Города в поднебесье

После завтрака и распития своей крохотной доли воды я выбрался наружу и отправился собирать дрова, а Нанна принялась добывать остатки влаги, откуда получится. Дров я натаскал на несколько дней — все окрестные кусты оборвал. Был ещё запас в дальней части трещины, но его я оставил на крайний случай.

День тянулся медленно, я бы даже сказал — невыносимо медленно. Я честно нарвал какого-то мха и постарался законопатить дырки между досками нашего убежища. Потом перетаскал всё, что нашлось в трещине, и рассортировал по кучкам. Вот только бочку трогать пока не стал — не было особой необходимости.

Да и девочка старалась без дела не сидеть, но с учётом её возраста — работы ей находилось не так уж и много. В итоге под вечер она совсем заскучала и вспомнила про своё обещание поучить меня работе с источником пневмы. Пришлось бросать дела и садиться с ней в убежище. Огонь в очаге днём мы не поддерживали, так что он успел погаснуть.

— У нас тоже гра Татри вёл занятия! — заметила девочка, когда я приготовился. — Он всегда заставлял тянуться к своему семечку, но мы быстро поняли, что так не получится. И старшие девочки из приюта подсказали, что делать. Надо не тянуться к источнику — сначала его надо опознать!

— Опознать? — я вспомнил, как мне что-то подобное говорила Лара. — Но как? Я могу опознать только вещь, которая лежит передо мной…

— Так ведь и твоё семечко перед тобой! Разве ты его не видишь? — удивилась Нанна.

— Вижу, — кивнул я. — Но оно же не… не материальное… Невещественное!..

— А какая разница? Оно есть — и прямо у тебя перед глазами. Вот и опознай его! — девочка засмеялась над моей недогадливостью.

А я и не мог быть догадливым в этом вопросе… Я ведь никогда ни с чем подобным не сталкивался. Хотя вообще правильно она говорит — если что-то есть перед глазами, можно и присмотреться повнимательнее…

И я стал пытаться. Причём, Нанна периодически спрашивала меня, что я ощущаю, и давала советы — и даже иногда полезные. И вот тут явно в моём ощущении семечка пневмы наметился прогресс… Если на занятиях со старым Татри чувствовался лишь слабый намёк на ощущение, то к концу второго часа урока Нанны я начал видеть дрожание полупрозрачной сферы — и, что удивительно, оно явственно откликалось в моей груди…

А потом мы внезапно услышали шум, и занятие само собой прервалось. Потому что это был шум лопастей винтов дирижабля!.. Со всех ног мы выскочили из укрытия и задрали головы, пытаясь понять, откуда идёт звук — но его источник от нас надёжно скрывала скала. Впрочем, мы были не одни такие — в городе тоже наметилось осторожное движение. Отдельные фигурки людей пробирались по наиболее освещённым улицам в сторону причальных мачт.

— Может, и нам тоже туда пойти? — спросила Нанна, но я отрицательно помотал головой.

— Слишком опасно… Да и время потеряем много — а вечер уже! — вздохнул я. — Мы им посигналим, когда они полетят мимо. Тогда они скинут нам верёвку и заберут отсюда. Нужен огонь!..

Мы успели. Я нашёл тонкую доску, обмотал её мхом и той прошлогодней травой, которая с трудом умудрялась расти здесь на склоне. Нанна развела огонь в очаге, а я спешно запалил всю эту неказистую конструкцию. И когда сверху над нами нависла туша дирижабля, сразу принялся махать своим импровизированным факелом. Заметили нас, к счастью, сразу. Под гондолой, на длинном тросе, болталась большая плетёная корзина, в которой сидел пожилой матрос.

