Горячие ветры

Договорить он не успел, потому что невесть откуда появился фашистский бронетранспортёр и стал носиться вдоль перелеска, время от времени постреливая.

Петр подозвал к себе едва слышным свистом пса Безродного, быстро надел на него амуницию, что-то шепнул, поцеловал собачью морду и легонько шлёпнул правой рукой по спине. Собака очень аккуратно выползла из окопа, сделала несколько прыжков и исчезла из виду, слившись с осенней землёй. Сучка Лялька, которая была подругой Безродного, начала было подвывать, но Пётр сказал ей какое-то слово, и она тут же замолчала.

Все внимательно вглядывались вперёд. Ощущая свою безнаказанность, немецкий бронетранспортёр остановился и начал хищно поводить дулом пулемёта из стороны в сторону. Это продолжалось минут десять. Командир в кожанке не выдержал тягостного молчания и спросил:

– И когда же это произойдёт?

Ответом ему был взрыв бронетранспортёра.

Лицо Петра напряглось, на глазах выступили слёзы – он переживал за ставшую родной собаку.

Оба командира покачали в удивлении головами, а командир батальона в полуприсяде подошёл к Петру и сказал:

– Десять вражеских машин за четыре дня! Ну ты герой!

Неизвестный в кожанке скомандовал:

– Командир батальона! Обеспечьте прикрытие из пяти солдат. Вон там, в перелеске, за большой копной стоит наш автомобиль. Мы туда должны вернуться.

И приказал Петру:

– Следуйте с нами.

За время службы Пётр привык беспрекословно подчиняться, но в этот раз попросил:

– Разрешите попрощаться с бойцами, товарищем старшим политруком и с командиром батальона? Я понял, что вы меня насовсем забираете.

Командир в кожаной куртке одобрительно похлопал Петра по спине:

– Соображаешь, однако! Если мы при помощи твоего метода с фашистами воевать будем, то победим быстрее, а твои товарищи домой в семьи вернутся. Живыми и здоровыми.

Пётр каждого обнял и пожал руки. Когда очередь дошла до политрука, тот сказал ему:

– За первый бой я тебя к медали «За отвагу» представил, а за второй – к ордену Боевого Красного Знамени. Командир батальона подтвердил, что наградной лист передали по назначению.

Но оба незнакомых офицера уже торопили Петра, поглядывая на часы:

– Меньше чем через десять минут «рама» прилетит, а потом бомбардировщики появятся. У нас радисты сообщения перехватывают.

Через десять минут все произошло так, как предсказывали оба незнакомых командира – появилась «рама». Бойцы только-только сопроводили троих к ожидающему их автомобилю и начали возвращаться обратно.

«Рама» засекла одного из бойцов, который полз со снайперской винтовкой, потому что солнечный луч отразился в окуляре прицела. «Рама» пошла на вираж, чтобы получше рассмотреть, что это такое. Солдаты начали стрелять из автоматов вверх и подбили немецкий самолет на выходе из пике.

Тут же все заторопились обратно в окоп. Взрывной волной их отбросило на землю, а самолёт загорелся. Немецкий лётчик так и погиб в самолёте.

Через два часа Петра доставили в один из маленьких подмосковных городков. Приказали привести себя в порядок и быть готовым к докладу.

Он сидел в маленькой комнатке и дивился произошедшей в его судьбе перемене.

Тот самый офицер в кожаной куртке пригласил его следовать за ним.

Вошли в кабинет. Навстречу из-за стола вышел красивый с усталым лицом высокий генерал-лейтенант, который оказался ростом почти вровень в Петром. Он доброжелательно улыбнулся и протянул руку:

– Командующий фронтом Константин Рокоссовский!

Петр ответил и осторожно пожал командующему руку. Рукопожатие у командующего оказалось очень сильным.

Командующий предложил присесть рядом. Пётр осторожно присел на стул, потому что уже почти три месяца на стульях не сидел. Командующий понял это и благожелательно улыбнулся:

– Докладывайте о своих подвигах! У вас есть две минуты.

Пётр коротко доложил и попытался встать. Рокоссовский удержал его за плечо:

– А вот того не надо! Когда нужно будет, я сам прикажу. А ваше старание я вижу и ценю.

Он посмотрел на незнакомого офицера:

– К награде представили?

– Да, товарищ командующий. Сразу к двум. За первый бой к медали «За отвагу», за второй – к ордену Боевого Красного Знамени.

Рокоссовский задумался, потом встал, прошелся по кабинету, открыл сейф и достал две коробочки. Сам открыл их и прикрепил к гимнастерке Петра сначала медаль «За отвагу», а потом орден Боевого Красного Знамени. Орден был на винте.

Солдат взволнованно произнес:

– Служу Красной Армии и товарищу Сталину!

Константин Константинович Рокоссовский крепко обнял награждённого бойца, а затем сказал незнакомому командиру:

– К вечеру доставить в Москву, в Сокольники. Поставить на довольствие и определить к дрессуре собак для боевого использования.

– Вы молодец! За три-четыре дня делаете то, на что другим нужны месяцы и месяцы. Я тут ещё несколько строк черкну командиру питомника, чтобы он вас ещё и инструктором сделал – старшим над другими бойцами-кинологами. Вы – собачник от Бога.

…Немцы наступали и наступали на Москву. Жители и Красная Армии обороняли родную столицу. Пётр к началу контрнаступления 4 декабря 1941 года подготовил двадцать шесть собак. И ни одна из них не вернулась обратно в питомник. Единственное, что утешало его, так это донесения с разных мест Подмосковья. Все собаки выполнили боевые задания.

Когда фронт откатился от столицы, его перевели в специальный питомник под Лобню. Там он от своих же товарищей-инструкторов получил прозвище «живодёр». Обижаться было некогда, время было военное, суровое, да и работа была безжалостной, потому что собаки сразу направлялись в войска. А вот у его товарища по кинологической службе собаки были санитарами. А ещё были собаки, которые искали мины. Были собаки – доставщики спецсообщений. Были и караульные собаки, были и собаки, которые ходили в рейды с разведчиками.

Но когда Пётр Викторович шёл по территории мимо вольеров к своему месту службы к своим боевым собакам, то почему-то все другие собаки затихали, а солдаты вытягивались в струнку и обращались к нему почтительно.

Женился Пётр Викторович только в сорок лет. Демобилизовался в звании майора. Вроде боевой офицер, награды на кителе, а почему-то девушки его опасались. Как он только знакомился и вглядывался в них, то им становилось неловко. Но нашлась одна, подавальщица в столовой Валентина. У неё была маленькая собачка, которая всё время визгливо лаяла и крутилась под ногами. Но когда Пётр Викторович заходил в колхозную столовую, то она почему-то сразу затихала и льнула к нему. Когда он пришёл обедать второй раз, то Валентина присела к нему за стол, доверчиво обняла его правую руку и призналась: