Господин Изобретатель. Часть I

Я долго не мог заснуть, все думал о тринитротолуоле. Мне не давало покоя то, что за полтора десятка лет до русско — японской войны армия могла бы его получить и испытать новые снаряды. Известно же, что наши тогдашние снаряды обладали слабым фугасным действием[1] Толом удобно снаряжать снаряды, он устойчив к физическим факторам вроде влажности и температуры тропиков (вспомним состояние пироксилиновых зарядов во время похода Второй тихоокеанской эскадры). И вообще, русская пехота получила бы чугунные рубчатые корпуса гранат с залитым туда толом. Взрыватель дело вроде известное — и «карманная артиллерия» готова.

Может, получить привилегию на «безопасную взрывчатку»? Вон, Нобель сколько миллионов «поднял» на своем динамите, даром, что был пацифистом — потом премию обеспечивать чем — то нужно было… А может, просто написать письмо в главное артиллерийское управление, так мол и так, дарю изобретение родному государству для победы над супостатами всех мастей.

С этими мыслями я заснул.

Утром, надев свой «спортивный костюм», опробовал новый спортинвентарь. Все отлично, гиря вот слегка тяжеловата еще, но это дело наживное. Занимался час, пока не пришла Настя и не погрела воды. Потом — водные процедуры и я бодр и свеж, готов позавтракать и творить великие дела. Одним словом, как ни крути, а все изобретения рано или поздно докатываются до способов как убивать себе подобных больше и быстрее. Даже вся наша химиотерапия была стимулирована боевыми действиями, поскольку войны выигрывают излеченные и вернувшиеся в строй солдаты, не ставшие калеками и не отправленные домой в виде обрубков. Вот с такими мыслями я и дождался прихода давешних газетчиков. Приняли мы их в кабинете, я рассказал в чем суть изобретения, потом инициативу взял Генрих и мы пошли в лабораторию. Он был в строгом костюме с солдатским Георгием, что сразу усмотрел отставной офицер Меньшиков. Он сразу спросил, за какое дело получен крест и Генрих ему объяснил, упомянул, что крест ему вручал нынешний император, тогда еще наследник — цесаревич, командующий Рущукской группировкой русской армии. Цесаревич еще поинтересовался, за что награждается аптекарский обозный унтер — вольнопер, уж не за удачно ли сделанный генералу клистир? Присутствовавший при сем командир Генриха, объяснил, что за боевой подвиг и спасение жизни офицера, на что цесаревич одобрительно похлопал Генриха по плечу. Сказал также, обращаясь к засмеявшейся при упоминании о клистире свите, что будь больше таких боевых унтеров, армия бы уже в Стамбуле была. «А что, — сказал тогда Александр Александрович, повернувшись к Генриху, — может, сдашь офицерский экзамен, буду раз поздравить прапорщиком, а так и до генерала дослужишься и офицерского Георгия получишь..».

За этим рассказом о боевой молодости мы прошли в лабораторию, где Генрих провел синтез, получив на дне пробирки невзрачный осадок, а когда долил в пробирку спирт, то осадок растворился и жидкость заиграла пурпурным цветом. Видно было, что журналисты были впечатлены, если не сказать, потрясены. Потом им показали образцы тканей, покрашенных нашим и английским красителем — они отметили разницу. Наконец, показали пресловутый шелк и я рассказал дальнейшую историю. Все посмеялись над незадачливым титулярным советником и тут Генрих решил выступить на первый план. Он рассказал, что опередил меня с приездом в полицию и с ним там крайне невежливо обошлись. Его просто «понесло»: он припомнил все обиды, то как три часа толкался у ворот Английского клуба, где в служебные — то часы отдыхал обер — полицмейстер и как он ушел оттуда ни с чем, устав ждать. Меньшиков быстро строчил в блокноте и я почувствовал неладное. Как — то не такого конца беседы я ожидал. Мы хотели пригласить журналистов к обеду, но они отказались, сославшись на неотложные дела и уехали. Если бы я мог предполагать, чем это все закончится…

Можно получить и так, и через нитробензол, применяемый в реакции Зинина, Генрих уже его получал для синтеза анилина

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДЛЯ ЖЕЛАЮЩИХ ПОЭКСПЕРИМЕНТИРОВАТЬ: ВО — ПЕРВЫХ, ПОЛУЧЕНИЕ КУСТАРНОЙ ВЗРЫВЧАТКИ НЕЗАКОННО. НЕСМОТРЯ НА БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО ВСЯЧЕСКИХ РЕЦЕПТОВ И ОПИСАНИЙ В ИНТЕРНЕТЕ (ВКЛЮЧАЯ ВИКИПЕДИЮ), НИКТО НЕ ГАРАНТИРУЕТ, ЧТО ВЫ НЕ ПОЛУЧИТЕ ХИМИЧЕСКОГО ОЖОГА И НЕ ЛИШИТЕСЬ ПАЛЬЦЕВ.

ВО — ВТОРЫХ, Я СОЗНАТЕЛЬНО НИГДЕ НЕ БУДУ ДАВАТЬ ПОДРОБНОГО ОПИСАНИЯ ЭТИХ ПРОЦЕССОВ, ТАК ЧТО НЕ СОБЛАЗНЯЙТЕСЬ КАЖУЩЕЙСЯ ПРОСТОТОЙ РЕАКЦИЙ, БОЛЬШИНСТВО ИЗ НИХ ВООБЩЕ КАТАЛИТИЧЕСКИЕ.

