Господа офицеры
Шрифт:
— Так, гутарят, будто ты чека продался! — ответил пацаненок, смачно сплюнув себе под ноги и лениво глядя на Анисима и его родственника.
— Хто гутарит? — не на шутку испугался Анисим.
— Ага, так я тебе прям и сказал! — ухмыльнулся Федькин посланец. — Ну говори, чего надоть, не то я счас пойду!
Шибко он хотел выглядеть старше, чем был.
Анисим растерянно взглянул на родственника.
Тот еле заметно кивнул.
— Дело у меня к нему. Купец у меня имеется.
— Чего за купец?
— Дюже богатый, — ответил Анисим заученной фразой, закатывая
— Ну а Федька-то тута при чем?
— При том, что он товар ишшет, который у Федьки имеется.
У пацаненка жадно заблестели глазки.
— Ну ладно, давай тогда евойный адрес! — сказал он, стараясь быть безразличным, пытаясь не выказать свой интерес.
— Не-а! — мотнул головой Анисим. — Тока Федьке одному скажу! Мне свово барыша терять неохота! Передай, что купец все, что у него есть, купит и хошь мильен заплатит.
— Ну уж! — усомнился пацаненок.
— А можа, цельных два! У него денег куры не клюют!
— Передашь?
— А чего не передать-то? Скажу, коли увижу.
— Где тебя искать, ежели чего?
— Так туточки я, у Емельяна в нумерах-с.
И шустрый пацаненок, вильнув бочком, скрылся.
Митяй дух перевел.
Теперь нужно было ждать. Сколько — кто знает?...
Два дня он теребил свою гранату, пугая Анисима, который мог запросто зарезать его во сне. А и зарезал бы, кабы не опасался, что его «родственник», помирая, выпустит из рук свою бомбу, которая разорвет их в клочки. А по-тихому убечь он не мог, потому как Митяй ложился поперек порога так, что никак его не переступить. Да и спал, чертяка, вполглаза, так что на любой шум вскидывался. До ветру и то вместе ходили да, стащив порты, бочком к бочку садились! Рази от такого сбечь?
Когда на третий день к ним в каморку сунулась голова, они так и спали — Анисим у стеночки на подстилке, а родственник прям на полу, подле порога, занавеску под себя подоткнув и руку в шаровары спротамши.
Первым проснулся родственник, когда только еще занавеска колыхнулась!
— Ей! — крикнула голова. — Слышь-ка, Анисим ты здесь аль нету?
— Здесь, — откликнулся Анисим, продирая глаза. — Кто это?
— От Федьки я.
Ага, значит, нашелся-таки!
— Ну и чего он сказал?
— Федька велел передать, что согласный он. Ежели хочешь с ним повидаться — айда теперь со мной.
Анисим вопросительно взглянул на Митяя.
Тот красноречиво пошевелил в портах гранатой.
— Счас, — сказал Анисим. — Погодь маленько, соберемся мы.
Голова уставилась на родственника, который стал натягивать на ноги башмаки.
— А этот чего? — указал он пальцем на Митяя. — Про этого уговора не было! Федька одного тебя велел кликать.
Митяй насторожился. Но Анисим сыграл все как надо, как учили.
— Без него я не пойду! Это он купца сыскал-то. Да ты не бойсь, свой он — племяш мой из деревни!
Пацан тут же куда-то скрылся, появился через десять минут.
— Ладно, — сказал он, — могете вдвоем иттить, Федька не против.
Выбрались из конуры, побрели гуськом по закоулкам «нумеров», мимо опущенных занавесок, за которыми возились, говорили,
ссорились, кричали, любили друг дружку постояльцы Хитровки. В одном месте парень отдернул ткань, открыл дверцу стоящего подле стены шкафа, влез внутрь и, сдвинув в сторону заднюю стенку, стал спускаться куда-то вниз, по крутым, выбитым в земле ступенькам. Им даже на улицу выйти не пришлось! Вся Хитровка была изрыта подземными ходами и туннелями, которые соединяли подземелья подобно паутине, нередко уходя на сотни метров под город.Пройдя по узкому сырому лазу, где, как в могиле, тяжко пахло сырой землей, а под ногами хлюпала грязь, выбрались в такие же «нумера», где, судя по пьяным крикам, звону бутылок и визгу марух, шла гульба.
— Сюда пожалте...
Сунулись за какую-то дверь. Там была махонькая, в три шага, комнатка, но с комодом и кроватью, на которой, поджав под себя по-портновски ноги, сидел какой-то невзрачный, хлипковатый на вид мужичишка. Глядя на него, ни в жизнь не подумаешь, что это злодей и убивец, ни одну человечью жизнь загубивший.
«Он! — узнал Митяй. — Он пырнул Сашка ножом под сердце!»
Оттого, видно, и Сашок не уберегся, что не принял его всерьез, когда за шкирку схватил.
— Привет, Анисим! — дружелюбно сказал Федька. — Чего искал-то?
Анисим побелел — ей-богу, упал бы без чувств, кабы Митяй его незаметно в бок кулаком не ткнул.
Тут-то его Федька и заприметил. И руку его в портах.
— А-ну, руку-то из кармана вынь! — забеспокоился он, быстро сунув ладонь под подушку, где у него, видно, оружие припрятано было. — Эй, глянь-ка чего у него там! — приказал он своему подручному.
Пацан подскочил было к Митяю.
Счас руки ему в порты запустит, а там меж ног граната засунута! Снаружи-то ее не ущупать, а видно сразу!
— Не бойсь, — прикидывась простачком, беспечно сказал Митяй. — Чесотка у меня там — мочи нет!
И стал отчаянно скрестись ногтями, Анисима локтем толкая.
— Верно говорит, — подтвердил, кивнув, Анисим. — Весь язвами пошел, будто лихоманка у него! Видать, болячку какую подхватил!
Пацаненок-то руку отдернул. Кому охота в чужих портах заразу ловить...
— Да ну?! — удивился Федор. — Тады ладно, пущай себе скребется.
А Митяй и скребся, одного боясь — гранату уронить!
— Ну давай говори, чего у тебя за купец? — милостиво разрешил Федька.
— Так ить не у меня — у него, — кивнул Анисим на родственника. — Его купец-то.
— А ты тады зачем здесь? — подивился Федька.
— А я его привел!
Все-то хотят свое урвать!...
— Верно, есть купец, — сказал Митяй. — Шибко богатый.
— А ты откель знаешь?
— Мой приятель Яшка у него кучером служил, так ить говорит, он мог за вечер десять «катенек» в ресторации пропить-прокутить. А ныне в город Париж собрался и желает себе каменья драгоценные приобресть, те, что подороже.
— А платить чем хочет?
— Известно чем — деньгами. Можно царскими, можно советскими, а можно иностранными — у него любые имеются! А ежели нет, то хоть даже золотом.
— А рази ему самому золото не надобно? — прищурился Федька.