Горячее сердце

С жильем им повезло. Намаявшись трое суток в тряском вагоне, в Минск прибыли ночью. Саша Ковалев, наезжавший сюда по своим следовательским делам, без особого труда сориентировался в развалинах и строительных лесах города и вывел товарища точнехонько к зданию республиканского Комитета госбезопасности. Спросонья дежурный майор принимался читать то одно, то другое командировочное удостоверение. Когда сон окончательно оставил его, сладко зевнул и пожал руки посланцам Урала.

— Тут для вас заготовлено, — открыл он ящик стола.

Майор подал четвертушку бумаги, где от руки был записан адрес общежития воинской части и указано, что такие-то и такие товарищи имеют право занять в данном общежитии двухкоечную комнату офицерского состава. Упреждая беспокойство гостей, косившихся на окно, за которым притихли израненные войной, еще не залеченные, плохо освещенные улицы, майор распорядился по телефону:

— Дежурку к подъезду.

Комитетский, сохранившийся с войны «опель» доставил друзей вот в это роскошное, даже с действующим водопроводом двухместное жилье. Правда, другие удобства — в конце коридора, но это ничего не значило для них, не избалованных бытовой и всякой иной роскошью.

Со столовой определятся потом. Завтракали той же сухомяткой, что и в поезде: остатком затвердевшей свердловской буханки, пупырчатыми огурцами и стрелками зеленого лука.

Местные органы госбезопасности, как явствовало из их ответа уральцам, располагают большим количеством немецких трофейных документов, проливающих свет на многое из того, что натворили гитлеровцы и их пособники в период оккупации.

Документы — в распоряжении следователя Ковалева и оперуполномоченного Новоселова. Интересны все, но из этого всего надо выбрать самое необходимое, и не абы-как, а в той последовательности и логической раскладке, которая обеспечит успех в решении оперативно-розыскной задачи.

Задача же — со многими неизвестными. Что есть в се условии?

Первое. Военнослужащий Красной Армии Алтынов Андрон Николаевич, 1911 года рождения, житель Верхнетавдинского района Свердловской области, будучи плененным под Вязьмой в октябре сорок первого года, по прошествии трех лет добровольно вступил в армию изменника Власова, чтобы с оружием в руках сражаться против своего народа. Требуется узнать: чем была заполнена его жизнь в промежутке между взятием в плен и вступлением в РОА — «русскую освободительную армию»? Показания Алтынова, данные следователю «Смерша» в 1945 году, в счет пока не принимать.

Второе. Человеку, который вознамерился нелегально уйти в Турцию, Алтынов вручает закордонный адрес Мидюшко, служившего во время войны (по данным Центра) в 624-м карательном батальоне. Этот батальон входил (по данным Минска) в состав 201-й охранной дивизии, проводившей операции против партизан на территории Витебской области. Крайне необходимо определить: когда, как и не в этом ли батальоне свела судьба двух изменников Родины?

Третье… На подступах к третьему пункту Новоселов решительно перебил старшего группы:

— Хватит, Саша. Для начала нам вот досюда хватит, — провел рукой над макушкой. — Что-то вскроется дополнительно, появятся ответвления.

Ковалев подумал и сказал:

— Хорошо, тогда поделимся по-братски: ты начинаешь линию Мидюшко, поскольку искать его придется в трофейных документах, а Юрий Максимович единственный в нашей бригаде, кто знает немецкий язык. На себя беру линию Алтынова. Когда параллельные сойдутся…

— Параллельные, кажется, в бесконечность уходят, — засомневался Новоселов.

— Это — в математике, а в нашем деле должны сойтись.

26

Линии Ковалева и Новоселова не пересеклись ни в первый, ни во второй день. Больше того, не продвинулись они и в пространстве. Состоящая из двух душ «бригада» несколько переоценила Юрины знания немецкого языка, и его линия изогнулась так, что вот-вот могла превратиться в овал, в котором, как известно, нет ни начала, ни конца. Руководитель Саша Ковалев пурхался в списочных учетах «Шталага-352», и от сотен фамилий военнопленных у него больно распухла голова. К тому же, как оказалось, узники этого лагеря располагались не только на территории военного городка близ деревни Масюковщина (5 км от Минска), но еще в двадцати двух филиалах. Найди-ка там Алтынова!

В обусловленное время состоялся разговор со Свердловском. Павел Никифорович Дальнов вник в огорчения командированных и посоветовал Ковалеву оторваться от списочного учета Минского лесного лагеря (он же «Шталаг-352») и отрабатывать бумаги, перетолмаченные минскими чекистами для своей надобности. Прежде всего документы органов СС, СД, которые обслуживали этот лагерь, вербовали в нем агентуру и живую силу для карательных формирований; Новоселову заниматься не переводами немецких документов, а лишь отбором тех, которые представляют интерес в работе. О переводчике Дальнов позаботится сам.

Главное — от документов протаптывать дорожку к живым свидетелям. И, ради бога, не надо придумывать линий. Это похоже на двух зайцев из поговорки. К тому же параллельные — хоть в математике, хоть в контрразведке — пересечься не могут. Силы обоих надо направить в одну цель. Вылущится Алтынов — неминуемо обозначится и Мидюшко. И наоборот.

Дальнов сообщил также о полученном ответе из Чехословакии. Следует обратить внимание, сказал он, на любые, даже незначительные сведения о пособниках гитлеровцев из числа жителей Оренбуржья. Алтынов, судя по чешским документам, выдавал себя за оренбургского (уральского) казака.

Совет Павла Никифоровича был принят к неуклонному исполнению. Работа сдвинулась. Правда, в том, на что наткнулся вскорости Александр Ковалев, и не пахло Андроном Алтыновым, но все же…

Что же выделил следователь Ковалев из уймы трофейных бумаг? Прежде всего документы группы ГФП-723, штаб которой находился в Орше в здании пожарной охраны льнокомбината. Внешние команды этой группы действовали в населенных пунктах вдоль шоссейной и железнодорожных магистралей Витебск — Орша — Могилев.

С нарастающим нервным волнением вчитывался Ковалев в каждую строку донесений, подписанных полицай-комиссаром Вильгельмом фон Робраде. Составляемые ежемесячно, они шли в два адреса: начальнику полевой полиции вермахта полковнику Крихбауму и какому-то Геншриху, адмиралу, да еще принцу — в хауптштадт дес райхс, столицу рейха.

С внутренней дрожью читал раздел, озаглавленный «Безопасность и порядок»:

«Безопасность и порядок на территории, контролируемой нашей группой, обеспечивается через фельджандармерию, через СД, ГФП и русскую службу порядка. С 15 мая по 15 июня 1942 года были арестованы:

176 человек — за неоформление документов;

245 человек — при облаве на базарах;

375 человек — за хождение в запрещенное время;

31 человек — по подозрению в венерических болезнях;

15 человек — за уклонение от работы;

1 человек — за повреждение кабеля;

1 человек — за ведение агитационных разговоров.

В целях безопасности и укрепления порядка расстреляно 815 человек, 5 мужчин и 3 женщины — повешены…»