ПОЭТОМУ, ПРОШУ ОТНЕСТИСЬ К ЭТОМУ ТЕКСТУ КАК К ИГРЕ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ, А НЕ КАК К РУКОВОДСТВУ К ДЕЙСТВИЮ — НИЧЕГО ХОРОШЕГО ИЗ ЭТОГО НЕ ВЫЙДЕТ

[1] Фугасностью называется способность взрывчатых веществ к разрушительному действию за счет расширения продуктов взрыва до сравнительно невысоких давлений и прохождения по среде ударной волны.

Глава 11. Вроде все хорошо

Далее у нас пошла более размеренная жизнь: через день появился от деда посыльный с письмом, где меня дед приглашал на чашку чая. При встрече дед задал вопрос, как идут дела. Оказывается, он тоже видел газетные статьи и посмеялся над ними, я рассказал и о «Неделе». Пока нам этой газеты из Питера не прислали, но я обещал деду рассказать, что и как там напишут.

Прикинули, сколько нужно будет «Русского пурпура фабрики Степанова». Дед сказал, что много делать шелка не надо, еще Иванов шелк вертится на рынке — там же и провинциальные перекупщики покупали его штуками. А в штуке шелка (он тонкий) может быть до 80—100 аршин. Аршин обычного белого шелка шел по рублю, Ваня продавал по пять, потом поднял до семи рублей. И если у него было полторы тысячи аршин, то где — то 5–6 тысяч он на них получил, если не больше. Видимо, полторы тысячи аршин уже все у перекупщиков закончились, пора вбрасывать на рынок новую партию. Дед не спешит — хочет подгадать к традиционной распродаже на Фоминой неделе — вторая неделя после Пасхи. Такая распродажа в Московских торговых рядах[1] называлась «дешевкой». До этого на рынке будет «Русский пурпур» по 7–8 рублей — аристократия и богатые купчихи и по этой цене купят. А к «дешевке» будет готово основное количество товара, цену сбросят до 4–5 рублей и все с прилавка сметут с визгом, потом цена снова поднимется до семи рублей и все будут считать ее достойной. Кто не хочет ждать до следующей «дешевки» и рисковать оторванными в давке подолами и исцарапанным чужими шляпными шпильками лицом — пусть покупает. Во время «дешевки» модницы обычно приходят загодя, до открытия лавок, и, не соблюдая никакой очереди, ломятся после открытия в лавки за дешевым товаром, набирая даже то, что им не надо, главное, что цена ниже на четверть или треть. Прямо как на сэйле в 21 веке — ничего не изменилось — и это «чистая» публика, многие из них гордятся, что они — дворяне. При этом жены тратят на покупки столько, что мужья хватаются за голову, получая потом счета с «дешевой» распродажи. Бизнес, господа, ничего кроме бизнеса! Так что дед планирует продать тысячу — две аршин до Пасхи, и не менее десяти — после. Выручка составит около 60–70 тысяч, а прибыль — не менее сорока, при условии, что выплаченные нам за привилегию деньги будут там учтены.

Красильня у деда в Купавне, вот туда нам с Генрихом и предстоит прибыть поездом, как сделаем краски на 15 тысяч аршин. Красильщики уже подобраны, сейчас они заняты другой окраской, а когда приедут — на 2–3 дня их передадут нам. За краской будет прислан транспорт, а нас встретят на станции, достойно разместят и будут кормить — поить все время, потом также вернут в Москву. Как я раньше договаривался с дедом, стоимость краски он оплатит отдельно, аванс 50 %, и, поскольку ее потребуется ровно в 10 раз больше, чем было сделано для Ивана, то общая стоимость изготовления краски составит около 4000 рублей.

— Дед, я обещал тебе, что о всех новых красителях ты узнаешь первым, так вот, мы попытались сделать желтый краситель что уже 30 лет известен немцам.

— И что же, внучек, получилось? Желтый цвет красивый, солнечный, яркий и теплый, бабам нравится, они яркое любят. Али не сложилось что? Ну, что ты мнешься, давай, признавайся!

— Да все получилось, только вот оказалось, что это не просто краска.

— И что там такого волшебного? Помню, ты о новых лекарствах мечтал, грозился болезни победить. Неужели удалось?

— Нет, дед, не все так просто, если бы не обещание, которое дал тебе, о всем новом сразу докладывать, то забыл бы о том, что у нас вышло. Генриху я тоже велел молчать.

А с Генрихом мы договорились, что надо бы получить привилегию на состав, чтобы никто тринитротолуол кроме нас не выпускал, а в заявке на привилегию написать, что «может применяться как краска или для иных целей, связанных со свойствами продукта как химического вещества, в том числе промежуточного». В общем, немного запутать всех, но чтобы производить никто не мог! И получить иностранную привилегию в Британии, Франции, САСШ[2] и Германии.

Правда, люди деда оформляли привилегию через Департамент Промышленности и Внутренней Торговли Министерства Финансов, а иностранная привилегия должна оформляться через Департамент Внешней торговли того же министерства (там и пошлина будет выше и надо услуги иностранной юридической фирмы оплатить).

— Так в чем дело, Саша?

— Дед, дело в том, что желтый краситель при определенных условиях может стать сильной взрывчаткой, сильнее пороха, похожей на динамит, но более удобной для снаряжения снарядов и бомб.

— Вот как и что, покрашенная материя может взорваться или загореться?

— Нет, это исключено, в этом желтый краситель безопаснее пороха и динамита, хранить его легче и обращаться проще. Вот я и на распутье — с одной стороны можно дать русской армии новое оружие, а с другой — как бы до него не дотянулись враги и террористы. Пока никто не применяет этот краситель как взрывчатку и 30 лет не применял.

— Что же, враги такие глупые, что сделали краситель и не проверили его?

— Может, им не надо было. Многих динамит устраивает, а для наполнения снарядов у нас от французов пироксилин есть, а у пироксилина — свои недостатки. Вот я и хочу получить привилегию, в том числе иностранную, на этот состав.