Городской патруль

Из лаборатории криминалистики вышел знакомый детектив.

– Привет, Смолл! Держи штаны – свалятся!

– Проваливай, Лестер! За своей женой присматривай!

Лестер со смехом скрылся за дверью с надписью «Предварительные результаты».

Смолл и Пассворд вошли в лифт, и он поехал вниз.

– Что мы должны искать у фотографа?

– Фотографии, ролики, тридерумы.

– Тридерумы?

– Да, Кэтти Сойтер снимала тридерумы для нескольких игр.

– Что-то вроде «Хулиганки»?

– Да, имитатор виртуального секса…

Лифт остановился, створки открылись, и детективы вышли в прокуренный холл. Пара знакомых кивнули им, а дежурный за стойкой широко зевнул.

Когда напарники спустились во двор, Смолл тотчас заметил непорядок.

– Слушай, Стив, там у забора лошадиное дерьмо или мне кажется?

– Тебе не кажется, Майк, это оно.

– А откуда во дворе полицейского управления лошадиное дерьмо?

– Сын начальника по утрам занимается здесь выездкой. Кажется, это так называется?

– Может, и так, только дерьмо хорошо бы убирать. Даже сыну начальника управления.

– Хочешь сказать ему об этом? – проворчал Пассворд, открывая дверцу их дежурного автомобиля.

– Да, как только стану генералом. Ты поведешь?

– Но ведь я уже сел за руль – значит, я. Ты же еще даже штаны не застегнул, – заметил Пассворд, сдерживая смех.

– Ехидна ты, а не напарник. Я застегну их, когда выедем со двора.

65

По тротуарам спешили по своим делам суетливые прохожие, коммерческие фургоны, напротив, словно объевшиеся жуки, неторопливо вползали в узкие переулки, чтобы на пыльных двориках поделиться с магазинами своим товаром.

Насупленные полицейские в патрульных автомобилях взирали на внешний мир с ненавистью, зная, что скоро будут вызваны на очередное происшествие. Смолл помнил, как он когда-то так же ждал вызова в машинах с мигалками, припаркованных у дешевых кофе.

Вокруг была знакомая, до тошноты понятная жизнь большого города, раздробленная на маленькие серии районного масштаба.

Смолл привел в порядок брюки и почувствовал себя лучше.

– А вот тут, посмотри, химчистка сменилась на прачечную…

– Просто вывески поменяли, – отмахнулся Пассворд.

– Глянь, наконец-то дыру в асфальте залатали, а то всегда здесь подбрасывало…

– Значит, не все деньги украли, – резюмировал Пассворд.

– Баумштрассе – это где-то в четвертом квартале?

– Ага, в четырнадцатом, – ухмыльнулся Пассворд.

– Разве?

От недавней диареи не осталось и следа, поэтому Смолл на напарника даже не обиделся.

– Ну, пусть будет в четырнадцатом. Ты как насчет пожрать?

– В «Ревене»? – расплылся в улыбке Пассворд. Он ждал этого предложения.

– Хотя бы и в «Ревене». Так и быть, я сегодня угощаю.

– Как неожиданно! – снова съязвил Пассворд и свернул направо.

– А чего не через площадь, там же вдвое короче?

– Когда сядешь за руль, поедешь через площадь, а я люблю мимо пруда проезжать.

– Это ты из-за лебедей? Они же искусственные! Киборги в перьях!

– Все равно мне нравится…

– Что ты раскопал о жертве помимо официальных данных?

– Ну… В шестнадцать лет стала «Мисс поселок горняков Майбург». А в семнадцать – любовницей мэра этого поселка.

– Быстрое начало.

– Красота не вечна, нужно успеть пристроиться. В восемнадцать ее приметил партийный босс регионального масштаба. Полагаю, мэр поселка расплатился с ним таким образом за какую-то услугу.

– Такое случается, – кивнул Смолл, провожая взглядом перебегавшую дорогу собаку.

– Партийный функционер устроил ее в предвыборный штаб, в пресс-команду.

– Чтобы всегда была под рукой…

– Вот именно. Во время выборной кампании штаб обслуживал Энрико Фостерса. Помнишь такого?

– Помню. Значит, это он привез ее в город?

– Да. Привез, снял квартиру, давал деньги. Одним словом, она ни в чем не нуждалась. Но провинциалка оказалась не дурой и все деньги тратила на курсы начинающих фотомоделей и на портфолио. Когда почувствовала в себе силы, потребовала от Энрико устроить ее в агентство. Тот согласился.

– Вот тут осторожнее, вдоль тротуара обрывок растяжки висит уже второй месяц…

– Я про него знаю, – сказал Пассворд, аккуратно объезжая размочаленный конец троса. – Вот кого нужно в кутузку сажать – городские службы.

– Посадим еще, какие наши годы. Так что там дальше было?

– Она стала хорошо зарабатывать, послала Энрико подальше, парней стала выбирать сама. И так продолжалось, пока ей не стукнуло двадцать четыре. К этому времени главный бизнес перетащили на себя те, кто помоложе, и она решила сменить работу…

– А тут подвернулся Рене Марсель со своим уж слишком хорошим для секретарши предложением.

– Именно так…

Четырнадцатый квартал находился недалеко, в районе, который когда-то был центром города. Он сохранился почти не измененным, от разрушения и высотной застройки его спасло новое направление роста города – в сторону океана.

Спустя десять минут Смолл и Пассворд уже въезжали в небольшой, мощенный каменными плитками двор.

Запарковав машину рядом с десятилетним «Лоуренцом» золотистого цвета, они вышли и, осмотревшись, выбрали нужное направление.

– Вот тот подъезд… – сказал Пассворд.

– Мне этот дворик кажется знакомым. Мы здесь бывали?

– Бывали. Два года назад брали патлатого художника.

– Бремсберга? Так, кажется?

– Да. И с ним три мешка марагонской травы.

– Какие большие окна. На кой им такие хоромы?

– Верхний этаж – это студии. Они там творят.

– Но чаще ширяются.

Детективы вошли в подъезд, посмотрели схемы расположения квартир и поднялись на третий этаж – тот самый, со студиями.

Дверь в квартиру фотографа была старой, из натурального дерева, покрытого за много лет несколькими слоями лака.

Смолл нажал кнопку звонка. Первые полминуты были тихо. Потом послышались шаги, дверь открылась, и на детективов уставился немолодой небритый мужчина с отечным лицом.

– Вы ко мне? – спросил он.