Городской роман или Школа Карабаса

Сколько времени прошло, а сколько еще осталось терпеть до утра – мальчик не знал; ибо здесь не было окон, чтобы можно было определить – ночь на дворе или уже наступало утро. А время всё тянулось и тянулось…

И, наконец, от непосильного напряжения – как бы Антошка ни сопротивлялся – он был вынужден отпустить кольца и просто повиснуть на наручниках, уже не думая о пояске. Руки его – особенно кисти – онемели; но ребенок этого совсем не замечал. Порог его чувствительности был понижен из-за того, что время от времени мальчик просто начал впадать в забытье.

* * *

Видимо очень хорошие деньги светили Вадиму Петровичу за намеченные съемки, раз он вопреки своему правилу – появляться в клубе только к двум часам – в этот день переступил порог заведения уже без четверти десять.

Отыскав Вику в душе, Карабас не позволил ей даже толком вытереться. Схватив девочку за руку, в одном полотенце – он потащил ее за собой. А отперев ключом дверь из коридора в спортзал, хозяин за шкирку втолкнул Вику в темноту, где она чуть было – не упала; и только после этого зажег свет.

Зная, что здесь находится Антошка – но, не зная толком, где именно – девушка осмотрелась вокруг и, наконец, увидела ребенка, который висел на наручниках под кольцами без сознания. Поясок мальчика лежал рядом на полу, что означало – наказание будет продолжено. У Вики при этом сжалось сердце, но она не могла ничем сейчас помочь малышу. Ей оставалось только ожидать решения хозяина.

А Карабас тем временем спокойно подошел к висящему ребенку, пощупал его пульс у подбородка и убедился в том, что тот жив – только без сознания. Оглянувшись на Вику, он потребовал:

– Пододвинь-ка кушетку поближе! – при этом сам подхватил ребенка левой рукой чуть ниже грудной клетки и приподнял его; а правой – ловко отстегнул мальчика от наручников, которые остались висеть на гимнастических кольцах.

Уложив воспитанника животом на придвинутую к его ногам кушетку, хозяин подготовил того для продолжения наказания. Но какой прок в экзекуции, если объект не находится в сознании? Ребенок лежал, уткнушшись носом в изголовье кушетки; и мужчина для начала решил звонко пару раз хлопнуть ладонью по воспаленным ягодицам мальчика. От возникшей боли Антошка тут же пришел в себя и, как затравленный зверек, стал осматриваться по сторонам.

– Помнишь, за что был наказан? – поинтересовался хозяин.

Переводя испуганный взгляд от Карабаса на девушку, мальчик робко пролепетал:

– За разговор с Викой, – Но, опасаясь чем-либо подвести старшую девочку, он тут же с отчаяньем добавил: – Она не виновата! Она меня ничуточки не выспрашивала. Я сам всё ей рассказал, – и, наконец, по-детски пообещал: – Я больше не буду!

– Не верю! – отверг обещание ребенка Карабас. – Ты нарушил молчание! А это значит, что ты еще не понял, что об этой стороне твоей работы следует молчать! А я хочу, чтобы ты понял! И хорошо запомнил!!! – и, обращаясь уже к Вике, потребовал: – Ну-ка, подай-ка сюда его поясок!

Девушка, с жалостью посмотрев на мальчика, подняла упавший за ночь на пол поясок и протянула его Карабасу. А сам Антошка, лежа животом на кушетке, ухитрился ухватить хозяина за руку двумя ладошками и взмолился:

– Не надо меня больше наказывать! Пожалуйста, Вадим Петрович – не надо! Я все-все понял! Я всегда буду молчать! Я больше не буду рассказывать про эту работу!!! Никому не буду! Честное слово!!!

Держа в правой руке – еще не накрученный на кисть – поясок, левую хозяин пока не собирался выдергивать из объятий мальчика. Мужчина вполне безразлично рассматривал дрожащее перед ним тельце ребенка, лишь обдумывая про себя: «Стоит ли портить сейчас внешность мальчишки, или нет?» Он прекрасно понимал, что достаточно добавить к покраснениям Антошки хотя бы пару приличных ударов пояском, как кожа не выдержит и станет лопаться – образуя кровоточащие ссадины, которые, понятно, до съемок могут не успеть исчезнуть. Ведь даже на ступнях, где кожа была прочнее, чем на заднице, так же намечались кровоподтеки.

Придя к выводу, что травмировать кожу мальчика перед съемками больше не следует, мужчина, наконец, перевел взгляд на умоляющие, полные слез, глаза ребенка и соизволил согласиться:

– Хорошо, не буду.

– Вот, спасибочки, Вадим Петрович! – забормотал Антон, покрывая поцелуями руку хозяина.

– Ну-ну, довольно, – остановил его Карабас, выдергивая, наконец, свою руку. И, обращаясь к Вике, выдал следующие указания: – Подремонтируй-ка его к вечерней работе. Он должен быть в полном порядке, потому что сегодня с ним новенькой – по всей видимости – не будет. Она будет занята уроком со мной.

После чего вышел в коридор, оставив своих воспитанников вдвоем.

Глава 10

После того, как хозяин скрылся за дверью – Вика первым делом осмотрела пострадавшую кожу мальчика. Следы от наказания были слишком явными. Перед посетителями в таком виде не покажешься! После такой трепки воспитанникам полагались голодные выходные дни; однако Карабас все же уже сегодня велел подготовить Антошку к вечерней работе в зале.

– Подожди меня здесь. Я сейчас… – пообещала она мальчику и быстро удалилась сначала в жилую комнату, где вместо махрового полотенца, в котором ее притащил в спортзал Карабас, надела эффектное шелковое белье; а потом в гримерную, где находились различные мази и кремы. Но там Вика застала Надю.

– С добрым утром! – приветствовала она девочку, доставая из ящичка гримерного столика тональный крем.

– С добрым утром, – бодро отозвалась Надя, стараясь накрутить упрямую прядь влажных волос на бигуди; но заметив, что Вика полезла в аптечку, висящую на стене, уже встревоженно спросила: – Зачем это тебе?

– Для Антошки, – вскользь ответила та и собиралась уже выскочить из комнаты, как услышала просьбу:

– Можно я с тобой?

– Пошли, – согласилась Вика, и девочки вдвоем направились в спортзал.

Там они дружно принялись обрабатывать пострадавшие места мальчика йодом; но как бы нежно не прикасались к коже ребенка – тот временами все же морщился. Затем девочки постарались замаскировать пятна, густо покрывая их тональным кремом; однако на запястьях следы от наручников все же продолжали упорно выделяться.

– Отдай ему свои перчатки, – потребовала Вика у подруги. – Все равно сегодня они тебе не понадобятся.

– Почему? – изумилась Надя, пожалев о том, что не будет этим вечером красоваться в полюбившихся длинных перчатках.

– Карабас сказал, что сегодня Антон будет в зале один, а тобой он займется лично.

Девочка встревоженно взглянула на старшую подругу. Никто из воспитанников не любил личных занятий с хозяином; однако избежать их было невозможно. Оставалось только отогнать на время мысли о занятиях подальше и заметить Вике:

– А разве ему мои перчатки подойдут? Вот будет видок!

И обе девочки, представив себе мальчика в явно великоватых женских перчатках – весело рассмеялись над нелепостью данного наряда. Но уже через минуту Вика серьезно предложила: