Господин следователь. Книга восьмая

— Для вдохновения я себе Нюшку завел, — хмыкнул я, называя девчонку тем именем, которое давно не использовал. Заслужила. Могла бы, между прочем, варенье оставить мне. У меня работа нервная, нужно восстанавливать силы. — А про козу сама придумывай.

Анька ответила не сразу, потому что откусила изрядный кусок хлеба с вареньем — не враз и в рот влез. Прожевав, сообщила:

— А я и придумала. Если вас ждать — состариться можно. Сказала, что в Москве все приличные гимназистки собственных коз имеют. К тому же, нынче модно сельским хозяйством да животноводством заниматься. Надо быть ближе к простым людям. А заодно и к живности всякой.

— И как, поверили? — удивился я, утаскивая к себе вазочку с оставшимися в ней двумя крошечными ягодками и каплей сиропа.

— Вначале не поверили, но я на перемене домой сбегала, письмо от Мананы принесла, показала. А Манана — она не просто гимназистка московская, а еще и княжна, пусть и грузинская. Теперь верят. Ваня, а принести еще варенья?

— А Елена Георгиевна?

— Она после четырех придет, не раньше. Я завтра после уроков забегу, куплю. Сколько банок брать? Десять хватит?

— Фи.

— Поняла. Куплю все, что есть.

[1] Автор честно признается, что хаживает по ночам к холодильнику. А кот — по ситуации. Если крепко спит, не пойдет. Но если его разбудить, то обязательно составит компанию, не бросит.

Глава 9 Горе и счастье

Сегодня мы с Анькой чуть не проспали. Спасибо нашей бородатой подруге, напомнившей, что ее пора кормить, а нам разбегаться — одному на службу, а второй на учебу.

А тут обнаружилось, что дрова вчера позабыли в печку сложить, воды нет и все прочее. Ладно, что чугунок, в котором кухарка-гимназистка варила щи достаточно большой, а позавтракать можно и первым блюдом. Но быстренько посовещавшись решили, что щи оставим на обед, а нынче перекусим яичницей. Я только за!

А в первую очередь пришлось кормить козу. Козы — святое! Святее только коты, но они сверхсущества.

Пока Аня бегала кормить подружку, затапливала печку, хозяин вынес помои и принес воды с колодца.

— Аня, давай все-таки кухарку наймем? — предложил я. — Куда тебе с гимназией, с литературой еще и домашнее хозяйство вести?

— Нет, — твердо ответствовала девчонка. — Надо просто спать пораньше ложиться, не засиживаться.

Ну да, ну да. Вчера мы с соавторшей действительно засиделись за чаепитием и уничтожением клубничного варенья, а параллельно за обсуждением новой повести, спать легли за полночь. Ладно, не стану спорить с сестричкой, посмотрим, сумеет ли она вытянуть всю нагрузку. Но уж упряма, словно коза. Нет, Манька не такая упрямая.

— Кстати, мы можем на ужин в трактир ходить. Или ресторацию, — заметил я.

— Вань, ты что, забыл? — вздохнула Анька.

Елки-палки! Как там у румынского драматурга? Гимназисткам младших, а особенно старших классов, запрещается… Там-то был дизель-электропоезд, проезжавший мимо городка, а у нас гимназисткам рестораны посещать запрещено. Так что, не едать теперь Аньке ее любимый супчик с потрошками. А куда можно? Вроде, в кафетерий разрешено, в светлое время дня.

Да, о драматурге. А не содрать ли нам «Безымянную звезду», поместив действие в Череповец? Дизельных поездов у нас нет, так пусть будет паровоз. Подумаем.

— Бегите на службу, господин следователь, — строго сказала кухарка. — Я еще успею посуду помыть, и на ужин заготовку сделать.

Раз маленькое начальство приказывает, значит, пора идти. А оно, начальство, еще и вякнуло:

— Попробуй только на обед не прийти — накажу!

И кто сказал, что барышень нельзя бить по попе? Можно! А главное — нужно! Эх, не попал.

— Свидание отобьешь, дурень! — радостно взвизгнула Анька, отскакивая в сторону.

Свидание? С кем? Сейчас точно, поймаю и отлуплю. Но мелкая вертихвостка уже ускакала на кухню. Ладно, позже разберусь — что там у нее за свидание. Беда с девками. Не успеешь отвернуться, как вырастают и ухажеры появляются. Придется оглоблю завести, чтобы Анькиных женихов отгонять. Ладно, если человек приличный, а если нет?

— Ой, Ваня-Ваня, чё сказать-то хочу! — опять подскочила ко мне козлушка. — Мне же вчера сон приснился, хотела тебе рассказать, пока не забыла.

— И что за сон? — поинтересовался я, прикидывая расстояние — дотянусь, или нет? Нет, мартышка правильно встала — не дотянусь.

— Приснилось, что вы с Леной — Еленой Георгиевной, то есть, меня в гимназию ведете, — затараторила Анька. — Но я отчего-то совсем маленькая, лет семь. Разве в семь лет в гимназию ходят? А вы отчего-то стали моими родителями. Косички какие-то, а еще банты дурацкие. Да, еще запомнила юбку в клеточку.

— Тебе нужно Елену спросить — не снилось ли и ей что-то подобное, — посоветовал я.

И отчего я не удивился совпадению?

— А я и спросила. Говорит — снилось. И была одета очень странно. В штаны и сюртук!

— Передай Леночке, что это называется брючный костюм, — сообщил я. — Не спрашивай, откуда знаю, но мне тоже этот сон снился.

Сообщив эту важную новость, удрал, пока Анька не начала задавать дополнительные вопросы. Этак и на службу опоздаю.

— Ме? — поинтересовалась Манька, когда проходил мимо.

— Деньги зарабатывать пошел, — пояснил я. — Иначе, кто тебе дуре сено покупать станет?

— Ме-а?! Ме-ме.

Типа — дурочек сеном не кормят, а раз так — дуй, не отвлекайся на болтовню. Все она понимает.

Прибыл на службу вовремя, а теперь сидел и честно занимался положенным по должности делом — разбирал бумаги, связанные с делом по самоубийству Екатерины Михайловой, раздумывая — что из них выкинуть, а что слегка поправить. Если уголовного дела нет, то и следственных действий проводить не положено. Скажем — Акт осмотра места происшествия можно оставить и так, а вот допрос Ракожора надо превратить в «объяснение». Но там и делов-то — взять ручку да исправить слово. Акт изъятия вещей покойной у бирюка я не сделал, да и сами вещи остались у пристава. Были бы у меня, можно было бы сразу свекрови и отдать, взяв расписку. Ничего, сама потом сходит и заберет. Кстати, Ангелина Никодимовна ни разу не заикнулась о вещах покойной невестки. Плюсик ей.

Вспомнилась жалоба брата отравившегося фельдшера Виссариона Щепотьева[1], который переживал, что ему не возвращают барахло покойного — старые штаны, кальсоны и что-то еще.

Все-таки, кое-что меня в самоубийстве Екатерины смущало. Во-первых, нужно было сразу спросить у свекрови — не ударялась ли невестка затылком накануне смерти? Предположим — лазила в голбец за картошкой, да и стукнулась головой. Впрочем, это уже детали. Доктор-то все равно станет делать вскрытие.

Или отменить вскрытие? Кажется, все здесь ясно и понятно. Нет, отменять ничего не буду. И не забыть еще направление написать.