьютер, после чего в помещении стало тихо.
Я с облегчением вздохнула. Подумала, что даже не знаю названий французских блюд. Когда я последний раз была в ресторане? Я не любила ходить туда одна, а семья старалась общаться со мной только в крайних случаях, когда этого нельзя было избежать. Для них я падшая и этого уже не изменить. Несколько раз я ходила в ресторан с мужчинами, но они были такими скучными. Даже еда казалась безвкусной в их обществе, и безвкусное вино, а потом безвкусный секс. Я повторяла это несколько раз, пока не пообещала себе, что с этим покончено. Лучше уж быть одной, чем в пустых пресных отношениях.
Пора ехать на работу. Быстро вытерла слезы, побежала в ванную комнату и подправила макияж, прихватила сумочку и захлопнула за собой дверь. На улице была теплая приятная погода. Нежно розовые лепестки цветения, срываемые ветром, летали над всем городом. В Городе Улыбок всегда весна, время здесь, словно застыло. В Рондо был небольшой заснеженный квартал, где в любое время года можно лепить снеговиков и кататься на коньках и лыжах. Был тут и пляжный сектор с вечным знойным летом, а так же сектор с красивыми золотыми осенними парками. Там часто бывали поэты и художники, осень - лучшая пора для продуктивных творческих меланхолий. Но в остальной части города всегда была вечная весна. Словно мы хотели обмануть время, словно с вечной весной должна была прийти и вечная юность.
Я прислонила
ладонь к парковочному сенсорному диску, турбины аэромобиля закрутились, а магнитный замок отключился. Села за руль, включила какую-то грустную лирическую музыку и направилась в сторону работы. Сегодня мне хотелось порулить самой, по этому я отключила автопилот, взяла среднюю высоту, где-то в пятнадцати метрах над землей, на третьей воздушной трассе, и, устроившись по-удобнее, отправилась по направлению к офису. В городе была "пересменка". Все жители ночного города, "совы", заканчивали свой рабочий день и отправлялись домой спать, в то время, когда "жаворонки" летели на работу, нежась в рассветных лучах утреннего солнца. Жизнь в две смены была удобной для всех горожан.Вокруг, и на аэротрассах, и на тротуарах, было множество улыбающихся граждан. Я тоже улыбалась, но по другой причине, потому, что сегодня я сотру эти фальшивые улыбочки с их физиономий, по крайней мере с физиономий моих коллег.
Мне надоела убаюкивающая лирическая мелодия, и я переключилась на другой радио-канал, с задорными современными поп-композициями. Прибавила скорости, вокруг мелькали огромные рекламные щиты, зазывающие граждан больше покупать и потреблять, ведь только так можно стать по-настоящему счастливыми. Побалуйте себя новым подарочком для себя любимой! Я в это больше не играю! Сначала, я очень радовалась своей высокой зарплате, вечно покупала всякое ненужное барахло. Но, однажды я открыла свой гардероб, и чуть не захлебнулась в сорвавшейся от туда лавине туфель, сандалей и сумочек. Потом я посмотрела на свой набор из пятидесяти флакончиков разных духов, запаха и названий большинства из которых я уже не помнила, и поняла, что пора бы повзрослеть и пересмотреть свою потребительскую корзину. Теперь я излишек своих денег либо откладываю на счет в банке, либо жертвую фондам помощи для бедных граждан Третьего кольца. Интересно, эти деньги доходят до тех людей? Ведь нам, жителям Рондо, чтобы попасть туда, нужно получить столько разрешений и заполнить столько анкет, что лишь самые стойкие и терпеливые граждане, смогут побороть бюрократическую машину и увидеть окраину Города Улыбок.
Не прошло и пятнадцати минут, как я была на месте. Вот и сверкающее на утреннем солнышке стоэтажное стеклянное здание - Бюро Нравственности, центральный офис. Я паркуюсь на рабочей стоянке и захожу внутрь. Стеклянные двери, стеклянные лифты, стеклянные лестницы и даже стеклянные стены кабинетов. "Нравственность - это чистота, это ясность, это прозрачность наших душ!" гласит лозунг над главным входом. Эти большие серебряные буквы, наверное, единственное, что в этом здании сделано не из стекла, да еще туалеты в подвальном помещении. Все же остальные сто этажей, все кабинеты, вся мебель в них - все из стекла. Правда это специальное стекло, оно сверхпрочное и блокирует солнечную радиацию нашего городского искусственного солнца. Поэтому внутри здания оно не припекает, а температура воздуха во всех помещениях всегда равна примерно двадцати трем градусам. Я зашла в лифт-капсулу и покрепче ухватилась за ручки. Довольно долго привыкала к лифту, который поднимается на девяносто четвертый этаж примерно за две с половиной секунды. Точнее он даже не поднимается, лифт скорее выстреливает капсулой-кабинкой на нужный этаж. Когда я попробовала это в первые, то мой завтрак чуть было не попросился обратно, но со временем привыкаешь. Прошлась по коридору, вежливо поздоровалась с несколькими коллегами и села на свое рабочее место, помахала рукой Уильяму, он находился на два этажа ниже, и благодаря прозрачности всех стен, а так же расположению наших рабочих мест, мы могли хорошо видеть друг друга. У нас была даже условная система знаков. И он мне показал на пальцах, что мы встретимся за обедом. Уильям был моим единственным другом на работе, он не пытался залезть мне под юбку, и он единственный знал один из моих маленьких секретов, о том, что мужчины меня не интересуют совсем. Вообще он был веселым парнем, а еще отличным прикрытием, другие мужчины думали, что я с ним встречаюсь, и не приставали.
Уильям приступил к бумажной работе, а я посмотрела на кабинет начальницы нашего отдела. Конечно, она уже была на рабочем месте, и уже чем-то занималась. Все-таки она жуткий трудоголик, а еще удивительный и очень смелый человек. Ее неестественные серебристо-белоснежные волосы и эти фиолетовые глаза, которых от природы не бывает у людей, создавали впечатление, что она какая-то мифическая богиня. Кстати, она одна из первых приняла участие в экспериментальных операциях по цветовой коррекции радужной оболочки глаз. И как такая внешность сходила ей с рук? Ее не только не выгнали с работы, но и повысили. Она наверняка талантлива и очень полезна. Поэтому на ее чудаковатость смотрели сквозь пальцы. А в целом, у нас ведь не любят тех, кто выделяется. Мы тут все одинаковые, связанные одной цепью, винтики одной мощной бюрократической машины. На общих сборах нам часто любили говорить, что Город Улыбок может быть таким пестрым и разным только благодаря тому, что мы такие серые и одинаковые. Это наша великая миссия, наша жертва ради горожан.