Город ящеров

— Не понимаю… Вас что, напугать нужно, чтобы вы начали разговаривать?

Он усмехнулся.

— По сути, да, дети начинают говорить лишшшь тогда, когда становятся способными чувствовать. Так просыпается механизм. Испуг, радость, вдохновение, даже сильное раздражение. И слышшшим мы свою речь по-другому, нашши ушшные раковины настроены на дополнительные частоты.

Руанн обнял меня. Он не понимал, почему я так удивлена и даже в какой-то степени напугана.

— Лин, ты не должна беспокоиться об этом…

Мой ящерр заглянул мне в глаза. Несколько мгновений я находилась в прострации, не зная, стоит ли говорить о своей «необыкновенности».

— Я… я… мне кажется…

«Мне кажется, я должна рассказать тебе правду, Руанн. Я понимаю вашу речь. Но это невозможно, ведь я — земная». Но вместо этого я сказала:

— Я… я надеюсь, языковой барьер не встанет между нами.

— Конечно, нет. Каждый ящерр более или менее высокого уровня знает вашшш язык, иногда не один. А с остальными тебе общаться не придётся.

И он начал меня целовать, целовать, целовать. Я отвечала, мыслями находясь далеко.

Мои размышления так волновали меня, что я не заметила реакцию Руанна. А ведь если бы присмотрелась внимательнее, увидела бы… разочарование. Он подозревал — я хотела сказать нечто другое.

***

Я сдержала обещание, данное самой себе, ни словом не обмолвившись о том, что понимаю язык ящерров. Тем не менее, меня не оставляло чувство, будто небольшая дымовая завеса скрыла меня от остального мира.

Предосторожность.

Мир сузился до имения Руанна. Мой судья был единственным, с кем я разговаривала. Случилось то, чего не должна допускать ни одна женщина. Мужчина стал центром моей вселенной.

Так долго продолжаться не могло, поэтому в один прекрасный день, когда ящерр отправился в Гнездо, я села в автомобиль и выехала за территорию его дома — познакомиться с городом, в котором мне предстояло провести немалый отрезок жизни. Я решилась на это через два с половиной месяца после попадания в Гнездо.

Вначале Руанн предлагал сопроводить меня, но я решительно отказалась. Внутренний голос требовал осуществить эту поездку самостоятельно, без посторонних. Я нуждалась в отдыхе от мужчины, которого видела каждый день.

Руанн согласился, хоть я и понимала: ему неприятно моё желание обследовать город в одиночестве. Тем более этот город… Его город!

— Это была моя идея — показать тебе Гнездо. Почему ты отказываешшься от моей компании?

— Потому что ты — судья, тебя все боятся.

Он хмыкнул.

— Ты будешшшь ехать в моей машшшине и с моей охраной. Тебя тоже будут бояться.

— Руанн, я тебя во многом слушаюсь…

— Я не ставлю никаких условий.

— Тебе и не нужно. Я подчинена твоей воле.

— Лин…

— И даже когда ты уезжаешь в Маятник (или куда ты там уезжаешь), я остаюсь на твоей территории, с твоими слугами и под наблюдением.

Он скривился.

— Это необходимо…

— Знаю.

В конце концов, Руанн выделил мне отряд терциев и землянина в сопровождающие.

Проказник-провожатый поразил весёлым характером и неуёмной верой в то, что Гнездо — лучший город в мире. Он открывал передо мной двери, постоянно извинялся за неуклюжесть и просил называть его Квик-Ли.

Ворота моего дома закрылись. Машина покатилась по склону в торговые кварталы.

Величие города окрыляло. Множество озёр, уникальное сочетание первобытной природы и высоких технологий… Город встречал меня распростёртыми объятиями, являя другие грани своего характера, — не лабиринт, полный капканов и внезапных теней, а вершину человеческой мысли. Вершину их мысли.

Нас сопровождали три машины. Для моей безопасности снарядили целый отряд — ради защиты женщины судьи.

«Женщина судьи»... Это звучало уверенно и чётко, и взывало к самой глубинной женской страсти — желанию обладать.

…Обладать мужчиной в нашей, земной, культуре невозможно. Наши мужчины с помпой во всеуслышание заявляют, что они свободны, независимы, что они — полигамны… Им верить нельзя. Отдать сердце такому мужчине — самое глупое, что может сделать женщина!

Мне же выпал джекпот…

Я с улыбкой смотрела в окно и чувствовала, как внутри рождается незнакомое доселе чувство. Великое чувство, оно гоняло по моей коже стаи мурашек и сбивало дыхание.

Триумф!

Первобытная радость обладания незаслуженным, всем тем, что я получила благодаря Руанну. Моя охрана, отношение ко мне, трепет, с которым люди реагировали на моего мужчину. Ненавязчиво, находясь на расстоянии десятков километров, Руанн показывал, что именно он значит для города и чем обладает.

— Отсюда всё кажется таким… глянцевым… Снега нет…

— Естественно, — засмеялся Квик-Ли. — Гнездо — идеальный город!

Я вспомнила канализационный путь, через который попала в Гнездо впервые. Вспомнила танцовщиц в прозрачных одеждах, которых добровольно-принудительно заставили мыться перед тем, как развлекать ящерров.

Всё то, что я вижу сейчас, — другая сторона Гнезда, о которой я бы могла и не узнать.

Но узнала!

— Ты прав, Квик-Ли, город очень красив…

Но найдётся ли в этом городе место для меня?

Движения транспорта почти не слышно. Через стекло авто весь город как будто на беззвучном режиме. Я знала, что когда выйду, меня накроет лавина звуков. Только тогда я окажусь в Гнезде по-настоящему.

— Так какой у нас маршрут?

Услышав мой вопрос, Квик-Ли подпрыгнул, как большой пружинистый мячик.

— Судья Руанн высказал несколько предпочтений. Особенно он настаивал на Переправе. Но если вы пожелаете что-то изменить, вам стоит лишь сказать, и маршрут…

— Квик-Ли, я не знаю этого города. Я была здесь только раз, и мне было не до экскурсий. Просто скажи, куда мы едем.