Горячие дозы (сборник)

В то время Уиллоус работал в отделе по борьбе с наркобизнесом и сделал все возможное, чтобы Бобби освободили под честное слово.

Бобби растерял всех своих состоятельных друзей, и у него теперь был только Джек Уиллоус.

А у Уиллоуса был Бобби.

Телефон Бобби он хранил в памяти, не занося в телефонную книжку, где кто–то мог его подсмотреть. Он набрал номер.

Паркер, наклонившись над ним, спросила:

– Кофе не хочешь?

Уиллоус кивнул ей, не поднимая глаз.

На одиннадцатый гудок Бобби наконец ответил. Голос у него был хриплым, как будто он песку наглотался.

– Джек! Как я рад!

Бобби сопел в трубку. Проблемы с дыхательными путями. Уиллоус сомневался, что это от простуды.

– Нет настроения пообедать со мной, Бобби?

– Честно говоря, я еще не завтракал, но это для меня обычное дело. Может, сходим в гостиницу «Ванкувер»?

– У меня ограниченный бюджет. Если хочешь потратить деньги, приготовленные для тебя, я не возражаю против бутерброда за десять долларов.

– Ну, может быть, это действительно не самая удачная мысль, – поспешно сказал Бобби и закашлял в трубку. – А как насчет «Кессиди»? Был там?

– Много слышал, – ответил Уиллоус.

«Кессиди» – пивной ресторан, где выступали ансамбли и исполнялся стриптиз.

– Но не был?

– Давно.

– Я только что увидел объявление в газете. Там сейчас идет неделя благотворительных представлений. Наверное, есть на что посмотреть.

– Когда ты там будешь, Бобби?

– М–м, дай подумать, – протянул Бобби. – Сколько сейчас времени?

– Без четверти двенадцать.

– Через пару часов. Около двух.

Уиллоус не ответил, чтобы немножко поднапрячь Бобби.

– Мне надо еще успеть принять ванну, отрыть пару чистых носков, может быть, погладить рубашку…

– В два часа, Бобби. Может, запишешь, чтобы не забыть?

– Ага, конечно. У тебя есть ручка? – хохотнул Бобби.

Уиллоус положил трубку. У Бобби постоянно не было денег.

Так что если к двум часам он еще будет в состоянии держаться на ногах, обязательно придет. Уиллоус открыл блокнот и записал дату, время и место встречи, не записывая фамилии Бобби.

Паркер разговаривала с Ферли Спирсом. Она рассмеялась в ответ на какие–то его слова и вернулась к столу Уиллоуса с двумя чашками кофе в руках.

Уиллоус взял чашку.

– Спасибо. У Ферли хорошее настроение, да?

– Он мне рассказал тот анекдот про шлюху и фермера–птичника, – ответила Паркер. Анекдот ходил по департаменту уже несколько недель, но Спирс долго болел и услышал его только утром.

– А чего же ты так смеялась? Когда его рассказывали в первый раз, он тебе не показался смешным.

– Если бы я не рассмеялась, он рассказал бы мне его еще раз, только помедленнее, – ответила Паркер, сделав глоток кофе. – Ты сегодня встречаешься с Бобби?

Уиллоус кивнул.

– Когда?

– В два часа. В пивном ресторане «Кессиди». Слышала о таком месте?

– У них сейчас неделя благотворительных представлений. К концу рабочего дня там бывает много полицейских… – Паркер едва не прибавила – «даже семейных», но вовремя прикусила язычок.

– Ты связалась с отделом по азиатским делам?

– Делаю все возможное. Но они еще далеки от каких–либо выводов.

– Ты собираешься еще поговорить с миссис Ли?

– Да, примерно через час. Пообедать не хочешь?

– Спасибо, но я сегодня обедаю с моим осведомителем.

Паркер помолчала, потом кивнула и сказала:

– Ладно, поговорим после.

Перед встречей с Бобби Уиллоус переоделся в потертые джинсы «Левайс», черную кожаную куртку и такого же цвета кроссовки «Рибок». Он взял из гаража департамента машину без надписи «полиция» и поехал через весь город в «Кессиди». За рестораном была платная стоянка с автоматической кассой. Уиллоус бросил четыре двадцатипятицентовые монетки в щель, пристроил талон на панель под лобовым стеклом, закрыл машину и пошел к ресторану. Проходя мимо задней двери, он услышал громкую барабанную дробь.

Он поднялся по бетонным ступенькам на маленькое крылечко и распахнул дверь. Его чуть было не сшибло звуковой волной – такой там стоял невообразимый шум и грохот. Дверь за ним захлопнулась. Зал в форме подковы со сценой посередине для стриптизерш был полон испарений застоявшегося пива и свежего пота. Блестели зеркальные шары, продолговатые разноцветные лампочки. Обнаженная женщина с выкрашенными в красно–зелено–синюю полоску волосами на лобке рассеянно бродила по сцене. Какой–то пьяный в джинсах и футболке, махнув рукой со стаканом пива в сторону Уиллоуса, спросил:

– Ты – такси?

Уиллоус не ответил. Бобби Чоу не было видно.

Пьяный вскочил на ноги.

– Эй, ты, я с тобой разговариваю! Ты – таксист или нет?

– Такси уже едет, – ответил Уиллоус. Слева было что–то наподобие амфитеатра: ряды длинных узких столов и стульев, повернутых к сцене. Уиллоус пошел направо, где были кабинки вроде отдельных кабинетов.

Стриптизерша томно разлеглась на белом ворсистом ковре в форме медвежьей шкуры. Кто–то бросил ей горсть монет, блеснувших на лету серебром.

Бобби Чоу сидел в самой дальней и самой тихой кабинке. На нем был только что отглаженный темно–синий в тонкую полосочку костюм. Рубашка, похоже, совершенно новая, а галстук – не из чего–нибудь, а из ярко–красного шелка. Уиллоус поднял стакан Бобби и понюхал – чистое виски.

– Отличное местечко, Бобби.

Бобби протянутой рукой остановил проходящего мимо официанта. Выпив залпом стакан, он с размаху поставил его на поднос.

– То же самое, только двойной. А еще чизбургер, жареную картошку и дополнительный пакетик кетчупа. Что ты будешь, Джек?

– Пиво.

– Пить при исполнении служебных обязанностей не положено, Джек, – усмехнулся Бобби.

– А я при исполнении?

Улыбка исчезла с лица Бобби.

– Что ты хочешь сказать?

– Ты пришел о деле разговаривать или поесть на халяву?

– Не надо, Джек. Я думал, мы друзья, – сказал Бобби, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. – Дела в последнее время идут не лучшим образом, это правда.

Уиллоус пробежал пальцами по черной поверхности тускло блестящего стола. Бобби он знал давно, еще до его проступка. Выглядел он отлично: немножко похудел, но глаза смотрели ясно, он был чисто выбрит, и стрижка, если Уиллоус правильно мог оценить, была сделана в хорошей парикмахерской, долларов за пятьдесят. Тогда, после всех пережитых им неприятностей, Бобби перестал носить в ухе бриллиант. Сегодня он снова сиял там.