Увидев нас, он вытащил фонарик и посигналил наверх, а потом показал рукой. Ему посигналили в ответ. Всё происходило в полном молчании, что никак не мешало передавать сообщения. Вскоре матрос привлёк моё внимание, пару раз моргнув фонарём — хотя, если честно, я и так с него глаз не спускал. Он указал нам на дирижабль, затем на порт и причальные мачты, где скапливались выжившие — а потом снова на дирижабль и на нас с Нанной. И даже руками показал, как будто тянет канат. Я поднял факел в знак того, что всё понял — ждём здесь.

Сердце радостно забилось. Вся эта жестикуляция говорила о том, что нас с девочкой скоро заберут. Обязательно заберут!..

— Что он показывал? — с тревогой спросила Нанна.

— Сначала они заберут людей с причальных матч, а потом нас… — ответил я, передавая ей факел. — Стой здесь, я захвачу рюкзак и… шубу, может? Ведь её можно продать, да?

— Наверно, да, — кивнула Нанна. — Вообще-то так не принято, но вряд ли тебя обвинят в краже…

Выверты местных законов… У нас если хозяин умер, а наследников не видно — то бери и пользуйся, особенно если от этого зависит твоя жизнь. У них, наоборот, если хозяин умер — не вздумай трогать! Возможно, он ещё вернётся за своими вещами. Хотя лично у меня вообще были большие сомнения, что Экори в ближайшее время начнут восстанавливать. И всё-таки надо попробовать!.. Я скатал шубу в тугой тубус, аккуратно просунул под рюкзак, чтобы даже разглядеть было нельзя, и выскочил назад.

Дирижабль медленно подплывал к причальным мачтам. Людей внизу набралось прилично — несколько десятков человек. Как они смогли выжить и где прятались? Если честно, было бы ужасно интересно узнать ответ…

— Почему у дирижабля такая большая гондола? — спросил я, приглядевшись. — Неужели у аэростата хватает подъёмной силы?

Слишком редко я смотрел на воздушные суда с тех пор, как тут оказался… А теперь вдруг сообразил, что такой аэростат настолько большую гондолу не может вытянуть.

— Не знаю, но, наверно, дело в логосах… — задумавшись, ответила девочка. — Я слышала, что там стоят специальные логосы, которые позволяют усиливать работу узлов. А впервые это придумали очень-очень давно— совмещать работу нескольких логосов, чтобы добиться большей подъёмной силы… Кажется, так… Я не слишком-то этой темой увлекалась, хотя в приюте была книжка, и там даже были картинки… А ты умеешь читать?

— Не очень хорошо, — признался я. — Я сам язык ещё плохо знаю. Зато весь алфавит заучил, и книгу прочесть могу. Хоть и не так быстро, как у себя в яслях…

Язык здесь был замороченный, с кучей гласных и большим количеством согласных. Как истинное дитя своих яслей, я легко освоил знаки и письмо, при этом совершенно не умея разговаривать. Помогал лишь местный встроенный переводчик. Если прочитать слово вслух, то иногда в голове появлялся перевод. А в тех случаях, когда ничего не получалось, я просто просил кого-нибудь, не слишком плохо ко мне относившегося, произнести это слово за меня.

Тем временем дирижабль причалил к одной из мачт, отдал швартовы, скинул трап — и люди, скопившиеся внизу, молча и стараясь как можно меньше шуметь, стали загружаться. Затем дирижабль пришвартовался к соседней мачте и начал погрузку возле неё.

— Скорее… скорее… Давайте же! — шептала Нанна, пританцовывая от нетерпения.

Я бы тоже так делал, но вроде как взрослый — и надо было хотя бы делать вид, что могу потерпеть.

Вокруг уже почти совсем стемнело. На крышу разорённого арха выползли в сумраке несколько сколопендр. Скорее всего, они не видели людей в порту — далековато. Как я понял, спасаясь от этих тварей, маленькие сколопендры вообще были несколько близоруки. Вот только люди, кажется, об этом ещё не все знали. На мачте началась нездоровая суета. Видимо, кто-то запаниковал и рванул вперёд, расталкивая других беженцев.